– Да, да, но здесь единственное место в этой части света, где бывает такой прибой, – отозвался Следопыт. – Это не подводное течение, нет, мастер Кэп, но все воды, которые ударяются о скалы, задерживают тут свой бег, и кажется, будто они возвращаются вспять. Вы слышите голос старой Ниагары, величественнейшего потока, который низвергается с горы.

– Неужели у кого-нибудь хватит наглости уверять, будто эта великолепная широкая река падает с той горы?

– И тем не менее это так, мастер Кэп, да, это так. А все оттого, что для нее не приготовили удобной лестницы или дороги, чтобы спускаться вниз. Вот какая природа в наших краях, хотя я верю вам, что на океане все гораздо красивее. Ах, Мэйбл, как было бы прекрасно, если бы вы могли пройти со мной вдоль берега миль десять – двенадцать вверх по течению и полюбоваться на чудеса, какие создал здесь господь!

– Значит, вы видели этот знаменитый водопад? – живо заинтересовалась девушка.

– Да, я его видел и даже стал там свидетелем ужасного происшествия. Мы с Великим Змеем выслеживали в этих местах французов, и он, между прочим, рассказывал мне, что, по преданиям его народа, неподалеку отсюда должен быть могучий водопад, и уговорил меня сделать небольшой крюк, чтобы взглянуть на это диво. Я уже слыхал небылицы о водопаде от солдат Шестидесятого полка, ведь я постоянно числился при нем, а в Пятьдесят пятом состою совсем недавно; но я знал, что в любом полку вралей хоть отбавляй, и мало верил этим россказням. Итак, пошли мы в надежде набрести на водопад по его страшному реву, тому самому, что доносится до нас сейчас. Но мы были разочарованы: тогда он не грохотал так сильно, как сейчас. Бывает и в лесу так, мастер Кэп: бог разгневается, разбушуется там у себя на небесах, а потом кругом воцаряется тишина, точно дух его снова мирно витает над землей Вдруг мы вышли к реке повыше водопада. Один молодой делавар, который шел вместе с нами, отыскал на берегу пирогу и решил переплыть в ней реку, чтобы добраться до островка, видневшегося на самой середине водоворота. Мы убеждали его, что затея эта сумасбродна. Да, мы говорили ему это и доказывали, что грешно искушать судьбу, без всякой нужды бросаясь навстречу смертельной опасности, но молодые делавары очень похожи на наших молодых солдат – такие же они отчаянные и тщеславные. Чего только мы ему не говорит. Он все равно не послушался нас и сделал по-своему. Мне кажется, Мэйбл, что истинно великое деяние всегда исполнено спокойного достоинства и что совсем не то, когда человеком владеют пустые и суетные помыслы. Так было и в тот раз на водопаде. Как только пирога попала в стремнину, она понеслась почти так же быстро, как надутый парус по воздуху, и при всей своей ловкости делавар не справился с течением. Все же он мужественно боролся за свою жизнь. Он работал веслом до самого конца, напоминая молодого оленя, который в воде ищет спасения от собак. Вначале он очень быстро пересек поток, и мы уже было подумали, что он одолеет течение, но он неправильно рассчитал расстояние, а когда заметил свой промах, то повернул пирогу носом против течения, и тут началась такая борьба, что страшно было глядеть. Я бы пожалел его, будь он даже минг! Несколько минут парень так бешено сопротивлялся, что и в самом деле на короткое время победил мощь водопада. Но есть же предел человеческим силам! Один неверный взмах весла – и его отбросило назад; пирогу стало сносить вниз фут за футом, дюйм за дюймом, пока она не достигла того места, где поверхность реки кажется гладкой и зеленой, будто она соткана из миллиона водяных нитей, натянутых над огромной скалой; тут он помчался стрелой в обратном направлении и вдруг исчез из виду, лишь нос пироги торчал из воды, ясно показывая нам, что случилось с юношей. Через несколько лет я встретил одного мохока, который видел все это, стоя внизу по ту сторону водопада. Он рассказал мне, что делавар, летя в ,воздухе, все еще продолжал размахивать веслом, пока пучина не поглотила его.

