— Вы не согласны с моими доводами, сэр? — произнес командор, видя, что Гастингс понуро молчит.

Сэр Ричард вздохнул.

— Мне все это не кажется исполненным чести и рыцарских идеалов.

И опять Осто де Сент-Омер сощурился, холодно и недобро. Сказал, что его собрат забывает о том, что они живут не в идеальном мире, что тут на многое надо смотреть иначе, чем учат заповеди Христовы и законы высокого рыцарства. Но они, воины ордена Храма, должны оставаться в силе, чтобы продолжать свою миссию. И для этого — что бы ни мнил его друг о высоких идеалах — следует быть богатым. Войны требуют немало денег, которых всегда не хватает. И оказавшееся в их руках богатство Эдгара послужит подспорьем для их нужд. И уж если Гастингс так переживает за дочь Эдгара, он может не сомневаться: даже если ее брак с Юстасом не состоится, тамплиеры сохранят и приумножат ее наследство, какое сия леди передаст мужу, или все достанется бастарду, какого леди Милдрэд родит от его высочества, — и такое ведь возможно. Так что, как бы ни сложилась судьба самой гронвудской леди, род конфратера Эдгара Армстронга в убытке не останется.

Осто де Сент-Омеру казалось, что он говорит разумные вещи, но его друг оставался подавленным. Тогда командор решился отвлечь его иной темой.

— Дабы вы не забивали себе голову мыслями о судьбе саксонки, я вам сообщу нечто касающееся вашего любимчика Артура. Честно говоря, у нас есть серьезные подозрения, что он никакой не Артур ле Бретон.

Это и впрямь отвлекло Гастингса.

— Как же так? Вы ведь писали мне, что такой рыцарь значился среди госпитальеров.

— Друг мой, — Осто положил ему руку на плечо, — вы забываете, что у нашего братства везде есть свои люди. И они действительно получили задание связаться с домами иоаннитов и вызнать все о рыцаре ле Бретоне. Так нам удалось выяснить нечто странное: оказывается, упомянутому рыцарю сейчас должно быть по меньшей мере за тридцать, он успел побывать в Святой земле и даже одно время находился в плену у мусульман, которые его жестоко пытали. Ответьте теперь, есть ли на теле вашего подопечного следы каленого железа? Похож ли он на человека, который прожил большую половину жизни?

Гастингс был поражен. Но в этот момент их отвлекли крики на поле игры. Оказалось, одна из команд одержала победу, судивший поло коннетабль отметил это и велел усталым и измазанным грязью соперникам прекратить игру и отвести лошадей в стойла. Но пока что радостные рыцари-победители, сблизившись на лошадях и не обращая внимания на холодный дождь, весело обнимались, хлопая друг друга по плечам. Среди них был и Артур — радостный, возбужденный, сияющий. И привлекательный настолько, что даже в грязи был исполнен некой тревожной красоты. Это трудно было не заметить, это выделяло его среди других.

Осто де Сент-Омер сказал:

— Кто бы ни был этот парень, я признаю, что он обращает на себя внимание. Недаром его выделила среди прочих леди Милдрэд Гронвудская. Сейчас-то их уже ничто не может связывать, но есть и иные дамы, каких может привлечь его приятная наружность. Но один из наших обетов — это целомудрие. У меня же нет уверенности, что этот парень останется верен данному обету, если рядом с ним появится женщина. О, женщины — искусительницы со времен праматери Евы. Как вы думаете, друг мой, почему в нашем ордене так мало привлекательных воинов? Чтобы о них не мечтали дамы, не искушали их. И если этот парень все же госпитальер, то он слишком легко презрел законы братства ради любви. Признаюсь, я сразу узнал его, ибо ранее видел его не только на турнире, но и в церкви Темпла. Вы можете себе представить, чтобы рыцарь-монах назначал свидание в Божьем храме? А ведь я застал этого юношу с Милдрэд Гронвудской именно там. И если я даже выскажусь, что он достоин плаща с крестом, то у меня нет уверенности, что он опять не оставит братство, не устояв перед женщиной.

С этими словами командор величественно удалился, оставив полного смутных раздумий Гастингса в одиночестве.

Внизу Артур как раз передавал измазанный грязью повод лошади конюшему. Оглянувшись, он заметил своего покровителя на верхней галерее, даже хотел помахать ему, но вспомнил, что подобная фамильярность тут не приветствуется, и ограничился поклоном. Именно в этот миг его грубо толкнули. Артур едва удержался на ногах, но обернулся с нарочитой невозмутимостью. Узнал в грубияне одного из тех высокородных молодчиков, с которыми у него уже были неприятности. Даже во время игры этот сильный молодой рыцарь несколько раз грубо наседал на него. Но то было в игре. Сейчас же грубиян стоял прямо перед ним, насмешливо скалился, будучи уверенным в себе, так как за ним стояли трое его так же ухмыляющихся приятелей.

— Что, ле Бретон, не терпится кинуться под крылышко своего колчестерского благодетеля? — Он кивнул в сторону облаченного в белый плащ с алым крестом Гастингса.

Не ответив, Артур хотел отойти, но ему загородил дорогу другой из обидчиков.

— Хочешь смыться? А может, лучше пойдешь к сэру Ричарду и пожалуешься ему на свои ночные страхи? «Не умирай, Гай, не умирай!» — прогнусавил он, будто плакал.

И эти слова вдруг что-то задели в душе Артура. Не думая о последствиях, он резко сгреб крепыша за грудки, прижал к стене. Но тут рядом возник кто-то из старших рыцарей и гневно на них прикрикнул. Артур медленно разжал хватку, пошел прочь через раскисшую и изрытую копытами лошадей площадку. Проклятие! Порой он чувствовал себя тут прокаженным. Даже те, с кем ему удалось подружиться, смотрели на него с неким жалостливым любопытством. И это при том, что командор Осто так красиво говорил на собраниях, что им всем скоро предстоит сражаться плечом к плечу и они должны быть братством, должны быть одной семьей. Как же! Да они скорее бросят не пришедшегося им по нраву на растерзание сарацинам, чем поспешат на выручку. Один из рыцарей-наставников говорил, что в Святой земле все мелочные склоки уже не играют роли, там все по-иному. Но где та Святая земля? И попадет ли он туда когда-нибудь…

Однако в одном Артур нынче был уверен: ему просто необходимо хоть на время покинуть Темпл и побыть одному. Ибо в прецептории он не мог предаться своим мыслям. Шепот за спиной, взгляды, монотонные повторения молитв — все это не давало юноше сосредоточиться. А ведь ему было о чем подумать. О своих странных тревожных снах. Артуру казалось, его ангел-хранитель специально дает ему эти сновидения, чтобы он мог понять, что пережил. Но, увы, краткие сны моментально забывались, едва он открывал глаза. Или это он сам страшился вспомнить, что было в его прошлом?

Артур размышлял об этом, пока мылся и переодевался. Надел простую суконную одежду, коричневого цвета тунику, обшитую бляхами безрукавку — одежда была наподобие той, что носили орденские сержанты. Потом набросил широкий кожаный плащ с капюшоном и решительно направился к воротам. Но там его задержали, и, когда Артур стал настаивать на выходе, на шум явился Ричард Гастингс. Хорошо, что это был он: только у него Артур мог найти поддержку. Однако заговорил юноша несколько резко, стал требовать увольнительную:

— Я еще не ваш человек и не давал обетов ордену! Пусть меня немедленно выпустят!