Но были случаи, и когда наши разведчики допускали ошибки, проявляли беспечность, и тогда больно приходилось расплачиваться за их огрехи. Только потому погибли комиссар отряда Комарова Никита Бондаровец и секретарь комсомольской организации Иван Чуклай, что группа, оставленная в дозоре, самостоятельно снялась с места и ушла.

Тогда успешно прошла операция по разгрому гарнизона в Митявичах. А эта трагическая история произошла уже после ее завершения. Веселые, возбужденные возвращались наши хлопцы из Погоста, направляясь к деревне Погулянки. Впереди них уже прошли те группы, что разгромили гарнизоны в Тесове, Митявичах. Шли смело, потому что знали — у моста партизанский дозор с пулеметом: на случай, если появятся фашисты со стороны Старобииа. И вдруг, когда до моста оставалось не больше 30 метров, на партизан обрушился шквальный огонь из пяти пулеметов. А те были на совершенно открытом месте. Куда деваться? Первые сразу же упали, сраженные пулями. Кое-кто стал отползать. Их прикрыл огнем Чуклай, и часть бойцов удалось спасти. Оглянувшись, Иван заметил, что тяжело ранен комиссар отряда Бондаровец. Он попытался вынести его из боя, и в это время его самого сразила вражеская пуля.

Так мы лишились прекрасных своих боевых друзей — Никиты Бондаровца, Ивана Чуклая, Степана Шковороды, ветеранов партизанского движения на Пинщине. Это были храбрые воины.

Что же произошло? Почему на месте партизанской засады оказалась гитлеровская? Разгромив гарнизон в Тесово и совхозе, две группы встретились у партизанской засады и сняли ее, решив, что группа Бондаровца пошла к лагерю другим путем. А час спустя, встревоженные стрельбой, немцы из Старобина и Старых Дорог заняли место партизан у моста. Я казнил себя за то, что не пошел сам с группами. Правда, при разработке операции все оговорили точно: партизанская засада не должна сниматься прежде, чем не пройдут все группы. Но командир засады на дознании утверждал, что при начале операции ему не дали точного указания. То же подтвердили и командиры групп, которые сняли засаду. Это был тяжелый урок, и, к сожалению, не последний. Ведь только в плохих книгах врага всегда бьют, а сами выходят из боя победителями…

За боевые героические дела комсомолец Иван Чуклай был награжден орденом Ленина. В 1943 году, когда был организован новый отряд, партизаны единодушно решили присвоить ему имя И.И. Чуклая. И как-то сама по себе родилась песня о герое. Может, она и не очень совершенна, но зато написана от души:

Там, дзе рэчка Случ гамоніць

3 ветрам шумным на Палессі,

Пра Чуклая слава ходзіць —

Баявая наша песня.

Ён пакляуся перад боем:

«Я люблю сваю Краіну!»

Камсамольцам і героем

За яе у баі загінуў.

Мы Чуклая не забудзем,

Край ад ворагаў ачысцім,

Да канца фашыстаў будзем

Біць, пакуль усіх не знішчым!

Хай яны не топчуць болей

Нашы родныя палеткі!

Мы нясём праз бітвы волю

Ўсёй зямлі і міру кветкі.

3 кожным днём у бойцы жорсткай

Партызан удар мацнее.

Над радзімаю старонкай

Сцяг наш ярка палымнее.

Эта песня воодушевляла бойцов на подвиги, разжигала в их сердцах ненависть к лютому врагу, звала на бой до полного уничтожения. Партизаны нашего отряда стремились быть достойными чуклаевцами.

Однажды группа под руководством Леона Ленчика, возвращаясь с боевого задания, нарвалась возле деревни Ельно на засаду. Отважный командир крикнул:

— В атаку, бей гадов!

В это время вражеские пули пронзили его тело в нескольких местах. Преодолевая боль, он поднялся во весь рост и повел бойцов в атаку на врага. В этом бою Леон был трижды ранен. Он боролся, как и Иван Чуклай, до последней капли крови, огнем из автомата уничтожил около десяти гитлеровцев. Не выдержав натиска партизан, фашисты отступили.

А случай у деревни Долгое, где мы внезапно напоролись на вражескую засаду? Наши разведчики недосмотрели здесь, своевременно не выявили намерений и силу врага. Вот многие и поплатились жизнями.

Или еще такой пример, в конце 1942 — начале 1943 года гитлеровцы всеми силами стремились лишить нас поддержки со стороны населения. Для этого они принимали всевозможные меры, начиная от печатной пропаганды, различного рода провокаций и кончая попытками переселения в гарнизоны всех жителей партизанской зоны или даже уничтожения их.

Помню, приехал я в один из партизанских отрядов, только что проведших бой с карательной экспедицией, насчитывавшей 800 гитлеровцев, которую поддерживали 4 бронемашины. А наши боевые группы в зоне действий отряда имели вчетверо меньше бойцов при ограниченном количестве боеприпасов. И несмотря на такое подавляющее превосходство противника, он был остановлен на подступах к зоне отряда. Все местные жители окрестных деревень ушли в лес. Несколько дней отряд вел поистиие героические бои, изматывая противника, потери которого убитыми и ранеными перевалили за сотню человек. И гитлеровцы вынуждены были отойти.

Это успокоило партизан. Командование дало смертельно уставшим в боях людям заслуженный отдых. Благодушное настроение было и у разведчиков. Дело шло к ночи, а ночью, рассудили они, фашисты побоятся сунуться. Поэтому в одной большой деревне, которая располагалась в десяти километрах от гарнизона, не было ни одного партизана, не было там и многих мирных жителей: ушли в лес, как только началось наступление карателей, и случилось то, чего партизаны не ожидали. Несколько десятков жителей с наступлением сумерек тайком от партизан вернулись в деревню. Поступок их, конечно, легко объяснить: немцы ушли, оставив деревню нетронутой. А кого из крестьян не беспокоит вопрос: «Как там моя хата, мой двор?»

В два часа ночи 300 фашистов вышли из гарнизона и к 6 часам утра окружили деревню. А на рассвете, прочесав за домом дом, выловили всех и уничтожили.

Я приехал в расположение отряда, когда над деревней, до которой было километров 5, занялось зловещее зарево. Поднятый по тревоге отряд бросился к деревне, но было уже поздно. Обугленные тела и печные трубы на дымящихся пожарищах увидели партизаны.

Это трагическое событие было суровым уроком. Собрав командный состав всех отрядов в штабе соединения, мы подробно разобрали, как и почему оно произошло. Сурово осудили командование отряда. По лицам командира, комиссара, начальника штаба и начальника разведки было видно, что все они очень сильно переживают за случившееся. Учитывая отличные боевые действия отряда в тяжелых боях, мы наложили на них только дисциплинарные взыскания.

Но я предупредил всех командиров, что, если такое повторится еще раз в любом из отрядов, виновные будут наказываться вплоть до высшей меры. Особый разговор был и с разведчиками, которые успокоились, позабыв о своих обязанностях.

И должен сказать, что это