В ответной резолюции ИНК, принятой рабочим комитетом 8 августа, говорилось: «Рабочий комитет с сожалением отмечает, что Совет Всеиндийской мусульманской лиги, изменив свое первоначальное решение, отказался от участия в работе Учредительного собрания. В этот период стремительного перехода от состояния зависимости от чужеземной державы к состоянию полной независимости, когда наша страна стоит перед разрешением обширных и сложных политических и экономических проблем, и народ Индии и его представители должны сплотиться в тесном сотрудничестве, чтобы переход совершился плавно и благоприятно для всех заинтересованных сторон. Комитет вполне сознает существование различий в мировоззрении и целях конгресса и Мусульманской лиги. Тем не менее, учитывая широкие интересы страны в целом и интересы свободы индийского народа, Комитет призывает к сотрудничеству всех, кто стремится к свободе и благополучию страны, в надежде, что такое сотрудничество в стремлении к общим целям может привести к разрешению многих индийских проблем».

2 августа Уэйвелл предложил Неру сформировать временное правительство, в котором из 14 мест 6 предназначались конгрессу, а 5 — лиге. Однако обращение Неру с призывом образовать коалиционное правительство Джинна отверг и призвал мусульман «держать наготове свои мечи».

16 августа 1946 года в Калькутте началась индусско-мусульманская резня, погибли тысячи людей, в том числе женщины и дети, тысячи домов были сожжены. В этот день Мусульманская лига назначила всеобщую забастовку (хартал) как первый акт «прямых действий» в борьбе за Пакистан. В Бенгалии в тот момент 54 % населения составляли мусульмане, а 42 % — индусы, причем мусульмане концентрировались главным образом в восточной части провинции. В 1935 году к власти в Бенгалии пришла Мусульманская лига, заключившая в местном законодательном собрании коалицию с представителями европейского населения и столкнувшаяся с сильной оппозицией конгресса и индуистской националистической партии Хинду Махасабха. Последняя финансировалась богатой общиной Марвари, состоявшей из выходцев из Раджастана. Эта община господствовала в экономике Бенгалии. В Калькутте население состояло из 64 % индуистов и 33 % мусульман, отношения между которыми были весьма враждебными.

Забастовка переросла в массовые беспорядки. В течение 72 часов 4 тысячи жителей Калькутты, главным образом мусульман, погибли и 100 тысяч остались без крыши над головой. Насилие в Калькутте перекинулось на близлежащий район Ноакхали, где мусульманами в отместку за резню в Калькутте были убиты не менее 500 индусов.

Четыре дня длилось кровавое побоище. Английские власти не вмешивались. Далее индусско-мусульманские столкновения распространились на Бихар, Бомбей, Объединенные провинции (нынешний штат Утар Прадеш), Восточную Бенгалию, Пенджаб и Северо-Западную пограничную провинцию. В Бихаре были убиты не менее 5000 мусульман. В Гармуктешваре в Объединенных провинциях в ноябре 1946 года были убиты от 1 до 2 тысяч мусульман. В Восточной Бенгалии и в Северо-Западной пограничной провинции жертвами резни и беженцами стали преимущественно индусы. В Западном (преимущественно мусульманском) Пенджабе убивали и изгоняли индусов и сикхов, а в Восточном (преимущественно индуистском) Пенджабе — мусульман. Трагедия была в том, что независимые Индия и Пакистан были созданы до того, как прошло территориальное разделение между ними. Англичане уже формально не отвечали за обеспечение безопасности в новых государствах, а эти государства еще не имели достаточно полицейских сил, чиновников и армии, чтобы поддерживать порядок; к тому же власти обеих государств слишком явно выступали на стороне своих единоверцев. Ганди был абсолютно прав, что образование государств Индии и Пакистана должно было произойти уже после ухода англичан. Тогда масштабы взаимной резни могли быть уменьшены и стороны в большей мере проявили бы склонность договариваться.

Ганди всеми силами старался прекратить резню. Пройдя 185 километров, он посетил 47 деревень. В Калькутте, в округе Ноакхали, в Бихаре, он, переходя из деревни в деревню и рискуя жизнью, проповедовал идею братства и единства индусов и мусульман. В Калькутте он увидел разрушения, вызванные августовскими погромами, пустые улицы, кучи мусора, черные остовы сожженных домов. В связи с этим Ганди признавался: «Истина и ахимса, которые были моей верой и поддерживали меня шестьдесят лет, как будто утратили качества, которые я им приписывал».

В Ноакхали Ганди сопровождали несколько учеников, каждый из которых должен был поселиться в одном из поселков округа, чтобы проповедовать там ненасилие, не обращая внимание на раздававшиеся угрозы.

Иной раз ему удавалось остановить насилие. Но в большинстве случаев Махатма не мог в одночасье погасить глубокую ненависть между индусами и мусульманами. Он пережил глубокий моральный кризис, поскольку, несмотря на его проповедь братской любви, индийский народ оказался расколот на две враждующие религиозных общины. 2 января 1947 года в дневнике Ганди появилась мрачная запись: «Проснулся в два часа ночи. Одна лишь милость Божия поддерживает меня. Должно быть, во мне есть большой изъян, который и причина всего этого. Вокруг меня все — тьма».

Ганди решил, что в основе раскола была не вера в другого Бога, а целенаправленная политика, колонизаторов на провоцировании вражды между индусами и мусульманами, хотя эта вражда существовала задолго до британского завоевания Индии. Страну лихорадило. Центральное временное правительство делало первые шаги, а в провинциях продолжались межобщинные столкновения; кровь лилась рекой.

Неру просил Ганди вернуться в Дели, чтобы помочь своими советами временному правительству. Но Махатма отметил, что самая действенная помощь правительству — это то, что он делает, пытаясь урегулировать индусско-мусульманские столкновения на местах.

2 сентября 1946 года Неру по радио провозгласил первую внешнеполитическую декларацию новой Индии. Там говорилось: «Шесть дней назад мои коллеги и я заняли высокие посты в правительстве Индии. В нашей стране появилось новое правительство, хотя и временное, но это — веха на пути к полной независимости Индии. Мы получили тысячи пожеланий со всех концов мира, из каждого уголка Индии. Но мы не призывали праздновать это историческое событие и даже сдерживали энтузиазм нашего народа, ибо нам хотелось, чтобы он осознал, что мы пока находимся в пути и нам предстоит еще достичь нашу цель…

Мы вошли в это правительство в надежде на скорое достижение полной независимости, и мы намерены работать так, чтобы постепенно достичь независимости действий как в нашей внутренней, так и во внешней политике. Мы будем принимать активное участие в международных конференциях, проводя свою собственную политику как свободная страна, а не как сателлит другой страны. Мы надеемся установить тесные и непосредственные контакты с другими странами и сотрудничать с ними в укреплении всеобщего мира и свободы.

Мы намерены, насколько это возможно, держаться в стороне от политики силы, проводимой противостоящими друг другу группировками, которая в прошлом вела к мировым войнам и опять может привести к большим бедствиям… Мы особенно заинтересованы в освобождении колониальных и зависимых стран и народов и в признании в теории и на практике равных возможностей для всех рас…»