— Нет, просто устала. — Ее рука машинально коснулась живота, и глаза округлились. — Марш!

Он с тревогой посмотрел на жену. Мысль о возможном выкидыше молнией сверкнула в голове.

— Что?

— Марш, я… — Она замерла, на лице отразились восхищение и радость.

— Что случилось? — Маршалл подошел ближе, взял ее за руку.

— Ребенок… — Она положила его руку на живот. — Ты чувствуешь?

Минуту он стоял молча, не понимая, чего от него хотят.

— Нет.

— А я чувствую! — вскрикнула она и вскочила, чтобы обнять его. — Какое чудесное завершение этой сумасшедшей недели!

Он улыбнулся, радуясь ее счастью. Маршалл чувствовал себя гораздо лучше последнее время. Все недоразумения теперь позади. Рени поддерживала его морально, и он обретал уверенность. Теперь он волновался только за Рени и будущего ребенка, без конца напоминая себе, что Рени не Элизабет, поэтому не стоит тревожиться понапрасну.

Дни тянулись за днями. Было решено переехать в комнаты родителей, а из кабинета сделать детскую. Он был закрыт со времени смерти Роджера. Но теперь они с Маршаллом все приведут в порядок и создадут уют. Она открыла дверь и с трепетом вошла в темные комнаты. Маршалл следовал за ней. Он распахнул окна, отдернул шторы и оглядел огромную спальню. Массивная, из красного дерева кровать с пологом, несколько кресел, на полу ковер пастельных тонов. Маршалл был очарован комнатой, которую Роджер Фонтейн обустроил для жены и дочери. Он надеялся, что когда-нибудь сможет сделать нечто подобное и для своей жены.

Рени слегка поколебалась, прежде чем открыть соседнюю дверь в кабинет.

— В этой комнате мы с папой обычно беседовали… Помню, ты однажды пошутил на этот счет.

Маршалл улыбнулся и взял ее за руку.

— Покажи.

Рени повернула в замке ключ. В кабинете было темно, и Маршалл вошел первым, чтобы открыть занавески и окна. Комната выходила на галерею на третьем этаже. Он посмотрел вниз. Кругом, насколько хватал глаз, простирались цветущие сады. Маршалл почувствовал отдохновение и умиротворенность. Он шагнул назад в комнату и остановился на пороге как вкопанный.

— О Боже! — От изумления он открыл рот, увидев маленький портрет на огромном столе из орехового дерева.

— Что, Маршалл? — Рени повернулась к нему, испугавшись выражения его лица. Сообразив, чем это вызвано, она тихо произнесла: — Моя мама.

Он кивнул, пытаясь подобрать нужные слова.

— Какая у твоей мамы девичья фамилия?

— Чейз, а что?

— Откуда она родом?

— Они познакомились и поженились в Филадельфии. Отец только вернулся из Европы и влюбился в нее с первого взгляда.

— Она была единственным ребенком в семье? У тебя были тети или дяди в Филадельфии?

— Нет. Отец мне ничего не говорил. Почему ты спрашиваешь?

Едва Маршалл успел открыть рот, как услышал топот копыт за окном. К дому подъезжал Элан.

— Мне нужно переговорить с Эланом. Ты подождешь меня здесь или хочешь спуститься вниз?

— Останусь здесь, посмотрю кое-какие вещи. — Ей не давал покоя интерес мужа к ее матери.

Маршалл встретил Элана в гостиной:

— Ты приехал как раз вовремя. Только что я обнаружил одну вещь. Не пойму, что к чему.

— Чего ты не можешь понять? — смутился Элан.

— У матери Рени были братья или сестры?

— Нет, она была единственным ребенком.

— Да? — разочарованно произнес Маршалл. С портрета Энн Чейз Фонтейн на него смотрела Элизабет.

— Ты видел портрет?

— Да.

— Я знал, что рано или поздно это случится. Где Рени? Я хочу рассказать об этом вам обоим.

Элан повел ошарашенного Маршалла в кабинет Роджера и подошел к портрету Энн.

— Рени, дорогая, почему бы тебе не сесть и не послушать длинный рассказ, который давно должен был поведать тебе сам отец.

Рени подошла к дивану и, сдернув покрывало, села.

— В чем тут секрет? Маршалл смотрел так, словно перед ним привидение, а ты собираешься открыть тайну, которую хранил отец.

— Это очень важно.

— Я верю. Так что же это?

— До того как твой отец женился на твоей матери, она была замужем за человеком по имени Паркер.

Маршалл тяжело вздохнул.

— У нее была дочь от первого брака. А через несколько лет ее первый муж утонул. — Элан, заметив беспокойный взгляд Рени, торопливо продолжал: — После женитьбы Роджер привез твою мать сюда вместе с маленькой дочерью, Элизабет.

Удар был настолько сильный, что Рени встала и быстро взглянула на бледного как полотно Маршалла.

— Элизабет Паркер — моя сестра?

— Наполовину, малышка, — ласково сказал Элан.

— Но…

— Слушайте дальше. Я сейчас все объясню. После смерти твоей матери бабушка и дедушка Паркеры приехали и забрали Элизабет с собой. Им никогда не нравился твой отец, и они были рады увезти отсюда свою единственную внучку. Никогда не смогу забыть этот день. Роджер знал, что у него нет никаких юридических прав на девочку. Паркеры привезли с собой юристов. Выбора не было, и Роджеру пришлось уступить. В ушах у меня до сих пор звенит ее плач. Сквозь слезы она умоляла Роджера не отдавать ее. Он был единственным отцом, которого она знала. Его горе не поддается описанию. Это было ужасно! Предполагаю, именно поэтому он старался быть тебе идеальным отцом. Он понимал, что не в силах помочь Элизабет, и целиком посвятил свою жизнь тебе.

— Но почему он ничего не рассказал мне?

— Для него это была невыносимая мука. Она напоминала ему твою мать — и забрать ее сразу же после смерти Энн… этого он не мог вынести. Он обещал мне никогда не рассказывать тебе о сводной сестре. Прошли годы, мы не встречали Элизабет и думали, что с ней все в порядке. — Элан взглянул на Маршалла. — А когда я приехал в Сент-Луис и твои родители рассказали мне все об Элизабет, я понял, кто она.

— И ты ничего нам не сказал?

— А разве вы в этом нуждались? Вы были так счастливы, и я не хотел мешать вашему счастью.

— Значит, не случайно вы так похожи, — сказал Маршалл, оглядывая Рени. Наконец он выдавил что-то наподобие улыбки и обнял ее.

— И тебя это не тревожит?

— Только вначале не давало покоя. Но теперь, когда тайна раскрыта… Это многое объясняет в поведении Элизабет, чего я раньше понять не мог. — Маршалл произнес последнюю фразу, как бы обращаясь к самому себе.

— Маршалл!

— Ничего. — Он поцеловал ее. — У нас много дел сегодня с Эланом. Может быть, прислать тебе кого-нибудь в помощь?