– Что же стало с беднягой? – спросила Мэйбл, которую захватил безыскусственный, но красочный рассказ Следопыта.

– Он, конечно, переселился в блаженную страну, где охотятся его праотцы. Хоть он и был отчаянным и тщеславным малым, ему нельзя отказать в честности и храбрости. Да, он погиб глупо, но Маниту краснокожих так же милостив к своим творениям, как бог христиан – к своим.

В эту минуту с блокгауза возле крепости раздался пушечный выстрел, и небольшого калибра ядро просвистело над мачтой куттера, словно предупреждая, чтобы он не подходил ближе. Джаспер стоял у руля и держал корабль на должном расстоянии от крепости. Он улыбался, его нисколько не раздосадовала неучтивая встреча "Резвый" теперь попал в полосу речного течения, и надувшиеся паруса унесли его так далеко, что ему больше не угрожали выстрелы; затем он спокойно поплыл вдоль берега. Как только открылся весь вид на реку, Джаспер уверился, что "Монкальм" не стоит там на якоре; матрос, которому было приказано влезть на верхушку мачты, спустился и доложил, что на горизонте нет ни единого паруса. Итак, маневр Джаспера удался, можно было надеяться, что капитан французского корабля проглядел куттер, держась середины озера и направляясь к верхней его части.

Весь день ветер дул к югу. "Резвый" продолжал свой путь, держась Но расстоянии одной мили от берега и делая от шести до восьми узлов по совершенно спокойной воде. Местность не обличалась разнообразием – без конца и края тянулся лес, – и вместе с тем она была не лишена своей, особенной прелести. Утесы самых причудливых очертаний возникали один за другим, и куттер бежал мимо них, пересекая бухты, такие глубокие, что они вполне заслуживали названия заливов. Однако нигде глаз не замечал ни малейшего признака цивилизации. Время от времени реки вливали свою лепту в огромный бассейн озера, но и по их берегам на целые мили в глубь страны ничего не было видно, кроме той же стены леса; даже окаймленные деревьями широкие заливы, которые сообщались с Онтарио лишь узкими протоками, появлялись и вновь исчезали, не обнаруживая и следа человеческого жилья на своих берегах.

Никто из пассажиров, стоявших на палубе, не любовался этой картиной с таким нескрываемым восхищением, как Следопыт. Глаза его были прикованы к бесконечной линии леса; и, несмотря на то, что для него было наслаждением стоять так близко к Мэйбл, слушать ее милый голосок и откликаться хотя бы в душе на ее веселый смех, он всем существом своим стремился под высокие своды кленов, дубов и лип, ибо знал, что только там его ждут истинные, непреходящие радости. Совсем иначе смотрел на окружающее Кэп. Не раз он выражал неудовольствие по поводу того, что на их пути не встречаются ни маяки, ни колокольни, ни бакены, ни стоящие на рейде корабли. Нигде на свете, утверждал он, не найдешь такого побережья. Отведя сержанта в сторону, он с самым серьезным видом стал ему доказывать, что глушь здесь как была, так и останется, – бухты тут в небрежении, берега рек необитаемы и никак не используются, и даже ветер приносит с собой запахи леса, а это к добру не ведет.

Но каково бы ни было расположение духа отдельных пассажиров, оно не замедляло быстрого бега "Резвого". К вечеру он уже проделал сто миль по направлению к Осуиго; теперь сержант почел своим долгом явиться в крепость, чтобы узнать, не пожелает ли майор Дункан дать ему какие-нибудь новые указания. Поэтому Джаспер всю ночь держался берега. И, хотя к утру ветер начал спадать, он все еще был достаточно свеж, чтобы, не подвергая куттер опасности – если ветер опять усилится или переменит направление, – довести его до места, которое, как им было известно, находилось в двух милях от берега.