Где-то с полчаса я напряженно прислушивался к тому, что происходило за иллюминатором, и напряженно ждал – не пошлют ли за нами вдогонку военный корабль, но все обошлось. Судя по всему, начальство порта не было замазано в делишках Ихея и взятку капитану предлагали частным порядком, а весть о смерти кузена императора сюда еще не дошла.

Побеспокоили нас уже в сумерках. В дверь каюты постучали. Я вскочил с койки и приготовил револьвер.

Кикимору мне в тещи! Даже сам начал верить, что эта железка может стрелять.

– Силыч, глянь, кого там принесло. Если их больше одного, начинай вопить, а я начну палить куда ни попадя, – сказал я достаточно громко, чтобы было слышно в коридоре.

Приоткрыв дверь, я уперся в нее плечом, оставляя небольшую щель для кота. Леонард выскользнул в коридор и тут же спокойно вернулся. Значит, визитер явился в одиночку.

Открыв дверь, я без особого удивления увидел красномордого гуляку с подносом в руках.

– Ваше благородие, тут кок передал вам отужинать. И еще обчество просило передать, что мы и знать не знали о кознях капитана с боцманом.

– Верю, братец, верю. – Отобрав у матроса поднос, я без лишних слов вновь запер дверь.

– Ну что, Силыч, рискнем?

В глазах кота отразились сомнения, но они явно недотягивали по силе до его желания пожрать. Пирожки сердобольного старика уже давно покинули наши организмы, и от их калорий не осталось и следа.

Понимая, что подопытной мышью работать все равно ему, Леонард запрыгнул на стол и приступил к еде, причем с таким энтузиазмом, что пришлось оттаскивать его от миски с кашей. Подождав еще полчаса, я без малейшей брезгливости доел за котом и выпил кофе из большой кружки, который тоже предварительно попробовал мой хвостатый дегустатор.

Вроде ничего. Сразу захотелось спать, что нисколько меня не испугало. Сонливость тут же прошла, а значит, ее природа вполне естественна. Так что со спокойной душой я вновь завалился на койку.

Второй посетитель явился к нам посреди ночи. После робкого стука Лео проделал ту же операцию, и я впустил в каюту капитана. Он с ходу сильно озадачил меня, бухнувшись на колени:

– Не губите, Игнат Дормидонтович. У меня трое деток, и одна совсем малышка. Никогда даже контрабандой не марался, а тут словно бес попутал.

– Бес или боцман? – вырвалось у меня, пока я приходил в себя от подобного пассажа.

– Не погубите, Христом-Богом прошу. Вы же говорили, что еще не все потеряно.

– Так, для начала встаньте, – опомнившись, резко сказал я.

В одном капитан был прав – я еще не выпутался из этой передряги, и доводить его до отчаяния не стоит. Чтобы перепуганный человек не наделал глупостей, нужно подарить ему надежду.

– Хорошо, я не стану раздувать это дело, потому что знаю, как грубо работают господа из Особой канцелярии. Надеюсь, что не пожалею о своей слабости и этот урок пойдет вам впрок.

Капитан истово перекрестился, демонстрируя всю искренность своего раскаяния.

Врал, конечно, но я ему не душеприказчик и за спиной во время отчета перед святым Петром стоять не буду.

– И еще примите добрый совет: избавьтесь от боцмана. Думаю, в этом деле вам с радостью поможет один красномордый морячок.

Капитан испуганно замер, затем вздохнул и явно принял для себя какое-то решение.

Прощаться мы не стали, так что я просто выпихнул незваного гостя за порог и вернулся на койку.

Следующие два дня прошли уныло и скучно – то есть без каких-либо значимых событий, что меня безмерно радовало. Я покидал каюту только чтобы посетить гальюн и один раз сходил в мыльню, а то от меня уже пошел специфический запашок. По случаю помывки мне выделили матросскую униформу, в которой я стал неотличим от остальных матросов.

Трижды в день красномордый, которого звали Никитой Сечкиным, приносил мне еду. Он же и сообщил о скором прибытии во Владивосток. То, что внешне благодаря одежде мы сейчас не сильно отличались, навело меня на одну интересную мысль.

– Постой, Никита, – остановил я уже собравшегося выйти из каюты матроса. – Скажи, а ты можешь провести меня в город мимо таможни?

– Если потом мне за это ничего не будет, то со всем нашим удовольствием, – улыбнулся моряк.

После того как постзапойное состояние покинуло его, а лицо приобрело нормальный вид, Никита оказался весельчаком и балагуром, а заодно до предела строптивым экземпляром матросской породы.

– Значит, так и сделаем.

Оглашая окрестности басовитыми гудками, «Бекас» прошел по водам бухты Золотой Рог и встал у грузового причала. Все это время я провел на палубе и любовался видами города. Владивосток своими размерами не впечатлял, так как был еще очень молод. Но это дело наживное.

До самой выгрузки на берег я так и не встретил ни капитана, ни боцмана, хотя в рубке иногда мелькало бледное лицо Красильникова и еще одного человека довольно преклонных годов. Судя по всему, это был еще один офицер корабля, возможно штурман, с которым мне так и не довелось познакомиться. Да и не очень-то хотелось.

Никита, как и обещал, провел меня через таможню без досмотра. Получилось это у него до смешного просто. Группа убывавших в увольнение матросов с гомоном и хохотом беспрепятственно прошла мимо сторожевой будки с портовой охраной.

Уже когда мы дошли до пригородов Владивостока, я притормозил Никиту и тихо спросил:

– Скажи, а как поживает ваш боцман?

– Так у нас прошлой ночью беда случилась. Боцман напился и выпал за борт. Так и не всплыл, бедолага. Горе-то какое!

Белозубая улыбка тут же проиллюстрировала всю глубину страдания безутешного морячка.

Ну что же, одной проблемой меньше. Только меня почему-то смущал оптимизм Никиты. Морячок хоть и невольно, но стал моим союзником, так что нужно ему немного помочь:

– Будь добр, передай капитану, что где-то через полгодика я пошлю во Владивосток запрос насчет того, не выпал ли, случаем, за борт некий Никита Сечкин.

Морячок резко посерьезнел, а затем опять расплылся в широкой улыбке:

– Благодарствую, ваше благородие.

На этом мы и простились. Шагая по улицам Владивостока, я старался сдерживать прущую из меня радость, потому что уже однажды так расслабился, когда оказался на русском корабле. А вот Леонард просто млел от удовольствия – морское путешествие истрепало ему нервы до предела. А еще меня занимала мысль, что подумает капитан, когда найдет в каюте спрятанные револьверы с катышками вместо пуль и фейерверк, который я выдавал за бомбу. Тащить все это в город было опасно, да и не смог я удержаться от прощальной шутки.

К счастью, в этот раз все мои предосторожности оказались напрасными. Похоже, маркированный моим именем мешок с шишками все же показал свое дно. До владивостокского вокзала я добрался без малейших проблем. Так же спокойно взял билет до Хабаровска и уже утром следующего дня погрузился на паром через Амур. За все это время никто так и не удосужился спросить у веселого морячка сопроводительные документы.