«У тебя остались дела. — Это голос Дорин, мягкий, но непреклонный. — Пожалуйста, Дэнни. Пожалуйста».

Тихое покачивание. Жжет. Даже сила демона не поможет мне выжить в ледяной воде. Что-то случилось, когда Сантино бросил эту блестящую вещицу в Джафримеля…

Сантино. Я его убила. Я видела, как его тело внезапно растворилось, когда я держала его за горло. Сантино умер и растворился в ледяном океане. От демона не осталось ничего.

«Я убила его, — продолжала убеждать я себя. — Убила. Я отомстила за тебя, Дорин. Неужели этого недостаточно?»

«Нет, — торжественно ответила она. — Живи, Дэнни. Я хочу, чтобы ты жила».

«Мне очень больно!» — рассердилась я.

Прозрачный голубой свет под моими ногами — мост. На какое-то мгновение я оказываюсь между двумя мирами: царством смерти, где меня пронизывает голубой рассеянный свет, а по другую сторону моста стоит Анубис, высокий и суровый, и миром живых, где я качаюсь на волнах, как кусок льда. Повелитель смерти бросает на меня внимательный, безжалостный, всепрощающий взгляд; он задумывается. Его черные глаза смотрят на меня.

«Мне очень больно, — говорю я ему. — Пожалуйста, не возвращай меня назад».

Он качает своей блестящей черной головой.

Я начинаю брыкаться: «Нет! Позволь мне остаться! Позволь мне остаться!»

И тогда он говорит.

Его слово гулко отзывается внутри меня. Он не называет своего имени, не произносит слов власти. Не называет моего тайного имени, которое знает только он, — ключа от дверей, ведущих в царство смерти.

Нет.

Он называет мое имя — и это больше чем имя. Это мое слово, произнесенное богами, звук, который означает мое «я» и который нельзя произносить громко. Моя душа отзывается на его прикосновение. Бог снимает с нее тяжесть, дает мне почувствовать свободу, невероятную свободу, которая отзывается во всем теле и заставляет покинуть царство смерти; чистый голубой свет становится золотистым — это цвет того, что ждет меня впереди.

Тьма, окутывающая меня, сжимается, превращаясь в одну маленькую точку, и я возвращаюсь в свое тело; чья-то рука хватает меня за волосы, дергает, и я вылетаю из воды и начинаю задыхаться, кашлять и отплевываться. Я вижу над собой огни — внезапно из темноты выныривает мусоровоз «Малышка», который зависает над водой. Я вижу посиневшего от холода Джейса. Он, отчаянно работая руками и ногами, тащит меня из воды, и вот наконец мы в теплом салоне воздушного корабля. Закрывается нижний люк, и «Малышка» взмывает в небо.

Я продолжаю кашлять и отплевываться.

— Дыши, упрямая сучка, — стуча зубами, сказал Джейс, бросая на меня яростные взгляды.

По салону ручьем текла вода, от тепла быстро таяли ледышки.

— Она жива? — спросил Эдди.

После адского шума боя гул двигателей показался мне абсолютной тишиной.

— Жива, — ответил Джейс.

С меня капала вода, рук и ног я не чувствовала.

— Черт бы тебя взял, Дэнни, больше никогда так не делай.

Всмотревшись в мое лицо, Джейс набросил на меня одеяло, которое тут же начало издавать мягкое свечение, и я стала медленно согреваться. Зубы у меня стучали, правая кисть была сжата в кулак, который я никак не могла разжать.

— Г-г-гейб…

— Она жива. Твой демон вправил ей обратно кишки и зашил — я такого еще никогда не видел. Гейб потеряла много крови, но пока держится. Я подключил ее к медаппарату. — Джейс чмокнул меня в щеку и убрал с лица мокрую прядь волос. — Не смей больше так делать, Дэнни. Я думал, он тебя убил.

— Р-р-р-ребенок… — заикаясь, начала я.

— С девочкой все в порядке. Я ее завернул в одеяло, вон она, спит. — Джейс кашлянул. — Слушай, Дэнни…

— Что с Джафримелем? — прошептала я.

Джейс покачал головой.

— Я видел еще один самолет. Может быть, они его подобрали, не знаю. Мы искали его, Дэнни. Честное слово. Прочесали весь чертов остров и прибрежные льды. Не думаю, что там кто-то выжил. Не будь у нас корабля, мы бы и сами изжарились. А у тебя что?

— Я его убила, — прошептала я. — Я убила Сантино. Он что-то б-б-бросил в Д-д-джаф…

— Мы его не нашли, — сказал Джейс. — Мне очень жаль, Дэнни.

Я сжалась в комок, укрылась с головой одеялом и расплакалась. В конце концов, я это заслужила.

Через двенадцать часов мы летели над спящим Нуэво-Рио. Сухая и отогревшаяся, я сидела рядом с дочерью Дорин (я еще не придумала, как буду ее называть) и смотрела на город, над которым медленно вставало солнце. Джейс сидел рядом с Эдди, о чем-то переговариваясь с ним через наушники. Гейб, вся перевязанная и накачанная снотворным, лежала на столе, подключенная к медаппарату. Прибор снимал показания ее организма и высвечивал их на мониторе; в вену Гейб через специальный шприц поступали синтетическая плазма и антибиотики. Через некоторое время Гейб проснется с сильной болью в животе и голове; на полное выздоровление у нее уйдет неделя, но она будет жить.

Семьи Корвин больше не существовало. Все они просто… исчезли. Даже не стали особенно сопротивляться. Теперь владельцем всей корпорации был Джейс.

Я взглянула на девочку. Она уже проснулась. У нее были огромные синие глаза. Совсем как у Дорин.

Нет, это были глаза Дорин.

Девочка взглянула на меня — ребенок с глазами взрослого человека. Я видела, что в их глубине таятся мощная энергия и знание. Несколько минут мы молчали — усталая, заплаканная некромантка, полудемон-получеловек, и маленький демон-андрогин.

«Я этого не вынесу, — подумала я. И сразу: «У меня просто нет выбора».

Наконец я неуверенно кашлянула.

— Привет, — сказала я. — Я Дэнни.

Девочка вскинула на меня синие глаза.

— Я знаю, — чистым и звонким голосом ответила она. — Он говорил, что ты придешь.

Рот у меня стал сухим и гладким, как стекло. Нет, для ребенка это ненормально.

Будто я знаю, что для ребенка нормально, а что нет! Я всегда старалась по возможности избегать общения с детьми.

— Кто тебе это сказал? — спросила я. — Сан… э-э… твой папа?

Она кивнула светловолосой головкой.

— Он сказал, будто он мой папа, — доверительно сказала она, — но я ему не верю. Мой настоящий папа разговаривает со мной по ночам. У него зеленые глаза и зеленый камень, как у меня, и он мне говорил, ты обязательно за мной придешь. Он сказал, что пошлет тебя за мной.

Она замолчала, очевидно ожидая ответа. Понятно, кто ее «папа». Либо Люцифер нашел способ с ней общаться, либо она обладала даром предвидения, либо… Мне не хотелось об этом думать. Какая разница? Держу пари, Люцифер уже знает о ребенке. Даже больше: наверняка он знал и об опытах Сантино. Или догадывался. Не дурак же он, Властитель ада.