– И каковы масштабы взлома?

– Вирус вводит программу, которая общается с компьютером хакера и воспроизводит всю систему. Контролировать направление камеры хакер не может, но суть в том, что он видит все то же, что и наши диспетчеры.

– О боже.

– Это вписывается в то, с чем вы имеете дело?

– Вполне возможно.

Несмотря на хорошие отношения с Крейгом, Келли принимала во внимание, что может сказать Диггер, если она выдаст больше информации, чем необходимо. Очередная выволочка – последнее, в чем она нуждалась, хотя и не сомневалась, что эти два дела связаны между собой.

– Чтобы выслеживать женщин, наш преступник пользовался камерами наблюдения Лондонского метро, – войдя в офис, объявила Келли, прервав разговор Ника с Люсиндой. Затем рассказала им о звонке Крейга. – Сейчас там отдел кибербезопасности БТП. Они определили вредоносную программу, но уничтожить ее не так просто.

– А можно отключить систему полностью? – спросила Люсинда.

– Можно, но тогда под угрозой окажется весь город, а не…

– А не кучка женщин, которым точно угрожают, – закончил Ник. – Мы между молотом и наковальней. – Он вскочил, все его тело наполняла энергия, и Келли поняла, что инспектор просто расцветал от адреналина стремительного расследования. – Хорошо, нам нужно заключение от твоего контакта в Центре видеонаблюдения, и я хочу, чтобы уборщицу арестовали за несанкционированный доступ к компьютерным системам с преступным умыслом. – Он огляделся в поисках регистратора ЕИС [17], который уже вводил данные в стоящий перед ним ноутбук. – И позовите сюда Эндрю Робинсона. Я хочу знать, куда копировалась запись с камер наблюдения, и хочу знать это немедленно.

У меня нет времени ни на что, кроме как стоять и ждать, пока Саймон поднимется по лестнице.

Я тянусь к руке Кэти, но ее ладонь уже проскальзывает в мою. Крепко ее пожимаю и чувствую ответное пожатие. Мы так делали, когда она еще в школу ходила. Я сжимала один раз, и она один; она сжимала дважды, и я повторяла. Азбука Морзе мамы и дочки.

«Три означает “Я люблю тебя”», – сказала она однажды.

Прислушиваясь к шагам на деревянной лестнице, я пожимаю ладонь Кэти трижды, хотя и не знаю, вспомнит ли она сигнал. Но Кэти тут же повторяет сообщение, и мне на глаза наворачиваются горячие слезы.

От лестничной площадки тринадцать ступенек.

Я считаю приближающиеся шаги. Одиннадцать, десять, девять. Моя ладонь в руке Кэти становится липкой, сердце бьется так быстро, что я не могу различить отдельные удары. Дочь сильно, до боли стискивает мои пальцы, но это не важно, я сжимаю ее ладонь не слабее.

Пять, четыре, три…

– Открыла своим ключом. Надеюсь, вы не против?

– Мелисса!

– О боже, ты чуть нас до сердечного приступа не довела.

Облегчение заставляет нас с Кэти истерически расхохотаться. Мелисса глядит на нас с удивлением.

– Что это вы двое затеяли? Я звонила тебе на работу, и твой босс сказал, что ты заболела. Вот я и решила заскочить, посмотреть, все ли с тобой в порядке, а когда ты не открыла, забеспокоилась.

– Просто мы ничего не слышали. Мы… – Кэти замолкает и смотрит на меня, не зная, сколько может рассказать.

– Мы искали улики, – говорю я Мелиссе и, внезапно придя в себя, опускаюсь на стул возле стола Саймона. – Звучит безумно, но, похоже, именно Саймон выложил в сеть поездки всех тех женщин. И мои тоже.

– Саймон? – На лице Мелиссы недоверие и растерянность, которые, я знаю, по-прежнему отражаются на моем собственном. – Вы уверены?

Я рассказываю про чек из «Эспресс, О!» и электронное письмо от констебля Свифт.

– Саймон потерял работу в августе, как раз перед появлением рекламы. Он мне солгал.

– И какого черта вы всё еще здесь? Где сейчас Саймон?

– У него собеседование в «Олимпии». Не знаю точно во сколько. Кажется, он сказал, что в полдень.

Мелисса смотрит на часы.

– Он может появиться в любой момент. Пойдемте ко мне, оттуда вызовем полицию. У вас есть какие-нибудь идеи? То есть… Боже, Саймон!

Мое сердце снова учащенно бьется, грудная клетка сотрясается, в ушах грохочет пульс. Меня вдруг охватывает уверенность, что нам не выбраться, что Саймон вернется домой, пока мы на чердаке. Как он поступит, узнав о разоблачении? Я думаю о Тане Бекетт и Лоре Кин – несчастных жертвах его психованной онлайн-империи. Что ему разобраться еще с тремя? Я вскакиваю и хватаю Кэти за руку.

– Мелисса права, нужно уходить отсюда.

– А где Джастин?

Меня охватывает страх. Я хочу, чтобы вся моя семья была вместе. Мне нужно убедиться, что оба моих ребенка в безопасности. Неизвестно, что сделает Саймон, когда обнаружит, что мы знаем о его делах.

– Расслабься, Джастин в кафе, – говорит Мелисса. – Я только что оттуда.

Но мое облегчение длится недолго.

– Он не может там оставаться. Саймон знает, где его искать. Кто-то должен его сменить.

Мелисса переключается в режим деловой женщины. Она напоминает мне парамедика, который во время масштабного бедствия и помогает, и успокаивает.

– Я позвоню ему и скажу, чтобы сворачивался.

– Ты уверена? Он может…

Мелисса обхватывает мое лицо ладонями, приближает к своему, заставляя сосредоточиться на ее словах.

– Зоуи, нам нужно убираться отсюда, понимаешь? Неизвестно, сколько у нас времени.

Втроем мы шумно сбегаем по лестнице на покрытую ковром площадку второго этажа и, не останавливаясь, мчимся на первый. В холле хватаем с перил пальто. Я оглядываюсь в поисках сумочки, но Мелисса меня останавливает.

– Нет времени. Я схожу за ней, как только вы с Кэти окажетесь в безопасности.

Мы захлопываем входную дверь, бежим по дорожке, оставляем калитку нараспашку и тут же сворачиваем к палисаднику Мелиссы. Она отпирает дверь и провожает нас на кухню.

– Нам нужно запереться. – Кэти переводит взгляд с Мелиссы на меня, на ее лице написан страх, нижняя губа дрожит.

– Саймон не станет пытаться проникнуть сюда, дорогая. Он даже не знает, что мы здесь.

– Но как только увидит, что нас нет дома, обязательно будет искать тут. Заприте дверь, пожалуйста! – Кэти едва не плачет.

– Думаю, она права, – произносит Мелисса. Она дважды поворачивает ручку дверного замка, и, несмотря на то что я говорила Кэти, меня успокаивают эти звуки, похожие на выстрелы из ружья.

– А черный ход? – спрашивает Кэти. Ее трясет, и меня охватывает ярость. Как Саймон посмел так поступить с моей дочерью?