В кабинете стояла тишина. Даже гул города затих. Смотрел в белый потолок, стараясь ни о чем не думать, даже расслабиться. Что ж сказать, микроинфаркт меня конкретно тряханул. Я тогда сильно испугался, осознав, что мне уже не двадцать, и горным козлом давно не являюсь. Обращаться к Олегу не стал. Потому что предвидел потом чрезмерную опеку над собой. Но по привычке пришел в больницу, где брат с отцом работали, найдя отцовского друга, кардиолога. Тот вел мать до самой смерти. Семен Антонович внимательно выслушал мои тревоги, сразу же направил сдать все мысленные анализы, которые только существовали, сделать полное обследование всего организма. Планировал обойтись получасовой консультацией, а застрял почти на весь рабочий день. Датчик пропищал, пожилая медсестра поснимала все провода, протянула салфетку, чтобы вытереться от геля. Пока застегивал рубашку, дверь кабинета резко распахнулась, и влетел встревоженный Олег. Я возвел глаза к потолку, беря галстук со стула.

— Это как понимать?! — прогремел брат, не смущаясь присутствия постороннего человека.

— Шел мимо, решил обследоваться, как-никак уже за сорок, — иронично улыбнулся, Олег фыркнул, взял кардиограмму. Тут вошел Семен Антонович, неся всякие разные бумажки.

— О, Олег, и ты тут! Растрындели бабы тебе о присутствие брата!

— А кто ж еще поделится информацией! Брат молчит о своих проблемах, как партизан, коллеги активно его прикрывают, вот и приходится пользоваться доступным источником! — хоть и говорил он веселым тоном, в глазах застыла тревога. Я и сам был в напряжении, наблюдая, как Семен Антонович задумчиво рассматривает кардиограмму.

— По моей части ничего криминального нет, — он поднял на меня глаза, улыбнулся. — Курить бы бросить не мешало, кофеином перестать баловаться, спортом активно заняться, не мышцы качать, а для здоровья. Ну и стрессов поменьше. Тебе бы отпуск лишним не был, загнанная лошадь и то получше выглядит. В остальном претензий нет, закрыв графу рождения, дал бы лет тридцать. Но, Дим, это предупреждающий звоночек, не сменишь образ жизни, дальше будет хуже.

— Я понял! До свадьбы дочери доживу! — улыбнулся, натягивая пиджак.

— Не только дочери, но сына, а там глядишь, и внуки не заставят себя ждать! — Семен Антонович хохотнул, отдал бумажки Олегу и вышел. Брат автоматически быстро все просмотрел, удовлетворив свое любопытство, поднял на меня глаза.

— Кто тебя так довел: жена или любовница?

— Я так понимаю, что в нашем маленьком семейном коллективе секреты перестают быть секретами.

— А ты думал, твое блядское поведение останется вне нашего внимания! Наивный, мы какой день перемываем твои широкие косточки, никак не можем обглодать их.

— То я и думаю, чего у меня уши горят, будто их обжигают как у поросенка.

— Ну, а если серьезно?

— Ну, а если серьезно, — тяжело вздохнул, вмиг перестав улыбаться. — Во всем виноват я сам. Ника подала на развод, сегодня принесли курьером документы. Первое слушанье назначили на декабрь.

— Какая у тебя жена оперативная!

— А что ей привыкать разводиться? — усмехнулся, подошел к Олегу, похлопал по плечу. — Все будет хорошо, не переживай. Обещаю снизить суточную норму никотина и кофеина!

— Кто о чем, а ты своем! Дим, ты иногда прям бесишь! Неужели ты вот так покорно согласишься отпустить Нику с детьми? Это на тебя не похоже.

— Каким образом я могу ее вернуть? Приползти на коленях, целовать ноженьки? Она меня не хочет видеть. Разговаривать подавно!

