— Да нет. О, хотя вот что, одна все же есть… Пожалуйста, не трогайте ничего на моем письменном столе, в каком бы беспорядке там все ни лежало.

Она снова улыбнулась.

— Знаете, в школе, где у всех полно бумаг, этот урок усваивается быстро, — заметила она. — Я видела письменные столы, где среди книг, бумаг и журналов годами могли жить мыши и никто бы этого не заметил. Если вы или ваша жена будете чем-то недовольны, тут же дайте мне знать. Жила тут до вас одна пара. Настолько стеснительные люди, что никогда не говорили, что им нравится, а что нет. И я постоянно заставала жену за перетаскиванием цветочных горшков и передвиганием мебели из одного угла в другой, и она, бедняжка, смотрела при этом так виновато. Хотелось бы, чтобы вам и вашей жене тут понравилось.

— Огромное вам спасибо, миссис Шиллер. Уверен, так оно и будет.

— Да, и еще одно, мистер Стрэнд. — Она открыла сумку, достала оттуда фартук и опоясала им необъятную талию. — Если вдруг захочется чего-нибудь вкусненького, ну, там, выпечки или канапе для гостей, или вдруг понадобится торт на день рождения, вы только дайте мне знать. Мой муж с удовольствием выполняет такие заказы для преподавателей. Да и для мальчиков тоже.

— Что ж, обязательно запомню. У меня трое детей. Правда, все они уже взрослые и не будут жить вместе с нами. Но, надеюсь, повезет и время от времени они будут навещать, и все они неравнодушны к шоколадному торту. — Он вдруг почувствовал, что ему приятно говорить с этой славной и деятельной женщиной о детях. — А у вас есть дети, миссис Шиллер?

— Господь не дал нам такого счастья, — печально ответила миссис Шиллер. — Но знаете, когда вокруг носятся четыреста мальчишек, это почти заменяет собственных детей. Ой, чуть не забыла: поосторожней вон с тем вентилем на плите. Плита такая древняя, и если его как следует не закрыть, будет утечка газа.

— Обещаю, что глаз не спущу с этого вентиля. Как ястреб.

— В прошлом феврале дом чуть не взорвался. Предыдущая пара — люди они были славные и скромные, но маленько рассеянные. Если вы понимаете, что я имею в виду.

— Прекрасно понимаю, миссис Шиллер. Я и сам немного рассеянный человек, но моя жена — это просто образец аккуратности и ответственности.

— Вы только предупредите заранее, когда она приезжает, я нарву в саду цветов и расставлю везде букеты. Ей будет приятно. Вы даже не представляете, как цветы могут украсить дом, пусть даже такой старый. И еще соберу дров для камина. Кое-кто из мальчиков тут немного подрабатывает. Чистят сад, собирают ветки, спиливают сухие деревья. Ночи у нас бывают прохладные, и разжечь камин иногда очень даже приятно. Ладно, не буду вас больше беспокоить. Уверена, у вас полно работы, ведь надо подготовиться к вторжению. Вы уж не обижайтесь, мистер Стрэнд, но мне кажется, вам надо побольше бывать на свежем воздухе. А то вы немного бледный. — Она напоминала заботливую нянюшку, прожившую в доме долгие годы, а не уборщицу и экономку, с которой он едва успел познакомиться. И когда вышла из комнаты, Стрэнд подумал, что ему будет чем обрадовать Лесли при следующем телефонном разговоре.

Он посмотрел в зеркало над камином. Летний загар исчез, лицо действительно бледное, даже какое-то зеленоватое. И Стрэнд вышел из дома. Он последует совету миссис Шиллер и будет долго гулять, что улучшает цвет лица. Можно, к примеру, сходить в город, найти винный магазин и купить себе бутылочку виски.

