— Мне жаль, что я не знала мальчика, о котором вы говорили, — начала она. — Мне еще больше жаль, что я уже не узнаю мужчину, которым он мог стать. Но я видела, как Полион, рискуя жизнью, бросился спасать меня, незнакомую ему женщину. А когда на следующее утро Лабранца Ламит сказала ему, что, ухаживая за девушкой-ивилграткой, он играет с огнем, Полион ответил ей: «Я люблю играть с огнем!» И обнял Ниад и поцеловал ее. За одно это я всегда буду чтить его память.

Последний луч солнца исчез за горой. Казалось, закрылись чьи-то глаза.

Участники поминок молча встали и направились к месту ночлега. Вдруг кто-то стукнул Гвин между лопаток. Она негодующе обернулась: удар нанес Устрашитель тупым концом своего копья. Гвин отшатнулась от жуткой маски.

Он подошел ближе.

— Расскажи мне, как он тебя спас, женщина.

Гвин облизала вдруг пересохшие губы и огляделась. Булрион, обняв Ниад за талию, шел к костру и что-то тихо ей говорил. Двое или трое мужчин заметили, что Зилион остановил Гвин, но не хотели вмешиваться и наблюдали за ними издалека. Гвин опять посмотрела на ждавшего ответа воина.

Она рассказала ему про попытку похищения. Сама она почти не видела, что именно сделал Полион. Но ей это много раз описывали. Рассказывая об этом, она вглядывалась в обезображенное лицо Череполикого. Это всего лишь человек, твердила она себе, такой же, как все. Она видела у него на лице подтеки высохшего пота, смешанного с пылью. Белизна кожи не была краской — с лица были выщипаны все до единого волоски и в их корни внесена белая татуировка. Наверно это была долгая и болезненная процедура, может быть, даже более мучительная, чем отрубание носа. У Зилиона не было даже бровей. Когда она сказала ему, как Полион набросился на вооруженного мечом человека с одной табуреткой, воин одобрительно улыбнулся. Гвин увидела на его резцах зазубрины. Следовательно, ему не больше двадцати одного года, ненамного старше Полиона.

Когда она закончила свой рассказ, он опять улыбнулся.

— Королевская кровь таки сказывается.

— Я же вам сказала, что Полион — смелый юноша. Он даже не испугался ивилгратки. А вы их боитесь, Устрашитель?

— Не распускай язык, тетка, а то я тебе его отрежу!

— Невелика смелость — угрожать безоружной женщине. Другое дело — не испугаться страшной болезни. Вы украли мужа меченой. Советую держаться от нее подальше, если не хочешь, чтобы у тебя вместо лица на самом деле не оказался череп.

Воин стиснул белые губы. Потом повернулся и ушел, не сказав больше ни слова. Гвин смотрела ему вслед, пока он не скрылся в сумеречном полумраке.

Да, невелика победа.

Путники оставили далеко позади жаркую долину Флугосса, и со стороны Колоссов дул пронизывающий ветер. Вскоре на небе высыпали звезды, и температура воздуха упала, как ведро в колодец. Сразу после ужина все заявили, что пойдут в палатки и заберутся под одеяла. Но и там им вряд ли будет очень тепло. Джасбур весь день держалась возле Ордура. Вот эта пара, наверное, ночью придумает, как согреться. Возможно, что Раксал и Джодо тоже будут прижиматься друг к другу: между джоолграткой и муолгратом возникла какая-то странная близость. Но Гвин надеялась, что они позволят Эфи и маленькому Кинимиму забраться к ним под одеяло.

У нее самой был горячий волосатый Булрион. Гвин знала, что он захочет ее этой ночью. Она знала это даже лучше его самого. Они лежали друг у друга в объятиях, но перед близостью была любовная игра, а перед игрой — разговор.

— Я придумала это путешествие, — шепнула Гвин. — Как я об этом жалею.

—Нет, — пророкотал он ей в ухо, — это я во всем виноват, а ты была с самого начала права. За каменной стеной от опасности не укроешься.

— Я никогда такого не говорила...

— Тогда должна была сказать. Затея с крепостцой была ошибкой. У нас одна надежда на спасение: научиться воевать. Не надо становиться Череполикими, но нужна военная выучка. Мужчины должны уметь стрелять из лука. И бесшумно подкрадываться, как это делают Череполикие. Мы должны отбросить врагов до того, как они доберутся до наших домов. Когда мы вернемся, я займусь этим. С крепостцой покончено.

Гвин обняла его еще крепче.

— Мудрый мой Булл-Бык! Джасбур говорит, что через Высокий перевал до Рарагаша еще десять дней пути. Здесь мало кто ездит. Северная дорога короче и легче.

— Я разговаривал с Ордуром. Можно будет вернуться домой через Нурц и Мокт — проплыть по Флугоссу до Толамина или Далинга.

— Хм-м-м, — отозвалась Гвин, переворачиваясь на спину. — А я разговаривала с Васлар. Она говорит, что, когда видишь одно войско, неподалеку обязательно находится другое. Проехать через Петушью Арену будет не так-то просто.

— Так или иначе, а домой мы вернемся, — твердо сказал Булрион. И принялся целовать Гвин — серьезный разговор был окончен.

— Дай задать последний вопрос, — проговорила Гвин, когда он оторвался от ее губ.

— Ох уж эти последние вопросы, — усмехнулся Булрион. — Ну задавай.

— Зилион сказал какие-то странные слова про королевскую кровь. Что он имел в виду?

— Да ничего особенного. Мой отец принадлежал к секте, которая называлась Хищники. Каждый член этой секты был связан родственными узами с королевской семьей. В эту секту сплавляли избыток принцев. В конце концов, Хищники действительно стали королевским семейством. Сам Пантолион был их командиром.

— Ты хочешь сказать, что ведешь свой род от самого Пантолиона?

— Возможно, но в секте воинов трудно установить отцовство. Они... впрочем, не важно. Может быть, я и потомок Пантолиона.

— Но это многое объясняет.

— Что многое?

Булриону надоело разговаривать и хотелось перейти к более интересному занятию. Это был хороший признак. Гвин погладила его.

— Это объясняет, почему тебе суждено стать первым императором новой империи.

— Что за вздор ты несешь, женщина? Уж не для того ли ты вышла за меня замуж, чтобы стать императрицей? Тебя ждет разочарование.

— А я-то надеялась, что ты не догадаешься. Нет, я вышла за тебя замуж и по другим причинам.

— Каким же?

— Вот этой... И этой... И той.

На следующее утро путники отправились дальше. Впереди возвышались дикие и великолепные Колоссы, над которыми сияли снежные пики Псомб и Траф. Как и раньше, на каждом развилке их поджидал Череполикий. Пообщаться с местными жителями так и не удалось.

Сон несколько притупил горе. О Полионе почти не вспоминали. Постепенно к Тарнам вернулась способность смеяться. Жизнь продолжалась.

Трое авайлгратов как будто закрепились в своем новом облике. Васлар стала полной матроной лет сорока с лишком. Она явно старалась следовать совету Гвин: приспособиться к новому положению и играть ту роль, какую Судьбы ей предназначили на данную минуту. Она все еще иногда вспоминала, что когда-то была солдатом, и время от времени ругалась, как солдат.