— Скорее. Скорее! Получилось!

Веревка лопнула, и Трин яростно ее сбросила. Выхватила у меня нож и освободила ноги. И замерла.

Я тоже, молча глядя на вёльду. Она была свободна и могла сбежать в свой заповедный лес, оставив меня на съедение. И это желание явно читалось на лице девы.

Но потом она вздохнула и разрезала мои веревки.

Вовремя. Свет солнца закрыли тени и приближающееся ненастье. Ледяные хёгги несли с собой стужу.

— Лезь под кедр!

— Куда?

— Не знаю! Рагнвальд велел сделать это!

Мы бросились к огромному дереву. По земле плелись его корни, между ними обнаружилась дыра, накрытая досками и сухими листьями. Укрытие! Дыра была узкой, и Трин снова зашипела, что кто-то, то есть я, не помещается.

Длинные тени скользили по скалам. А потом обрушились на землю. Сразу несколько хёггов взрыли когтями дерн и закружили, осматриваясь. Один — со снежно-белыми рогами — схватил клыками кабанью тушу, дернул, отрывая кусок мяса и жадно глотая. На белесой морде остались кровавые разводы. Второй хищник — с сизыми крыльями — присоединился к рогатому. Но тут на утес упал Хромой. Он качнулся, неловко поджимая лапу, и зарычал. Пирующие хёгги оставили мясо и подались назад. Хромой обвел хрустальным взглядом площадку. Втянул воздух. Я попыталась не дышать. Зверь обшаривал взглядом утес в поисках жертв. И не находил. Новый рык сотряс скалы.

— Перворожденные… Теперь он уничтожит Карнохельм… Что мы наделали! — едва слышно прошептала Трин.

Я сжалась, пытаясь врасти в корни кедра. Если стая не получит жертвенных дев, то городу придет конец! Но почему тогда Рагнвальд дал мне нож?

Новый рык прокатился эхом, и я увидела Ледышку. Он опустился на каменную голову дракона, изображавшего первого риара Карнохельма. В дырах-глазницах сейчас не горел огонь, так поразивший меня в первый раз. Ледышка зарычал, и гранит покрылся инеем и трещинами. Ударил хвостом — и часть камней обвалилась, открывая провал. Внутри головы было пусто, там скрывалась пещера. Хёгг завертелся, издавая короткие рычащие звуки. И скрылся внутри скалы. Белорогий с Сизокрылым встрепенулись и полезли следом, используя крылья, как ходули. Еще трое хёггов поступили так же, словно их манили звуки, издаваемые Ледышкой. Лишь Хромой мотал головой и настороженно осматривал утес.

Трин безотчетно сжала мою руку почти до боли.

— Это ведь Рагнвальд! Я видела его хёгга на площади… Но что он… О-о… Это же ловушка!

— Что?

— Внутри горы нет руды, — лихорадочно зашептала дева. — Там пусто! А сверху нависают камни и гранитные крылья. Видишь? Их можно обвалить. — Трин посмотрела наверх. — Я вижу в небе падальщиков, они чуют мясо. Значит, внутри пещеры припасены туши, возможно, начиненные отравой или сонной травой…

— Хёгги на это купятся?

— Хёгги — умные хищники. Но их зовет Рагнвальд. Может и сработать.

Ловушка? Так вот что происходит!

Сквозь корни и наст из сухих листьев я посмотрела наверх. Три дракона кружили над скалой, словно в раздумьях. Но решились и, сложив крылья, залезли в нутро пещеры.

Я нахмурилась.

— Но ему придется и самому отведать отраву, так ведь? Чтобы другие поверили… И как Рагнвальд обвалит камни? Он ведь внутри.

Трин помолчала.

— Ему надо запечатать вход. Хёгг может ударить по тонкому слою, вон там. Удара хвостом хватит. Камень обвалится внутрь, а заодно вызовет камнепад. Надо успеть отсюда убраться. Рагнвальд хорошо знает эту гору.

Внутрь?

— Постой… — выдохнула я. — Но как же он тогда выберется?

Трин глянула на меня косо. И не ответила.

Я похолодела. Никак. Вот в чем дело. Рагнвальд заманит стаю, обвалит изнутри пещеру и не сможет выйти. Еще одна жертва ради блага Карнохельма.

Ледышка продолжал рычать-звать. И уже вся стая оказалась в ловушке.

Хромой смотрел на скалу, но не двигался с места.

Я, кажется, перестала дышать. Мне хотелось закричать. Хотелось выбраться из корней кедра и броситься к Рагнвальду. Хотелось заорать, чтобы он не делал этого. Чтобы не смел этого делать! А Ледышка? Значит, мой ледяной зверь тоже погибнет? Останется навечно в плену гранита? Погибнет сразу от отравы, жуткого камнепада или будет умирать долго и мучительно, заключенный в камнях? Я помню боль и тоску в звериных глазах, когда Лёд не мог выбраться из пещеры Бенгта. Помню, как он лежал возле выхода, пытаясь сделать хоть один вдох холодного воздуха. Плен внутри горы — что может быть ужаснее для ледяного дракона?

Нет! Только не это!

Но на другой стороне весов лежит жизнь всего города. И моя жизнь.

Рагнвальд это знает.

Я попыталась сделать хоть один вдох, грудь сдавило.

Трин закрыла мне рукой рот.

— Это то, чего он хочет, — прошептала она. — Свобода для Карнохельма и жизнь для нас. Даже не думай ему помешать.

Я уткнулась лбом во влажную землю. Фьорды, вы жестоки… а за свободу приходиться сражаться. И платить… Но не слишком ли высока цена? Рагнвальд дал мне нож, чтобы мы успели спрятаться. Дал нож, зная, что будет дальше.

Когда снова посмотрела — перед глазами плыло от слез. Хромой медленно полз в пещеру. И почему-то сейчас был похож на огромную серую летучую мышь. Шипастый хвост оставлял на земле траншею. Рогатая голова сунулась в дыру, потом — круп. Осталось совсем немного…

Не выдержав, я дернулась наружу, но Трин прижала меня к земле, приложив головой о корни.

— Не смей!

— Я не позволю ему…

— Это его решение! Иначе мы все погибнем!

Я стерла грязной рукой слезы. Я не могла на это смотреть.

И тут на утес упал еще один хёгг. Завалился набок, словно впервые приземлился, вскочил, тряся головой. Растопырил крылья и зарычал.

— Какого пекла? Это еще кто? — изумилась вслух Трин. — Да у него кольцо на шее!

Дракон был черный. Смоляной, словно ночь! Его голову покрывало множество шипов-игл, а глаза светились золотом! Пришлый осмотрелся, принюхался и полез к пещере, цепляясь когтями за выступы! От его рыка камни посыпались вниз, разбивая деревянный хёггкар. Огромный кусок гранита рухнул прямо на нос ладьи и вырезанный водный змей откололся.

Привлеченный звуками, из пещеры высунулся Хромой и тут же взлетел. Я чуть не заорала — не знаю, от радости или горя. Следом выползло еще два хёгга и показался Ледышка… И, увидев его, черный дракон распахнул крылья и бросился в атаку.

Два зверя рухнули на деревянный хёггкар, разнося его в щепки! Черный рвал Ледышку с бешеной яростью, и шкура ледяного покрылась ранами.

Я не сдержала стон, когда пришлый плюнул огнем, и левое крыло его противника вспыхнуло, словно бумага. Хёгг застонал-зарычал, вгрызаясь зубами в круп черного зверя, отбросил в сторону.