— Госпожа Изабелла и ее супруг Онфруа явились в мой шатер и просили предоставить им убежище, ибо принцессе Иерусалимской стало известно, что ее хотят насильно разлучить с мужем и отдать в жены Конраду Монферратскому…

Как он и рассчитывал, ему удалось овладеть вниманием толпы. Послышался глухой ропот возмущения, но кто-то произнес, и довольно громко:

— А почему бы и нет? Конрад великий воин, а юный муженек Изабеллы годится только манускрипты ворошить. От этих мелких букв глаз портится, и какой тогда из Онфруа стрелок?

Кто-то подхватил:

— Нам на троне нужен не изнеженный мальчишка, а суровый воитель!

«Проклятье, но ведь у вас есть король!» — хотел было воскликнуть Гвидо, но сдержал себя и, до предела повысив голос, прокричал:

— Мессир Конрад не может стать мужем Изабеллы Иерусалимским, ибо это лишит ее чести! Ваш герой, с которым вы так носитесь, женат! И принцесса Феодора из славного рода Комнинов жива и здравствует в Константинополе, нетерпеливо ожидая возвращения своего супруга!

Это подействовало, выкрики умолкли.

И тогда заговорил Филипп. Могущественный государь, явившийся с сильным подкреплением под стены Акры, накормивший голодных и обещавший взять в свое войско любого, кто способен держать оружие, и платить каждому по две монеты за выстрел. Сейчас его авторитет был неоспорим — недаром Филиппа единодушно избрали верховным главнокомандующим крестоносного воинства.

— Конрад свободен от брачных обязательств, — спокойно произнес он, — ибо его венчание совершено в Константинополе патриархом-еретиком, не признающим власти Святого престола. Подобный брак любой истинный христианин признает незаконным и недействительным.

В толпе послышались одобрительные возгласы. Сердце Гвидо снова сжалось. «Но нет, Конрад, не так-то просто от меня отделаться», — подумал он.

— А что вы скажете, государь, если я напомню, что еще до того, как маркиз Монферратский взял в жены племянницу ромейского императора, он был женат на некоей сеньоре Горации? И уж это-то венчание без всякого сомнения было совершено добрым пастырем, почитающим Папу Римского!

Оглушительный шум, мешающий Гвидо расслышать собственные мысли.

«Они не могут короновать Изабеллу, пока я жив… — мелькало у него в голове. — Легитимность государя не исчезает вместе с потерей страны, и военное поражение не влечет за собой утрату права на престол. Конрад дважды женат, и они не посмеют…»

Филипп Французский торопливо совещался с бароном Балианом Ибелинским и вдовствующей королевой Марией.

— Мессир де Лузиньян, — вновь обратился Капетинг к Гвидо, не упомянув его королевского титула, однако титуловав «ее величеством» вдову Амальриха I, которая уже много лет была баронессой Ибелинской. — Ее величество Мария Иерусалимская требует, чтобы вы вернули ей дочь. Она писала Папе, который, обсудив ситуацию с кардиналами, пришел к решению благословить маркиза Монферратского, защитника Тира, на союз с ее дочерью Изабеллой. Ибо было достоверно подтверждено, что сеньоры Горации де Монферрат уже несколько лет нет в живых.

Этого Гвидо не знал. Итак, за плечами у этого демона два брака, а теперь они хотят отдать ему еще и Изабеллу. Поэтому он возразил:

— Госпожа Изабелла — замужняя дама. И несмотря на то, что вас, государь, удалось убедить, что два брака маркиза Конрада — не помеха новому союзу, он не может жениться на супруге иного человека, пребывающего в добром здравии.

Повисла такая тишина, что стало слышно, как на ветру трепещут флаги — словно разгорающийся огонь.

Филипп неспешно приблизился к супруге барона Ибелинского и принял из ее рук свиток с красной печатью папской канцелярии.

— Здесь, — он поднял свиток, чтобы его могли видеть все собравшиеся, — в этом послании, Папа Римский Целестин III сообщает, что согласен удовлетворить просьбу королевы Марии Иерусалимской и расторгнуть брак ее дочери Изабеллы с Онфруа де Тороном ввиду того, что сей союз был заключен без ее родительского благословения, а лишь по воле ныне почившего короля Амориха — да хранят его душу ангелы!

— Могу я взглянуть на послание его святейшества? — спросил Гвидо.

Вдовствующая королева сделала порывистый жест, как бы намереваясь помешать Филиппу передать Гвидо свиток, но Капетинг стоял к ней спиной и не мог видеть этого жеста. Послание перешло к Лузиньяну. Тот быстро пробежал взглядом по строкам — и внезапно улыбнулся. Пусть от чтения глаза и не так отчетливо различают цель, но польза от него есть, и немалая.

Он повернулся к Амори:

— Пусть супруги де Торон предстанут перед нами.

Юная пара вышла из шатра, держась за руки. Гвидо отметил, что Изабелла принарядилась — теперь на ней было просторное светло-коричневое платье, на плечи наброшен широкий бархатный плащ самого Гвидо, а свои серебристо-белокурые волосы Изабелла украсила вышитой лентой, повязав ее вокруг чела. Незатейливый наряд, но осанка и горделивый облик принцессы иерусалимской, ее неотразимая привлекательность скрадывали его недостатки. В отличие от жены, Онфруа не последовал его совету — не облачился в кольчугу. Он предстал перед собравшимися в простой серой котте, надетой поверх камизы[92] с потертыми на локтях рукавами. В этом наряде он казался необыкновенно хрупким и походил не на супруга Изабеллы, а, скорее, на юного пажа.

— Мадам… — Гвидо учтиво поцеловал руку принцессы. — Мессир де Торон… — учтивый кивок в ответ на поклон Онфруа. — В послании его святейшества дословно говорится следующее: он готов расторгнуть ваш брак, но при единственном условии: если вы сами признаете его недействительным. Готовы ли вы отказаться друг от друга?

— Нет! — гордо встряхнула серебряными кудрями Изабелла.

— Нет, — эхом откликнулся Онфруа.

Казалось бы, инцидент исчерпан. Гвидо перевел дух. Но тут вперед выступил Конрад Монферратский.

— Вы согласны и впредь оставаться женой этого нищего сеньора, моя принцесса? Согласны жить на жалкие подачки, не имея ни средств, ни собственных владений, тогда как я готов безмерно возвысить вас, возвести на трон и нарядить в шелка и парчу? Вы согласны оставаться под его защитой, — он бесцеремонно ткнул пальцем в грудь Онфруа, — когда я, я, а никто иной, готов сражаться за вас и защищать от целого мира?!

Изабелла растерянно смотрела на Конрада, затем перевела взгляд на мужа.

— Ответь ему, Онфруа! — ей пришлось дернуть молодого человека за руку.

Юноша облизал побелевшие губы. Его тонкое красивое лицо мучительно исказилось.

— Когда король Гвидо отвоюет наши владения, моя супруга ни в чем не будет нуждаться!