Ромеро приехал вечером, после обеда. Сам Стрэнд пообедал в городе — хотелось оттянуть момент неизбежного общения за столом с мужчинами и женщинами, работавшими в школе. Если бы Лесли была с ним, она бы уже наверняка звала добрую половину из них просто по именам, а позднее поделилась бы с ним первыми впечатлениями и оценками, которые, как выяснялось затем, оказывались на удивление точными. Сам он был лишен этого дара, ему требовалось время, более тесное и продолжительное общение, чтобы составить представление о том или ином человеке. А Лесли говорил, что это впоследствии спасает от неприятных сюрпризов.

Он стоял у порога, глядел на звезды — в пустой дом как-то не очень хотелось входить — и вдруг заметил маленькую фигурку с непомерно большой сумкой в руках, бредущую по лужайке от главного здания. В свете фонарей, расставленных вдоль узких асфальтовых дорожек, Стрэнд разглядел, что Ромеро облачен в одежду из «Брукс бразерс» — слаксы, твидовый пиджак, белую рубашку и галстук.

— Добрый вечер, Ромеро, — сказал он, когда мальчик подошел поближе. — А я уже не надеялся увидеть тебя сегодня. Ты что, заблудился?

— Такого еще не бывало, чтобы я заблудился, — ответил Ромеро. Он поставил тяжелую сумку на траву и потер плечо. — Никто никогда еще не отправлял на мои поиски специальную экспедицию. Просто встретил одну девчонку в поезде — она ехала в Нью-Лондон, получила там работу официантки. Ну, в общем, мы разговорились, нормальная такая оказалась девчонка. И рассказала, что раньше была стриптизершей, и мы решили сойти с поезда и провести день в Нью-Хейвене. Мне ни разу до этого не доводилось встречаться с настоящей артисткой, стриптизершей, ну я и подумал: может, это вообще последний шанс в жизни. Угостил ее ленчем, и мы посмотрели этот городок, Нью-Хейвен. А потом я посадил ее в поезд, а сам поехал на автобусе. Ну и вот, прибыл в полное ваше распоряжение для получения дальнейшего образования. — Он недовольно огляделся. — Да тут будто все вымерли. Что произошло? Стреляют, что ли, сразу в человека, стоит показаться на улице после наступления темноты?

— Потерпи до завтра, — ответил Стрэнд. — И тогда тебе понадобится полицейский, чтобы перевел через эту дорожку к столовой. Кстати, ты ел? В холодильнике кое-что имеется.

— Я не голоден. Но с удовольствием выпил бы чего-нибудь. Пивком здесь разжиться можно?

— Боюсь, что нет, — холодно ответил Стрэнд. И ни словом не упомянул о том, что в кухонном шкафу у него стоит бутылка виски, все еще в коричневом бумажном пакете, в котором он принес ее из города. — Полагаю, правила здесь в этом смысле строгие и употреблять спиртное ученикам не разрешается.

— Да разве пиво — это спиртное? — изумился Ромеро. — Тут что, монастырь, что ли?..

— Здесь школа для мальчиков, мой дорогой, — ответил Стрэнд. — Заметь, я сказал — для мальчиков. Ладно, дай помогу тебе с сумкой. Ужасно тяжелая на вид. Сейчас провожу тебя в твою комнату. — Он наклонился и с большим трудом оторвал сумку от земли. — Что ты туда напихал? Кирпичи, что ли?..

Ромеро ухмыльнулся:

— Книги. «История упадка и разрушения Римской империи» Гиббона в семи томах.

Поднимаясь на верхний этаж, они по очереди несли сумку. Стрэнд сказал:

— А твой сосед по комнате уже здесь. Кроме тебя и его, пока никто не приехал. Все будут завтра. Кстати, он футболист.

— Я бы с удовольствием привез футболку, которая вам так нравилась, профессор, — сказал Ромеро, — но они отобрали ее у меня и выставили под стеклом в физкультурном зале. Как музейный экспонат.

— Вскоре ты поймешь, Ромеро, — заметил в ответ Стрэнд, — что твои шуточки не будут пользоваться тут таким успехом, как в Нью-Йорке.