Вожделение и любопытство бушевали в наших душах, как тропическая лихорадка, и мы едва обращали внимание на опасности и тягости нашего путешествия. Над нами висела вечная лазурь безоблачных небес, гармонирующая с заброшенным пустынным пейзажем. Тропа, ведущая в горы, становилась всё более крутой, и теперь над нами простиралась дикая местность, изобилующая неровными скалами, изрезанная ущельями, единственными обитателями которой были зловещие ширококрылые кондоры.

Часто мы теряли из виду некоторые приметные вершины, которые служили нам ориентирами. Но, казалось, наш проводник знал дорогу столь хорошо, словно его вёл инстинкт, более изощрённый, чем память или разум, так что он ни разу не испытывал колебаний в выборе пути. Периодически останавливаясь, мы подошли к разбитым обломкам мощёной дороги, которая ранее пролегала через весь этот труднопроходимый район. Широкие циклопические плиты из гнейса словно разметало штормами на протяжении долгих временных периодов, превосходящих историю человечества. А в некоторых, особенно глубоких пропастях мы видели изъеденные эрозией опоры громадных мостов, которые в прежние времена простирались над этими безднами. Вид этих развалин ободрил нас, ибо в той доисторической книге упоминались могучие мосты и великая дорога, ведущая в сказочный город.

Полдер и я ликовали, и всё же думаю, что мы оба задрожали от странного ужаса, когда попытались прочесть некоторые надписи, которые были так глубоко вырезаны на истёртых камнях, что их всё еще можно было разглядеть. Ни один из живущих, даже если бы он знал все языки Земли, не мог бы расшифровать эти символы, и, возможно, именно их чужеродность так напугала нас. В течение долгих напряжённых лет мы усердно искали всё, что выходило за пределы смертной жизни, выделяясь необычайным возрастом, отдалённостью или странностью, мы страстно жаждали эзотерического и необычного, древних тёмных тайн. Но тоска по запредельному была несовместима со страхом и отторжением. Мы были осведомлены об опасностях, которые могли подстерегать нас в наших нелёгких одиночных исследованиях намного лучше тех, кто предпочитал ходить проторенными тропами.

Часто мы строили различные фантастические гипотезы относительно загадочного города, построенного в горах. Но, приближаясь к конечной цели нашего путешествия, когда следы неведомого первозданного народа множились вокруг нас, мы впадали в длительные периоды молчания, становясь такими же неразговорчивыми, как наш бесстрастный проводник. Мысли, приходящие нам на ум, были слишком странными, чтобы высказывать их; из руин холод древнейших эпох вошёл в наши сердца и более не уходил.

Мы тащились между пустынными скалами и стерильными небесами, вдыхая воздух, который сделался разрежённым и болезненным для лёгких, словно к нему добавилась некая примесь космического эфира. В полдень, достигнув открытого перевала, мы увидели впереди и в высоте, в конце длинной и головокружительной перспективы, город, который был описан как «безымянные руины» в книге, предшествующей всем другим известным книгам.

Город был построен на внутреннем горном пике в области, окружённой бесснежными вершинами, чуть менее суровыми и высокими, чем он сам. С одной стороны горы под выступающими крепостными валами скала обрушивалась в пропасть глубиной в тысячу футов, с другой стороны располагались уступчатые дикие утёсы, но третья сторона, обращённая к нам, представляла собой крутой откос с расколотыми уступами и узкими расщелинами. Опытные альпинисты могли бы без особых сложностей преодолеть этот подъём. Все горные породы, из которых состоял этот пик, отличались необычными разрушениями и странной чернотой, но грандиозные мегалитические стены города, в равной степени обветшалые и рассыпающиеся, были легко различимы с расстояния в несколько лиг.

Мы с Полдером созерцали цель нашего всемирного поиска с не поддающимися описанию мыслями и эмоциями. Индеец ничего не комментировал, бесстрастно указывая на далёкую вершину, увенчанную короной руин. Мы ускорили шаг, желая завершить наше путешествие при свете дня, и, спустившись в глубокую долину, недоступную для солнечных лучей, около полудня начали восхождение по склону, ведущему к городу.

Нас вновь поразили аномальная чернота и многообразие расщепления скал. Это было похоже на восхождение посреди низвергнутых, опалённых каким-то адским огнём блоков титанической цитадели. Склон повсеместно был расколот на огромные, наклонные, угловатые громады камней, частично покрытые стеклянистой коркой, что делало подъём вверх более трудным делом, чем мы ожидали. Было совершенно очевидно, что когда-то в древности гора подверглась воздействию сильного жара, хотя в окрестностях не было никаких следов вулканических кратеров. Испытывая смешанное чувство благоговения и ужаса, крайне озадаченный, я вспомнил отрывок из того древнего писания, неоднозначно намекающий на мрачную судьбу, когда-то давным-давно постигшую местных жителей:

«Жители этого города слишком высоко воздвигли свои стены и башни в царстве облаков; и в гневе спустились облака, и поразили город ужасающим пламенем; после чего он перестал быть домом для тех первобытных гигантов, которые его построили, и с тех пор одни только облака стали обитателями и хранителями этого города».

Но из этого отрывка я всё равно не мог сделать никакого определённого вывода, ибо сие измышление выглядело слишком фантастическим, чтобы воспринимать его не в качестве сомнительной легенды, а как что-то более серьёзное.

Мы оставили трёх наших лам у подножия склона, взяв с собой лишь провизию на одну ночь. Таким образом, несмотря на постоянно сменяющиеся препятствия в виде разрушенных утёсов и обрывов, мы смогли достичь значительного прогресса в своём продвижении к цели. Через некоторое время мы подошли к огромным ступеням высеченной в скале лестницы, ведущей к вершине. Однако ступени её были сработаны для ног колоссов, к тому же во многих местах они были частично разрушены и накренены, так что это ненамного облегчило наше восхождение.

Солнце по-прежнему висело позади нас над западным перевалом, и когда мы двинулись дальше, я был очень удивлён внезапно сгустившейся угольной чернотой на окрестных скалах. Обернувшись, я увидел, что несколько сероватых туманных масс, которые могли быть облаками или дымом, лениво дрейфовали вокруг горных вершин, возвышавшихся над перевалом. Одна из этих масс, постепенно принимающая форму колоссальной вертикальной фигуры без конечностей, оказалась между нами и солнцем.

Себастьян и проводник также заметили это явление. Летом, посреди этих засушливых гор облака были почти неслыханным явлением, да и присутствие дыма казалось столь же малообъяснимым. Кроме того, серые массы были полностью отделены друг от друга, разительно отличаясь от любых известных облачных формаций, которые нам когда-либо доводилось видеть. Им была присуща какая-то специфическая непрозрачность и резкость контуров, создающая странное впечатление необычайной плотности и массивности. Лениво двигаясь в небесах над перевалом, они сохраняли свои первоначальные контуры и обособленность. Казалось, они набухали и вырастали, приближаясь к нам в голубом воздухе, который до сих пор не тронул нас ни единым дуновением ветра. Плывя таким образом по небу, они сохраняли прямолинейность массивных колонн или гигантов, шествующих по широкой равнине.