Ирина: Конечно, никто ведь не утверждал, что у Отелло был безупречный английский?!

Из-за языка ты исполняешь русскую симфоническую музыку, но не дирижируешь русской оперой.

Хосе: Проблема, конечно, лежит в плоскости языка, а не языка музыки. Я вообще очень люблю русский романтизм, я чувствую с ним тесную связь. Может быть, потому что моя латиноамериканская душа тоже чувствует эту слезу? В русской музыке всегда есть слёзы, и это очень интересно. А ещё интересно наблюдать, как многие русские исполнители пытаются эти слёзы скрыть. Не понимаю, зачем? Эта черта русской музыки совершенно естественна, и это её величайшая черта. Её нужно акцентировать, а не прятать.

Ирина: Даже у Пушкина есть такая строка – «печаль моя светла». Печаль присутствует, но это светлое чувство.

Хосе: Да, оно есть, зачем скрывать?!

Ирина: Хосе, огромное тебе спасибо, это было просто великолепно!

Хосе: Это была прекрасная беседа, я получил огромное удовольствие.

Россия – родина успеха Люка Дебарга, я имею в виду «ошеломительного успеха». Так когда-то случилось с Ваном Клиберном – Россия открыла этих пианистов и выплеснула на мировую арену. Люка Дебарг занял только четвертое место на конкурсе Чайковского 2015 года, но при этом стал абсолютным любимцем публики. Звание лауреата облегчает дальнейшую карьеру, но какое именно место ты занял для твоей карьеры, как жизнь показывает, не так уж и важно. Вспомним Андраша Шиффа, обладателя той же четвертой премии на конкурсе Чайковского, но в 1974 году. Сейчас всем ясно, что это один из величайших пианистов современности.

Мы уже записали интервью, а Люка все не мог остановиться и рассказывал, будто выплескивал накопившееся. Операторы сворачивали технику, и Люка в волнении стал звать меня пить чай или кофе, ему не хотелось заканчивать диалог, он ему был важен. Я четко вспоминаю, что его многое тревожило в современной жизни, и ему хотелось понять, обсудить, а, может быть, и поискать выход для нас всех.

Май 2019 года

Люка: …сейчас я вошёл в определённый ритм, я могу больше времени уделять репетициям, работе, просто жить нормальной жизнью, наконец. А то все куда-то бегут, все в сплошном стрессе, всё нужно делать очень быстро, жизнь превратилась в сплошную гонку. Люди просто забывают, ради чего живут.

МОТОР

Ирина: Люка Дебарг. Этот пианист произвёл сенсацию на конкурсе Чайковского в 2015 году. Как-то на концерте в Большом зале Московской консерватории ко мне подошли две пожилые дамы, очень мило поблагодарили меня за передачу «Энигма» и обратились с просьбой снять программу с вами: «Мы так хотим знать о Люке Дебарге больше».

Люка, вы поняли, что-нибудь из того, что я сказала по-русски?

Люка: Да, я понял большую часть. В последние четыре года я был много раз в России, и теперь мои русские коллеги уже не говорят при мне так свободно, как раньше, думая, что я ничего не пойму.

Ирина: Вы знаете, что наша программа называется «Энигма»?

Люка: Элгар «Вариации».

Ирина: Да, в первую очередь, «Вариации», кроме того, так называлась знаменитая шифровальная машина начала двадцатого века. Загадка! Но несмотря на ваш ореол необыкновенности, если честно, то для меня вы абсолютно нормальный человек, потому что вы такой, какой есть, и не стараетесь быть другим.

Люка: Мне очень приятно слышать ваши слова, потому что они в точности совпадают с моими собственными ощущениями. Я стараюсь просто быть самим собой. Ничего не меняя. Не пытаясь подражать кому-то или конкурировать с кем-то. Это как на конкурсе: если ты борешься с кем-то, другие люди будут бороться с тобой. Но если ты будешь бороться с собой, чтобы выдать самое лучшее, на что способен, найти в себе самое лучшее, то это даст тебе возможность получить гораздо больше удовлетворения, самому стать чем-то бо́льшим. В общем, для меня нет иного пути, как быть самим собой.

Ирина: Важно остаться самим собой, тогда и люди тебе больше доверяют!

Люка: Возможно. Но, с другой стороны, сцена есть сцена, и у сцены свои законы. Например, когда на сцене я остаюсь самим собой, зрители могут решить, что это игра. Бывает, заболеваешь, что случалось со мной в Санкт-Петербурге, тогда мне кажется важным сделать объявление, что я не здоров, предупредить, но люди могут подумать – а это он зачем? Он хочет, чтобы мы к нему по-особому относились? Или это игра? Может, он нам врёт, потому что не подготовился? Не всегда можно дождаться эмпатии от аудитории. Но ведь на сцене можно и умереть всерьёз. Бывает так, что у актёра случился на сцене сердечный приступ, а публика думает, что это хорошая актёрская игра. На сцене никогда не знаешь, что реально, а что нет. И я это прекрасно осознаю.

Ирина: Вы чувствуете, что сцена как-то меняет вас?

Люка: Да, конечно, она даёт мне много энергии.

Ирина: Сцена или публика?

Люка: Трудно сказать. Раньше выход на сцену был стресс для меня. Я не осознавал, как сцена заряжает меня, как много энергии она мне даёт, особенно такой энергии, которая легко превращается в музыку. Сейчас я это понимаю и получаю массу удовольствия от пребывания на сцене. Когда ты на сцене, чувствуешь атмосферу, царящую в зале, слышишь шумы, как зрители переговариваются между собой, тогда и создаётся общее впечатление. В России на концертах я испытываю особые ощущения.

Ирина: Потому что публика вас здесь очень любит!

Люка: Здесь люди очень любят музыку. Я могу судить о здешней аудитории и как зритель, я бывал на концертах в России. Внимание, с которым слушают – оно огромно! Здесь зрители посвящают себя целиком – они участвуют в концерте. Это преданные слушатели. Я могу сказать вам, что в Германии, например, аудитория тоже слушает внимательно, но во Франции ты чувствуешь вес аудитории, они словно создают стену, отделяющую зал от того, что происходит на сцене. Это тяжело. Люди не открываются, их приоритет – они сами. Я пришёл на концерт. Я! А здесь ты чувствуешь, как на время представления люди забывают обо всем.

Ирина: Это происходит именно на ваших концертах?

Люка: Нет, не только на моих концертах. Когда я сам хожу на концерты как зритель, то же самое. Они как бы отдаются в распоряжение артиста на время концерта.

Ирина: Может, они просто готовы принять эту магию? Готовы удивляться.

Люка: Да. Здесь легче поверить во что-то иррациональное.

Ирина: А это и есть музыка!

Люка: Но попробуйте заговорить об этом там, где люди считают, что никакой магии не существует, всё материально и может быть объяснено с научных позиций! Люди переводят ту информацию, которую несёт в себе музыка, в термины успешного представления: это было хорошее шоу, или это было плохое шоу. Всё сравнивается со всем. Если сравнивать одну интерпретацию с другой, можно, конечно, сделать вывод, что представление было недостаточно захватывающим, но, может, слушатели не были готовы услышать то, что звучало на концерте. Концерт – это всегда уникальное событие.