– Ни хрена это вам никакое не возвращение! Чтобы вернуться, надо сначала уйти, а я никуда не уходил. Так что хрен вам, а не возвращение.

– Черт с тобой, - согласился Манк. - Если хочешь, пусть это будет тур под названием «Хрен вам, я никуда не уходил и все еще здесь».

– Ну вот, другое дело.

– Мы можем даже устроить так, что когда ты выйдешь на сцену, публика заорет: «Твою мать! Так ты все еще здесь и никуда на хрен не сваливал?»

Честное слово, я даже не припомню, когда мне доводилось обедать с такими веселыми людьми. Подумать только, а ведь все эти годы я только и делал, что обедал с какими-то юмористами.

– Ладно, пойду я, - сказал Манк, оборачиваясь ко мне. - Мы, значит, все перетерли и до всего, что нужно, добазарились?

Я выразился в том смысле, что мы абсолютно до всего добазарились.

– Вот и зашибись. Нам кидалово не нужно. Этот концерт для нас сейчас - очень важное дело.

– Вот именно, - сказал Джо. - Особенно если вспомнить всех этих малообеспеченных детей.

– Да пошли они на хрен, эти малообеспеченные, - перебил его Манк, взгромождая свое массивное туловище на ноги. - Пошли бы да устроились на работу, тогда и перестали бы быть малообеспеченными. Работать не хотят, козлы. На хрен их.

Вот такой у меня сегодня был замечательный день.

Ну да ладно. Хватит о моей дневной и официальной работе - пора переходить к работе вечерней: к моему сценарию. Люси сидит напротив меня на кровати и выглядит просто шикарно - как всегда. В данный момент она очень довольна мною, потому что думает, что все это время я пишу что-то в тот самый дневник. Боюсь, что скоро придется ей во всем признаться, потому что работа над фильмом уже идет полным ходом. Я пока что назвал его «Все возможно, детка» и даже, набравшись смелости, явился к Найджелу и сознался в том, что автор столь понравившегося ему сценария - не кто иной, как жалкий и ничтожный, уволенный им я. Поначалу он был изрядно удивлен, но затем рассмеялся и вообще отреагировал на всю эту историю очень мило. Он поздравил меня и сказал, что, пожалуй, мое увольнение было лучшим кадровым решением за всю его карьеру. Еще он пошутил, что когда я буду получать своего «Оскара», то должен непременно упомянуть его в своей благодарственной речи. Занятная ситуация получается. С тех пор, как Найджел одобрил мою сценарную заявку, мое отношение к нему стало меняться в лучшую сторону. На данный момент я считаю его и вовсе отличным парнем. Интересно, говорит ли это о моей мелочности и продажности или же свидетельствует о том, что я по натуре великодушен и незлопамятен?

В любом случае, сегодня я окончательно убедился в том, что Би-би-си действительно хочет сделать фильм по моему сценарию. Отличная, просто замечательная новость. Найджелу тоже не терпится приступить к съемкам, потому что он считает, что мы лишь чуть-чуть опережаем конкурентов, что эти идеи носятся в воздухе, и того и гляди кто-нибудь снимет кино примерно на ту же тему. Помимо всего прочего, выясняется, что фильм по такому сценарию можно снять достаточно недорого, из чего следует: Бн-би-си сможет его полностью финансировать, не прибегая к услугам сопродюсеров. Основная причина того, что многие фильмы снимаются годами, состоит в том, что на них трудно собрать деньги. В нашем же случае этот барьер можно считать преодоленным. А кроме того, на нас работает тот фактор, что Найджелу просто не терпится попробовать себя в роли кинопродюсера.

– Кино живет годичными циклами, - взялся он просветить меня. - Для малобюджетной картины очень важно попасть в этот круговорот фестивалей. Венеция, Санденс, Канн. Нужно, чтобы критики хорошенько подпалили тебе хвост, преж де чем ты окажешься на «Золотом Глобусе» в феврале.

Он именно так и сказал: «чтобы критики подпалили тебе хвост». Странное дело. Раньше, стоило Найджелу выразиться как-нибудь образно, как меня сразу начинало корчить: с моей точки зрения он выглядел настоящим мудаком. А сегодня мне почему-то показалось, что он рассуждает как человек толковый и обладающий довольно ярким образным мышлением.

