— ВНИМАНИЕ! ГОВОРИТ ПОЛИЦИЯ ЧЕСТЕРС-МИЛЛА! НА ЭТОЙ…

Голос становился все ближе.

— Терстон! Трава! Где ты оставил траву?

— Не волнуйся. — Но дрожь в его голосе показывала, что он не способен последовать собственному совету. Высокий и худощавый, с густыми длинными седеющими волосами — обычно завязанными в конский хвост, но сейчас падающими на плечи, — Терстон только-только разменял седьмой десяток; Каролин шел двадцать четвертый год. — В это время года в здешних коттеджах никто не живет. Они просто проедут мимо, а потом вернутся на Литл-Битч-ро…

Она ударила его по плечу — кулаком.

— Машина на подъездной дорожке! Они увидят машину!

Твою мать! — отразилось на его лице.

— …ЭВАКУАЦИЯ! ЕСЛИ ВЫ МЕНЯ СЛЫШИТЕ, ИДИТЕ НА МОЙ ГОЛОС! ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! НА ЭТОЙ ТЕРРИТОРИИ ПРОВОДИТСЯ ЭВАКУАЦИЯ! — Совсем близко. Терстон слышал и другие усиленные голоса — люди пользовались мегафонами, копы пользовались мегафонами — но этот голос раздавался у самого коттеджа. — НА ЭТОЙ ТЕРРИТОРИИ ПРОВОДИТСЯ ЭВАКУ… — Короткая пауза. — ЭЙ, В КОТТЕДЖЕ! ВЫХОДИТЕ СЮДА! БЫСТРО!

Ох, кошмар, да и только!

— Где ты оставил траву? — Она вновь стукнула его в плечо.

Трава осталась в другой комнате. В багги, который уже наполовину опустел, рядом с тарелкой с вчерашним сыром и крекерами. Если бы кто вошел, то сразу бы и увидел пластиковый мешочек на одну кварту.

— ЭТО ПОЛИЦИЯ! МЫ ТУТ НЕ ДУРАКА ВАЛЯЕМ! НА ТЕРРИТОРИИ ПРОВОДИТСЯ ЭВАКУАЦИЯ! ЕСЛИ ВЫ ЗДЕСЬ, ВЫХОДИТЕ САМИ, А НЕ ТО НАМ ПРИДЕТСЯ ВАС ВЫТАЩИТЬ!

Свиньи! Свиньи из маленького городка, с захолустными свинячьими мозгами.

Терстон выпрыгнул из кровати, побежал через комнату, с летящими волосами, сверкая поджарыми ягодицами.

Его дед построил этот двухкомнатный коттедж после Второй мировой войны. Большая спальня окнами выходила на пруд, гостиная служила и кухней. Электричество вырабатывал старенький генератор «Хенске», который Терстон выключил перед тем, как они легли спать; его грохочущий треск едва ли кто назвал бы романтичным. Угли от сгоревших в камине дров — они могли бы их и не жечь, но это же tres[82]романтично — еще сонно перемигивались в камине.

Может, я ошибся, может, я положил траву в «дипломат»?

К сожалению, не ошибся. Багги лежал рядом с остатками сыра бри, который они ели перед тем, как приступить к секс-марафону прошлой ночи.

Он побежал к пластиковому мешочку, и тут же раздался стук в дверь. Нет, в дверь забарабанили.

— Одну минуту! — прокричал Терстон безумно-веселым голосом. Каролин уже стояла в дверях спальни, завернутая в простыню, но он ее не замечал. Разум Терстона — страдающий от паранойи, вызванной вчерашними излишествами — заполняли спутанные мысли: расторжение контракта с колледжем, полиция мыслей из «1984», расторжение контракта с колледжем, негативная реакция его троих детей (от двух прежних жен) и, разумеется, расторжение контракта с колледжем. — Одну минуту, одну секунду, дайте мне одеться…

Но дверь распахнулась, и — с прямым нарушением девяти конституционных гарантий — в дом вошли два молодых человека. Один держал в руке мегафон. Оба в джинсах и синих рубашках. Джинсы почти успокоили, да только на рубашках он увидел нарукавные нашивки и полицейские жетоны.

Не нужны нам ваши вонючие жетоны,[83]тупо подумал Терстон.

— Убирайтесь отсюда! — завизжала Каролин.

— Ты только посмотри, дружище. — Френки Дилессепс покачал головой. — У нас тут «Когда Озабоченный встретил Блядливую».[84]

Терстон схватил пластиковый пакет, убрал за спину, уронил в раковину.

Младший посмотрел на хозяйство мужчины, открывшееся при этом движении.

— Никогда не видел такого длинного и тонкого шланга, — прокомментировал он. Выглядел Младший уставшим, и немудрено: спал-то всего два часа, но чувствовал себя прекрасно, просто бесподобно. И никаких намеков на головную боль.

Эта работа подходила ему на все сто.

— Убирайтесь! — прокричала Каролин.

— Закрой рот, голуба, и оденься. Из этой части города все эвакуируются.

— Это наш дом! Убирайтесь, на хрен, отсюда!

Раньше Френки улыбался. Теперь перестал. Прошел мимо костлявого голого мужчины, стоявшего у раковины (трясущегося от страха у раковины, если точнее), и схватил Каролин за плечи. Тряхнул ее.

— Не груби мне, голуба, я лишь хочу, чтобы тебе не поджарили задницу. Тебе и твоему бойфрен…

— Убери руки! Ты сядешь за это в тюрьму! Мой отец — адвокат!

Она попыталась влепить ему пощечину. Френки — не жаворонок, никогда им не был, а потому пребывал не в самом радужном настроении. Он перехватил руку женщины и завернул ей за спину. Не так чтобы сильно, но Каролин закричала. И простыня упала на пол.

— Ух ты! Кобылка серьезная. — Младший поделился своими наблюдениями с Терстоном Маршаллом, у которого от неожиданности отпала челюсть. — И ты от нее не отстаешь, старичок?

— Одевайтесь, вы оба! — бросил Френки. — Не знаю, насколько вы тупые, но догадываюсь, очень даже, раз вы по-прежнему здесь. Или вы не знаете… — Он замолчал. Перевел взгляд с женщины на мужчину. На обоих лицах читался ужас. И полнейшее непонимание. — Младший!

— Что?

— Эта Титси Макги[85]и ее морщинистый дружок не знают, что происходит.

— Не смей обзывать меня сексистскими прозви…

— Мэм, одевайтесь, — перебил ее Младший. — Вы должны отсюда уехать. Военно-воздушные силы США собираются нанести удар крылатой ракетой по этой части города… — он посмотрел на часы, — менее чем через пять часов.

— Вы сошли с ума? — проорала Каролин.

Младший тяжело вздохнул, потом продолжил. Он уже лучше понимал, в чем заключается работа полицейского. Работа хорошая, но иногда люди могут быть такими глупыми.

— Если она отскочит, мы услышим только грохот. Возможно, такой сильный, что вы наложите в штаны — если на вас будут штаны, — но вреда ракета не причинит. А если она пробьет дыру, то от вас скорее всего останутся только обгорелые скелеты, потому что боеголовка действительно мощная, а вы находитесь менее чем в двух милях от места удара.

— Отскочит от чего, недоумок? — осведомился Терстон, осмелев от того, что пластиковый мешок с травкой уже лежал в раковине. Одной рукой он прикрывал свой детородный орган… или по крайней мере пытался; орган действительно был необычайно длинный и тонкий.