— Тебе все доставалось относительно легко, в плане женщин вообще не прикладывал никаких усилий. Они сами попадали под твое очарование и укладывались штабелями. Попробуй поухаживать за Никой! Не тащить в постель, а пригласить на свидание, прогуляться по городу, вести себя как влюбленный юноша. Можешь даже стихи ей сочинить, если обладаешь талантом поэта. Она у тебя сильная, раз сумела отфутболить после стольких лет брака, но она женщина и такие знаки внимания ей будут приятны.

— Я на свидания ходил,…знаешь, когда…с Никой, — пробормотал, с грустью вспоминая наши прогулки, — словно в прошлой жизни.

— Мы с Аленой иногда детей бросаем на няню и уезжаем вдвоем, где только она и я. Суету, бытовуху, проблемы, мы все оставляем за порогом. И в такие дни понимаю, что никто не сравнится с моей женой, никакая Таня, Маня, Света не станет моей Аленкой. А ты просто перепутал ценности, воздвиг на первое место работу, потом семью. Вот уйдет Ника от тебя, кому ты сдался со своим богатством? Ведь будут ложиться под тебя за деньги, ради денег и никто, поверь, не спросит у тебя, а ел ли ты сегодня утром или нет!

— Спасибо! — прошептал, сжимая губы. От слов брата стало горько и по-детски захотелось плакать. Ника, как и мама, всегда переживала за меня, будь я дома или в командировке. Я чувствовал их заботу, нежность, их любовь. Теперь мамы не было. И возможно не будет рядом и Ники….

Смотрела перед собой невидящим взглядом. Рядом во главе на столе стояла чашка с кофеем. Каждое утро я на автомате его варю, только для кого, было не понятно. Дети пили какао, я предпочитала чай или кофе с молоком. Черный без сахара пил только он. Глубокий вздох. Младшие дети пока не интересовались, где папа, они думали, что он в очередной командировке, только Вика смотрела насуплено и настороженно, старшая дочка понимала, что не просто так отсутствует папа. Я прятала от нее глаза. Каждое утро заставляла себя вставать, принуждала улыбаться, суета дня не позволяла мне полностью раствориться в своей боли. Когда оставалась одна, углублялась в работу, много писала черновиков для будущих романов, но не была уверена, что они когда-нибудь увидят свет. Мне нужно было кому-то выговориться, и доверяла я только бумаге, те не сочувствовали, с жалостью не смотрели. Олег с Аленой каждый день заглядывали, Наташка вообще, казалось, тут прописалась, чем вызывала молчаливое недовольство мужа, Борис с Ирой вытаскивали на прогулки, и пока у них не напьешься чаю, домой не отпускали. Но, находясь среди людей, я чувствовала свое одиночество. Особенно это остро ощущалось ночью, глядя на пустую половину кровати. Мне хронически не хватало Димы.

Кто-то приехал. Сердце подпрыгнуло. Это мог быть только один человек, у которого был доступ к воротам. Быстро встала, взяла чашку и поставила ее в раковину. Помыть не успела. Как обычно, еще до появления, я чувствовала его присутствие.

— Привет.

— Привет, — буркнула, собираясь с силами, чтобы обернутся, протирая и без того чистую столешницу. Дима подошел к столу и сел, только не на свое место, а сбоку. — Ты сбежал с работы? — посмотрела на часы, было время ланча.

— Нет. Тут неподалеку новый объект. Решил на обратной дороге заскочить.

— Дети не дома.

— Я знаю, — он рассматривал свои руки, внезапно поднял глаза. Я не видела его полторы недели с момента ухода. Лицо заострилось, под глазами появились тени, у рта пролегла складочка, покрасневшие глаза. Но даже в таком состоянии он был невообразимо привлекателен, черт бы его побрал. Я выглядела не лучше, но мои синяки под глазами скрывал хороший слой тонального крема, наращенные ресницы делали взгляд глубже, притягательнее. На работе мужчины стали виться как мухи возле меда, словно чувствовали вакантное место.