Слезы стекали по его заросшей щетиной щеке на бороду.

– Тссс… – успокаивала я. – Ты жив. Ты выжил, а Ремо мертв… Больше нет угрозы для тебя и твоих братьев… она исчезла раз и навсегда.

Аксель глубоко вздохнул, словно бы пытаясь все это осознать. Я придвинулась ближе к нему, стараясь не задеть его раны, и добавила:

– И у тебя есть я… вся целиком… Навсегда, если ты этого хочешь.

Аксель, широко раскрыв глаза, глубоко вздохнул и кивнул.

– Черт возьми, Элли, это все, чего я хочу. Ты для меня все. Ты – моя вечность.

– Ты тоже моя вечность, – ответила я. Вдруг в памяти всплыл образ моей скульптуры, и я проговорила: – Аксель… твоя новая работа… – Я замолчала, не в силах найти слова, чтобы выразить свои чувства.

– Тебе… она понравилась? – нерешительно спросил он, и на суровом лице на миг промелькнуло волнение и простодушие.

– Понравилась? – переспросила я, издав смешок. – Не могу… я просто не верю, что ты так меня видишь… твоя надежда… сбывшееся желание…

– Ты и есть моя надежда, Элли. Вся надежда, о которой я когда-либо осмеливался мечтать… la mia luce.

– Аксель, – пробормотала я.

Осторожно склонившись к его разбитым губам, я нежно прижалась к ним поцелуем. Вложив в него все, что хотела сказать, но не могла выразить словами.

Когда мы отстранились друг от друга, я улыбнулась.

– Твоя выставка произвела фурор, малыш. Вину уже предложили поехать с ней в турне. Только представь, твои работы в крупнейших мировых музеях искусств… Все на свете смогут оценить твой талант.

Аксель отвел взгляд, потом вновь посмотрел на меня. На лице его отразилась нервозность.

– Аксель? В чем дело? – спросила я. – Разве ты не счастлив? Жизнь меняется. И мечта стала явью.

– Не знаю, – произнес он, и я нахмурилась. – Мое счастье зависит…

Отстранившись, я спросила:

– От чего?

Он скривил губы и, морщась от боли, проговорил:

– От того, станешь ли ты официальным куратором тура.

Я моргнула, а потом еще раз, а после на моих губах расплылась широкая восторженная улыбка.

– Аксель, ты просишь меня отправиться с тобой в кругосветное путешествие?

Аксель ухмыльнулся мне в своей обычной удивительной манере, как умел лишь он, и пояснил:

– Я, черт возьми, никуда без тебя не поеду, carina. Я знаю, чего хочу… и это ты. Лишь тебе одной удалось меня заполучить. Черт, малыш, ты и правда завоевала меня всеми возможными способами.

Чувствуя, что могу умереть от счастья, я наклонила голову и спросила:

– Lo giuri?

Он рассмеялся в ответ и кивнул.

– Клянусь, черт возьми, всем своим существом.

– И где мы будем жить? – спросила я, разговор начинал казаться все менее нереальным.

– Где хочешь, но…

– Но что?

– Но мне бы хотелось остаться здесь, в Сиэтле, рядом с братьями. Как ни странно, но я начинаю привыкать к серым облакам и дождю.

Я с облегчением расслабилась.

– Хорошо, потому что я бы тоже осталась здесь. Когда через несколько месяцев у Моллс родится мой племянник или племянница, мне хочется быть рядом.

– Но ты будешь жить со мной, – твердо произнес Аксель.

Меня окутало теплом, и я кивнула.

– Конечно. Te amo, – проговорила я, полностью удовлетворенная, и свернулась в объятиях Акселя.

Я услышала, как он мирно вздохнул и прошептал в ответ:

– Ti amo, carina. У тебя есть вся моя любовь.

Я закрыла глаза, ощущая себя в безопасности рядом с мужчиной, чья душа навсегда слилась с моей, и послала мысленную молитву маме Акселя…

«Теперь он со мной, Кьяра. Ваш потерянный сын нашелся. И вы, наконец-то, можете покоиться с миром».

____________________________________

51 - Всегда (исп.).

Сиэтл, штат Вашингтон

Три года спустя…

– Все в порядке, carina, ты справишься.

– Я так устала, – прошептала Элли; ее прекрасное загорелое лицо теперь казалось бледным. Она совсем выбилась из сил.

Я коснулся рукой ее щеки.

– Еще чуть-чуть, малыш. Немного поднатужься, и она будет здесь.

В испанских глазах Элли сверкнула любовь. Она кивнула. Доктор взглянул на мою жену.

– Так и есть, Элли. Еще одно усилие, и ты увидишь свою дочь.

Я взял ее за руку, и Элли крепко стиснула мне пальцы, тужась изо всех сил. Сердце билось так быстро, что я думал, оно вырвется из груди. Элли судорожно вздохнула, и слуха коснулся самый удивительный звук на свете. Пронзительный детский плач.

Когда я увидел, как доктор подхватил на руки крошечного младенца, то ощутил, что меня не держат ноги. Медсестры вытерли малышку дочиста, а потом положили ее на голую грудь Элли.

Жена смотрела на нашу новорожденную дочь, на голове которой уже виднелись черные, как смоль, волосы, и по лицу ее текли слезы. Когда я подошел к изголовью кровати, глядя на своих прекрасных девочек, на меня с огромной силой нахлынуло ошеломляющее ощущение дома, которое я не смог бы описать словами.

Элли взглянула на меня, лицо ее сияло, а на губах расплылась недоверчивая улыбка.

– Аксель… У нас есть дочь, – произнесла она хриплым от усталости голосом.

Не в силах говорить, я наклонился и поцеловал ее в голову, затем нервно прижался губами к щечке дочери. Когда я отстранился, малышка заворочалась в объятиях Элли и, открыв глазки, уставилась прямо на меня… Я поймал взгляд ее темно-карих глаз… и едва устоял на ногах.

Судорожно вздохнув, я не сводил с нее взгляда, и меня пронзил внезапный страх. А достоин ли я, черт возьми, стать ее папой? Заслужил ли я что-то настолько хорошее?

– Она будет обожать тебя, Акс, – поймав мой взгляд, заверила Элли, немедленно остановив поток ворвавшихся в разум пагубных мыслей. – Так же, как и я.

Проглотив комок в горле, я заставил себя расслабиться и сел на кровать. И сжал в объятиях две причины своего существования.

– Ti amo, carina. Sempre, – отрывисто проговорил я и, повернув голову Элли, поцеловал ее в губы.

– Я тоже люблю тебя, querido, – прошептала она в ответ и провела пальцем по красному личику нашей спящей дочери. – Ей нужно имя, – тихо произнесла Элли, но я промолчал.

Я хотел назвать ее лишь одним именем. Отдать дань уважения и удостоить свою дочь этой чести.