– Думаю, данный клад тебе окажется по плечу. До встречи!

Перед тем как вернуться в комнату я, как обещал, скинул координаты князю, а после изобразил перед зеркалом смущенную улыбку, сочтя ее вполне естественной. Не уверен, что Стелла мне поверит, но, ради правды, ее эмоции меня не волновали совершенно. Да и с чего бы? Ну а брать ее с собой я не собирался. Нечего ей там делать.

– Увы, увы, но я должен вас покинуть, любезные дамы, – вздохнув, развел руки в стороны я. – Дела призывают.

– Какие это дела? – насторожилась Стелла. – В субботу вечером?

– Неотложные и важные. – Я подошел к опечалившейся маме, встал на одно колено рядом с ее креслом и взял ее руку в свою. – Ну извини, вот такой у тебя сын непоседа. Но я еще приеду. Правда. Вон со Стеллой и приеду, если ты не против.

– Еще через год, – печально произнесла мама. – Или через два. И только тогда, когда отца не будет дома.

– Да, – подтвердил я. – Когда его не будет дома. Это не обсуждается.

– Упрямство, возведенное в принцип – беда, – иезуитски заметила Стелла. – Бьюсь над ним, бьюсь – все без толку.

– Если ты не можешь переделать мужчину, меняйся сама, – не поворачивая головы, бросила мама. – Или оставь его для другой женщины, той, что окажется мудрее и сильнее.

Извини, Воронецкая, но ты в пролете. Этот тон мне прекрасно известен.

– Пойдем, перед отъездом ты кое-что должен увидеть, – попросила меня мама, вставая с кресла. – Давай, давай.

Что именно она имела в виду, я понял не сразу, но когда мы спустились по внутренней лестнице в гараж, удивлению моему не было предела.

– Он же был в хлам? – произнес я, глядя на серебристый «Волант», стоящий у левой стены, на моем обычном месте. Ну когда-то моем. – Восстановлению не подлежал.

Может, это не мой? Может, отец забавы ради новый купил?

Я перегнулся через дверцу машины и открыл перчаточный ящик. Как бы тогда нас с ним не размотало, с ящиком ничего случиться не могло. И с надписью «В+Ю», которую в хлам пьяная Юлька там нацарапала пилкой для ногтей после одной из вечеринок в «Лондоне», соответственно, тоже. Я тогда, помнится, ее чуть не прибил, а она только хихикала, и мне язык показывала.

Проведя ладонью по левой стенке, я нащупал кривые буквы.

Это мой «Астон Мартин». Мой!

– Славная машинка, – заметила Стелла. – Не новая, но славная. И цвет салона симпатичный. Сколько лошадок?

– Пятьсот семнадцать, только мне еще… – на автомате ответил я, после оборвал фразу на полуслове, и глянул на маму. – Но как? Зачем?

– А ты подумай, сын, – посоветовала она мне. – Подумай, и, может, поймешь, зачем отец в ремонт именно этой машины столько времени и денег вбухал, хотя ему было проще новую купить. Или вовсе никакую не покупать, потому что не для кого.

– Он же тогда ее в переплавку отправил? Я сам видел, как увозили то, что от «малыша» осталось после… После случившегося. А он еще орал, что и меня в ту же печку засунуть надо, дескать, мир тогда получит шанс на то, чтобы уцелеть.

– Глаза есть? – уточнила у меня мама. – Ты все видишь. А если есть мозги, то, может, что-то и поймешь.

Пискнул смартфон, уведомив меня о том, что люди князя уже стоят у ворот дома. Как они шустро, а? Однако надо идти, пока охрана не начала выяснять, кто это тут запарковался. Не дай бог клыки увидят или красные глаза.

И хорошо, что надо идти, потому что очень много сумбура в голове возникло. И разбираться в нем сейчас я не желаю.

– Мозги есть, – буркнул я. – И на память, мам, я тоже не жалуюсь. Ладно, еще раз мои извинения, но я побежал. Нет-нет, Стелла, ты оставайся, с мамой поболтай, торта покушай. Всё. Люблю, целую, Валера!

Само собой, в машине обнаружился Данила, который презрительно сморщился, глянув на мой внешний вид, но благоразумно ничего не сказал. И правильно, ибо я сейчас сильно не в духе. Не люблю себя в моменты душевного раздрая.

Вот зачем сюда поехал? Для чего ковырнул то, что давным-давно затянулось? Еще и Юльку расстроил тем, что она меня со Стеллой снова увидела. И разозлил. Вон она даже ни одной СМСки не написала, никаких тебе «ненавижу» и «видеть не желаю» нет. Значит, плохо дело.

Тьфу! Скорей бы на работу выйти, на самом деле, к моим кумушкам с их маленькими радостями и горестями. Опять же – август на носу, скоро в архиве запахнет яблоками, которые сотрудницы станут привозить корзинами с дач. Тишина, покой, благолепие.

На территорию парка нас на самом деле пустили, причем без каких-либо вопросов и взмахов руки. Мы проскочили через главные аллеи, миновали усадьбу, оставили справа блестящую под луной Каменку и остановились где-то в районе новой оранжереи. Ну по моим прикидкам, разумеется. Я тут бывал, и не раз, но сказать, что свободно ориентируюсь в местных маршрутных хитросплетениях, все же нельзя.

– Рад видеть, – поприветствовал меня князь, выходя из тени раскидистого дерева, его сопровождали несколько крепких вурдалаков. Мало того – он дружелюбно помахал мне черной тростью с серебряным набалдашником. – Экий ты сегодня франт, Валера!

Данила, вылезавший с водительского места, тут же что-то очень негромко сказал тому нашему спутнику, что сидел рядом с ним, после чего оба засмеялись.

– Люблю остряков, – задушевно сообщил я Ростогцеву. – Этих ребят и слушать весело, и убивать приятно.

– Вижу, не нравится тебе Данила, – хлопнул меня по плечу тот. – Сильно не нравится. Но что поделаешь – он служит мне, и если ты попробуешь его упокоить, то я сочту это актом агрессии против моей семьи. Последствия осознаешь?

– А если я за него виру заплачу? До или после умерщвления – неважно. Хорошая такая вира, в виде чугунка, доверху набитого серебряными монетами семнадцатого века. Думаю, если их выставить на аукционы, то неплохой куш сорвать можно. Слугу вы себе нового сотворите, велика ли проблема при налаженной технологии воспроизводства, а вот чугунка в случае отказа уже не будет, поскольку предложение разовое.

Князь задумался, причем без малейшего притворства, Данила же, который, похоже, неплохо знал своего покровителя, резко перестал улыбаться и очень нехорошо глянул на меня.

– Ладно, не ссы, солдат. – Я подошел к нему и дружески приобнял. – Живи пока, если можно так выразиться. Без тебя мне будет скучно, на кого я зуб точить стану? Опять же – пока у тебя есть враг, жизнь не лишена смысла.

– Дорого ты мне обходишься, Данила. – Князь цыкнул зубом. – То от полиции тебя отмазывай, то выпьешь не того, кого следует, а теперь и вовсе большой барыш из рук уплыл.

– Хорошая шутка, мастер, – криво улыбнулся вурдалак.

– Какие там шутки? – отмахнулся Ростогцев. – Не до шуток уже. Чую, скоро стану делать организационные выводы в отношении тебя.

– Меня позовите на резюмирующую часть, – попросил я его. – С удовольствием ее послушаю. А если повезет – то и посмотрю.