На самом деле истинная причина такой активности, я бы даже сказал - торопливости Найджела заключается в том, что пока ты работаешь в должности редактора-контролера на Би-би-си, у тебя есть шанс хорошо засветиться перед другими работодателями. Потом, когда ты начнешь подыскивать себе теплое и куда лучше оплачиваемое местечко где-нибудь в независимых средствах массовой информации, тебе очень пригодится возможность вставить при случае что-нибудь вроде: «Да, я как раз в то время там работал, когда мы снимали "Игры поколений"» или же: «Конечно, это я запустил в производство "На краю тьмы» и "Вечеринку в доме Ноэла"». В наши дни стремление быть замеченным, чтобы добиться еще большего успеха, просто обуревает людей. Все вокруг меняется так быстро, что нужно стараться успеть застолбить свой участок, пока тебя не забыли. Учитывая, что я сам не особо умею пробиваться, мне остается только уповать на тщеславие и амбиции Найджела. Прицепившись к нему, как к локомотиву, я, глядишь, под шумок и проскочу туда, куда сам бы в жизни не взобрался.

Дорогая Пенни.

Сегодня мы с Сэмом ездили в Спаннерфилд к мистеру Эгню. Он выдал нам результаты анализов, и все стало ясно. Со сперматозоидами Сэма все в порядке (их насчитали около девяноста миллионов - согласись, Пенни, вполне достаточное количество?), и при этом немалая их часть двигается в нужном направлении и вполне способна добраться до места назначения. Судя по моей пинго-тинге, у меня тоже все в порядке. Мистер Эгню заверил меня, что маточные трубы проходимы, что у меня нет ни спаек, ни фибром, ни аденом, ни полипов матки. В том месте, где трубы соединяются с маткой, полипов тоже не обнаружено. Судя по всему, эти полипы - штука опасная и неприятная, и чем больше в тебе мест, где их нет, тем лучше. Я вообще-то не совсем представляю себе, что такое полип. Я представляю его себе как маленькую кисту. Но в принципе я стараюсь думать об этом как можно меньше. Откровенно говоря, стоит мне в очередной раз услышать перечень из восьми миллионов заболеваний женской репродуктивной системы, я чуть не падаю в обморок. То ли дело Сэм: если ему и есть о чем волноваться, так это лишь о том, доплывут ли его сперматозоиды куда надо.

Что ж, мистер Эгню был предельно корректен и без лишних споров согласился со мной в том, что раз уж не обнаружили во мне ничего, что можно было бы полечить или прооперировать, но при этом я по-прежнему не могу забеременеть, то, вполне возможно, как раз настало время начать подготовку к искусственному оплодотворению. Мистер Эгню сказал, что это не только даст нам возможность зачать ребенка (это само собой), но к тому же будет небесполезно с диагностической точки зрения, то есть мы, может быть, наконец узнаем, в чем, помимо чертовского невезения, заключается причина моего многолетнего бесплодия.

– Хорошо, - сказала я. - Когда мы можем начинать?

Через семь месяцев, сообщил мистер Эгню.

– Ну ни хрена ж себе, - предельно лаконично прокомментировала я его слова.

Мистер Эгню был вынужден пояснить, что если мы готовы оплатить все процедуры по коммерческим расценкам, то начать можно будет хоть со следующего месяца. Мы не просто готовы - мы непременно заплатим сколько нужно, лишь бы ускорить этот процесс. Лично я в этом уверена, а что по этому поводу брюзжит Сэм, меня меньше всего волнует. Если уж мне все равно предстоит пройти этот путь, я предпочитаю сделать это как можно скорее. Действовать нужно по единому для всех неприятных вещей в жизни принципу: раньше начнешь - раньше закончишь. Кроме того, я не могу не заметить, что государственная система здравоохранения находится в настолько бедственном положении, что если уж мы можем позволить себе заплатить за некоторые медицинские услуги, то просто обязаны поступать именно так, чтобы не занимать места тех, у кого нет денег. Сэм утверждает, что такое отношение к этой проблеме с моей стороны способствует классовому и имущественному расслоению общества. Даже если и так, что с того? Вот, например, у меня есть дом, а у некоторых людей его нет. Разве это не свидетельствует о расслоении общества? И как мне теперь прикажете поступить: остановиться на пороге и не входить в дом, чтобы не усиливать это расслоение? Еще я частенько покупаю готовую еду в отделах кулинарии «Маркса и Спенсера», а при этом миллионы людей в странах третьего мира выбиваются из сил, пытаясь раздобыть хотя бы горсточку зерна на день. И до какой степени я должна посвятить свою жизнь преодолению пороков этой системы?