В преддверии войны Ришелье предпринял энергичные усилия для создания антииспанского блока в Северной Италии, куда попытался вовлечь все мелкие государства этого стратегически важного района. Задача состояла в том, чтобы не допустить объединения военных усилий Испании и Империи. С целью оказания давления на итальянские княжества и принципаты, а также для обеспечения контроля за альпийскими горными перевалами в апреле 1635 года в Вальтелину была введена армия во главе с герцогом де Роаном. Одновременно Ришелье предложил Савойе и Парме начать переговоры о заключении союза с Францией. Переговоры, навязанные Ришелье силой оружия, завершились подписанием 11 июля 1635 г. так называемого трехстороннего «договора Риволи», по которому Савойя и Парма обязались выставить против Испании 30-тысячную армию. Настойчивые попытки Ришелье привлечь к участию в антииспанском «договоре Риволи» Венецию, Модену и Мантую успеха не имели. Неудачей завершились и старания французской дипломатии заручиться поддержкой швейцарских кантонов в обмен на обещание финансовой помощи со стороны Франции. Католические кантоны не только отвергли союз с Францией, но открыто поддержали Испанию, чем вызвали в свой адрес неприкрытые угрозы со стороны Ришелье. В «Мемуарах» он раздраженно признавался, что довел до сведения швейцарских католических кантонов, что «если они останутся в рамках их нового союза (с Испанией. — П. Ч.)», то не смогут больше «рассчитывать на благодеяния короля» Франции. Угрозы эти, надо сказать, не сразу, но все же возымели действие на швейцарцев, особенно после того, как произошел явный перелом в войне в пользу коалиции, возглавляемой Францией.

Прежде чем вступить в войну, Ришелье необходимо было выяснить и намерения Англии. Кардинал направляет туда специальное посольство. Руководитель французской дипломатии знает о сложной обстановке в стране и не требует от Карла I «ни людей, ни денег», только соблюдения нейтралитета.

Дипломатическую почву вступления Франции в войну Ришелье подготовил. И не было, пожалуй, в тогдашней Европе государства, позицию которого не учел бы министр-кардинал.

Теперь Ришелье выжидал удобного момента для открытия военных действий. Эта непонятная для прагматичного и даже циничного государственного деятеля щепетильность по отношению к формальной стороне давно решенного вопроса обернется для Франции безвозвратной потерей драгоценного времени, чем не преминут воспользоваться Габсбурги.

Ришелье явно не хотел, чтобы Франция выглядела нападающей стороной. Он выжидает случая, когда в посягательстве на интересы Его Величества Людовика XIII можно будет обвинить либо Фердинанда II, либо Филиппа IV.

* * *

Столь же удобный, сколь и долгожданный casus belli[22] представился 26 марта 1635 г. В этот день войска дона Хуана Австрийского вторглись в Трирскую область, находившуюся под покровительством короля Франции, и жестоко расправились с французским гарнизоном, размещенным в Трире. Правитель области архиепископ Трирский был захвачен испанцами и посажен под арест по приказу кардинала-инфанта, назначенного Филиппом IV наместником в испанских Нидерландах.

Дерзкий вызов Испании не мог остаться без ответа. 1 апреля 1635 г., как только в Париже стало известно о захвате Трира, срочно был созван Королевский совет, на котором Ришелье предложил немедленно объявить войну Испании. Заранее заготовленная декларация об объявлении войны была принята единогласно. Члены Совета, включая самого Ришелье, и не предполагали, что втягивают Францию в долгую, изнурительную войну, которая продлится 24 года. В 1642 году уйдет из жизни кардинал Ришелье, а вслед за ним и Людовик XIII. Будет подписан Вестфальский мирный договор, долгожданный мир воцарится на многострадальной земле Германии, а Франция все еще будет воевать с Испанией вплоть до 1659 года, когда преемник Ришелье и продолжатель его политики кардинал Джулио Мазарини заключит Пиренейский мирный договор.

Исторический спор империи Габсбургов и Французского королевства, определивший дальнейшую судьбу Европы, вступал в свою решающую стадию. Идее всемирной монархии Габсбургов с претензиями на безраздельное господство папского универсализма противостояли идеи национального суверенитета и европейского равновесия.

Одним из первых в Европе Ришелье осознал настоятельную необходимость изменения закосневшего со времен средневековья территориально-политического status quo, характеризовавшегося господством на континенте двух габсбургских держав. Политика Ришелье, который считал своей целью возвышение Франции, объективно была направлена на установление равновесия в Европе и в первую очередь на ликвидацию гегемонии Габсбургов. Решение этой задачи было тесно связано с утверждением светского характера межгосударственных отношений, отделением их от идеологического влияния теократии, то есть римскокатолической церкви в лице папского Рима. Вслед за Генрихом IV кардинал Ришелье последовательно проводил курс на сотрудничество со всеми противниками католического универсализма, будь то германские лютеранские княжества, протестантские Соединенные провинции, Дания, Швеция, православная Русь или даже Османская империя — злейший враг христианства.

Ришелье выступает неутомимым проводником новой идеи «государственного интереса», отвергающей прежние религиозно-идеологические императивы. Эту новую идею министр-кардинал настойчиво проводит и во внутренней политике.

Наряду с общими причинами, приведшими к прямому столкновению Франции с Испанией и Империей, существовали, разумеется, причины и более конкретные, в частности территориальные. Франция давно хотела отодвинуть свои восточные границы к Рейну, что встречало активное противодействие со стороны Империи. Претендовала она также на Наварру, Франш-Конте, Артуа и Фландрию, находившиеся некогда под властью французской короны. Еще в 1629 году в записке Людовику XIII Ришелье прямо ставил вопрос о возвращении этих провинций. Испания же с давних пор претендовала на Бургундию и Шампань.

И все же вступление в войну с могущественным Австрийским домом, находившимся под особым покровительством папского престола, было нелегким делом для католической Франции. Очень многие во Франции, включая ближайшего соратника первого министра — отца Жозефа, не понимали и не одобряли войну с единоверцами. Одно дело — отстаивать французские интересы дипломатическими средствами, действуя за кулисами, и совсем другое — повести за собой «еретиков» всей Европы против защитников святой римско-католической церкви — короля Испании и императора Священной Римской империи. На это трудно было решиться кардиналу Ришелье, но гораздо труднее — «христианнейшему» королю Людовику XIII, хотя оба они, пусть и в разной степени, сознавали необходимость и неизбежность такого решения. Как Ришелье, так и Людовик XIII отвергали перспективу победы Габсбургов в войне в Германии, считая возможным, хотя и нежелательным, военное вмешательство Франции в эту войну. После поражения Швеции под Нердлингеном такое вмешательство стало настоятельной необходимостью.

Известие о разгроме шведов Ришелье получил в шесть часов утра 11 сентября 1634 г. Кардинал немедленно сел за составление записки королю, в которой подробно и предельно четко обосновал необходимость вступления в войну. Каждый абзац он начинает со слов «очевидно, что…».