– Это носить не разрешается!

Максим попытался бы оспорить подобное самоуправство. Но князь Лестовиц хотел подружиться с местным правителем. Он надавил на дочь, Огница подчинилась, и ничего не оставалось, как последовать ее примеру: снять серый комбинезон, а взамен нацепить тряпку, в точности такую, как носили аборигены. И чувствовал он себя в этом одеянии еще неуютней, чем в вирийской юбке.

Бреха-Урия Максиму не понравилась с первого дня. С первого часа, с первой минуты! Ему не нравилось деревянное «небо» над головой, вечный сумрак, теснота и духота ее улочек, смрад сотен человеческих тел, запертых в ее стенах. Ему не нравились люди, живущие здесь. Крикливые, надменные, пытающиеся безо всякого на то основания свысока смотреть на светлокожих пришельцев, и одновременно трусливые и завистливые. А уж как ему не нравился Орсия!

Молодой «княжич» не прихвастнул, его отец и впрямь устроил пиршество в честь гостей. Правда, не сразу, а на третий день – дал им возможность как следует отдохнуть, освоиться на новом месте, привыкнуть. Как будто можно привыкнуть жить в громадном хлеву! Да и угощение на этом пиру, – по меркам прежней Добрии, – было скудным и однообразным. Жители Брехи не знали земледелия и рыбной ловли, а в окрестных лесах не росло ничего съедобного для человеческого желудка. Гостей угощали жареным мясом, тушеным мясом, мясным бульоном, рубленым мясом, отбивными из мяса. И конечно же на столе было коронное блюдо – печеные летуньи яйца.

– Очень вкусно! Угощайтесь, господин! – Одна из девушек, прислуживавших на пиру, попробовала положить такое яйцо Максиму на тарелку.

Едва он понял, что именно так смачно чавкают аборигены, как ему сделалось нехорошо. И не исключено ведь, что и к остальным блюдам сородичи Ззу имеют самое непосредственное отношение. Как, спрашивается, можно есть тех, с кем несколько дней назад разговаривал?! Не то что проглотить хоть кусочек, но и сидеть за этим столом Максим не мог. Молча поднялся и пошел к двери. Его никто не останавливал, только Огница попыталась окликнуть, но он не оглянулся.

Зато у себя в каморке он дал волю чувствам. О, он высказал все, что думал, – сундуку и стенам, сколоченным из толстых, сучковатых досок. Да как так можно: убивать и есть разумных существ?! Здесь выродки живут, а не люди! Положим, Ззу ему никто. А если бы этот мир не вранам принадлежал, а, скажем, коротышкам? Гуню тоже могли бы на котлеты пустить? И Шура? Запросто, они ведь не люди! Нелюди. А с нелюдьми можно делать все, что угодно.

Злости хватило ненадолго. Максим сообразил вдруг – да, так и получается: можно и убивать, и есть. На Земле люди охотились на все, что могло стать дичью, просто других разумных существ там никогда не было. А если бы были, остановило бы это охотников? Вряд ли. Например, возможно, что у дельфинов есть зачатки разума. Тем не менее в той же цивилизованной Японии на них до сих пор продолжают охотиться. Э, да что там дельфины! Бывало, люди и друг на друга охотились.

И когда Максим дошел до этого – такого тривиального открытия в своих умопостроениях, злость ушла окончательно, уступила место досаде. Кажется, он совершил большую глупость, сбежав из трапезной. И как ее поправить, и можно ли поправить, – непонятно. Остается упасть на топчан, отвернуться к стене и снова злиться – уже на себя.

Прошло часа три, прежде чем о нем вспомнили.

– Макс, ты тут? – Огница заглянула в щелку двери и, убедившись, что он на месте, юркнула внутрь. Затворила за собой дверь. – Зачем ты ушел с пира?

Он только плечами пожал. Когда уходил, у него бы нашлось немало слов для объяснения своего поступка. Но теперь стало понятно, что объяснения эти никуда не годятся. Не дождавшись ответа, девушка сообщила:

– Отец и правитель Урия заключили союз. Брехи уступают нам… я хотела сказать, добрийцам, долину, которую ты видел, когда поднимался на холмы.

– Уступают?! – Максим вскочил. – Как они могут уступать то, что им не принадлежит? В Радужной Долине живут враны, я же рассказывал!

– Правитель Урия обещает помочь выкурить летунов из их гнездовий. Отец считает, что это будет нетрудно – у нас ведь два глушила есть.

– Что?! Твой отец собирается воевать с вранами? Но это же…

Максим растерялся. Когда он давал обещание Ззу, то был уверен, что помирить людей и вранов не сложно. Но его планы рассыпались в труху.

– Я поговорю с князем!

Он метнулся к двери. Огница еле успела перехватить его:

– Постой! Макс, что ты собираешься сказать отцу?

– Что разумные не должны убивать разумных. Что можно договориться…

– Ты это уже говорил.

– Тогда… тогда я скажу, что шиш они получат наше оружие! И пусть попробуют взять приступом скальный город. Скорее уж враны сожгут этот сарай!

– Макс, с правителями так нельзя разговаривать. На тебя уже косо смотрят. После таких слов тебя запрут в какое-нибудь подземелье. А то и казнят! Знаешь, как они расправляются с преступниками? Они их зарывают в землю живьем, представляешь? – Ноздри девушки мелко подрагивали. Шутить она не собиралась. – А меня… Отец и правитель Урия решили скрепить свой союз женитьбой. Орсия возьмет меня в жены.

Такого поворота Максим не ожидал. Так и застыл на месте, беспомощно приоткрыв рот. К горлу подкатило что-то нехорошее, колкое. Он насилу вытолкнул из себя:

– И что ты?

– Я лучше умру, чем стану жить с ним!

Она упрямо сжала губы, а в глазах вспыхнули огоньки. «Неужели ты мог подумать, что я соглашусь?» – отражало ее лицо. На душе у Максима чуть отлегло. Но совсем чуть.

Девушка молчала, ждала его решения. Конечно, он же умный, он все знает! Даже звезды видел, блин… Вот и чеши репу, ищи выход из положения. Максим в самом деле почесал затылок. Повернулся, прошелся по комнате. А что там ходить – пять шагов от двери до окна-амбразуры, три – от кровати до сундука. В шалаше коротышек или в клетке у лупоглазое попросторней было. И куда веселей! Там ему не грозили закопать живьем, там ведь не люди обитают. Он резко развернулся, посмотрел на девушку.

– Ты права, не о чем здесь разговаривать. Нужно идти к вранам, предупредить, что на них собираются напасть.

Глаза княжны округлились.

– Макс, ты собираешься воевать с моими родичами? С людьми?!

Воевать с людьми? На Земле люди тысячи лет воюют друг с другом и ничего ненормального в этом не находят. Но там у них нет других врагов. А здесь? Неужели враны – враги? Коротышки? Лупоглазы? Гвыхи, наконец? Может быть, врагами нужно считать роботов-криссов, запрограммированных действовать по какому-то Плану? Или их создателей, которых вообще никто не видел? Кого люди должны выбрать себе во враги? Кого он, Максим Волгин, должен назначить себе врагом?! Он не знал, что ответить на эти вопросы. Не хотел на них отвечать! Потому лишь покачал головой:

– Нет. Мы просто уйдем. Пускай сами разбираются между собой. Если Ззу согласится помочь искать двери – хорошо, нет – без него обойдемся…