– Слушаюсь, супруга корабля, – ответил Серьезный Муффаз и передал приказ наблюдателю, который находился наверху главной мачты.

Миас смотрела, как «Оскаленный зуб» поднимается и опускается на волнах и пена обрушивается на палубу. Они дождались ответа, Серьезный Муффаз кивнул и подошел по сланцу к супруге корабля.

– С «Оскаленного зуба» ответили, что получили сообщение, супруга корабля, – сказал он.

– Ну я рада, – сказала она. – Хранитель палубы, выводи нас от этих островов и готовь корабль к плохой погоде. Я буду в своей каюте.

– Слушаюсь, супруга корабля, – ответил Джорон.

Джорону показалось, что прошло очень мало времени между тем моментом, когда он отдал свои приказы – выйти на открытую воду, зафиксировать дуголуки и все, что необходимо, на палубе «Дитя приливов» – и мгновением, когда они оказались на границе шторма. Усилившийся ветер, резкое похолодание, ощущение в ушах, которое знает каждый дитя палубы на сланце как знак приближения сильного шторма. Волны росли, они больше не напоминали плавные качели, а превратились в холмы с пенными ревущими гребнями. Скоро ветер настолько разгулялся, что разговор стал почти невозможен – для этого приходилось максимально сближать головы, а непрерывный дождь находил старые прорехи в плащах, хотя их регулярно чинили в мендей.

– Если так на границе шторма, – прокричал Динил, – то что нас ждет, когда мы окажемся в полной его власти?

– Ужас, – прокричал в ответ Джорон. – Тут не может быть сомнений.

И он не ошибся.

Шторм нависал над ними, огромные серые грозовые тучи постепенно чернели, периодически их озаряли вспышки молний. Тучи превращались в громадные башни, светившиеся изнутри мерцавшим светом, однако гром все еще не прозвучал. Быть может, Джорон просто его не слышал из-за воя ветра и хлопавших крыльев на мачтах.

– Только верхние крылья, хранитель палубы? – прокричал Динил.

– Да! – Джорон повернулся и напряг свой поврежденный голос. – Барли, держи нас носом против волн!

И тут шторм разошелся по-настоящему. Полоса молний ослепила Джорона, прогрохотал гром, звук, похожий на крылоболты, выпущенные в каменный утес. Начался почти горизонтальный дождь. И куда бы Джорон ни поворачивал лицо, на него обрушивались потоки воды. Корабль вибрировал, словно волны ударяли в него со всех сторон, Джорон обернулся и увидел, что Миас сжимает его руку.

– Удвой команды у насосов, – крикнула она. Волна пронеслась над ними, обжигающе холодная вода накрыла палубу, и на мгновение Джорон смог легко представить, что «Дитя приливов» уже утонул, потом вода отступила, и корабль стал подниматься на спине волны гигантской, точно гора. – Насосы, Джорон!

Он побежал выполнять приказ, собирая по пути женщин и мужчин, и отправил их к насосам на нижней палубе. Он прошел мимо Коксварда, мастера костей, его лицо потемнело от тревоги, а ступни и икры стали черными от воды в трюме.

– В чем проблема, Коксвард? – спросил Джорон.

– Дело в нижних костях, хранитель палубы, – ответил он так тихо, насколько позволял грохот бури. – «Дитя приливов» – старый корабль, в плохую погоду кости перемещаются больше, чем мне бы хотелось, заплаты не выдерживают нагрузок и начинают пропускать воду, но мои мальчики и девочки стараются все исправить. А тебе нужно обеспечить бесперебойную работу насосов. – И мастер костей убежал, а Джорон повернулся к детям палубы, которые пришли с ним.

– Ну вы его слышали – никому не нравится стоять у насосов, потому что это невероятно тяжелая работа, но только вы сможете удержать нас на плаву в следующие два часа. А потом я вас сменю.

– Слушаемся, хранитель палубы, – ответили они, и Джорон побежал обратно.

Несколько мгновений он наслаждался тем, что остается сравнительно сухим – хотя вода реками текла вниз сквозь отверстия в палубе и в открытый главный люк, – а потом снова оказался наверху. Обжигающе холодный ветер, ледяной дождь и волны, поднимавшиеся настолько выше «Дитя приливов», что казалось, будто ты вот-вот окажешься погребенным под ними, но корабль был столь же сильным и упрямым, как команда, которая им управляла, и побеждал каждую следующую волну, взбирался по ним и стремительно мчался вниз, в то время как Барли, Серьезный Муффаз и Куглин отчаянно сражались с рулем.

Казалось, шторм никогда не закончится. Джорон полностью потерял представление о времени. Песочным часам сейчас не было доверия, корабль слишком сильно раскачивался, хотя Гавит изо всех сил старался их вовремя переворачивать. Спать всем удавалось урывками, но сон почти не приносил отдыха, так как ледяную воду, пытавшуюся затопить корабль, ничто не могло остановить, и она пробиралась во все щели и будила тех, кому удавалось ненадолго забыться сном. Ночь и день прошли, команда едва держалась на ногах, но они не сдавались. И все же, несмотря на отчаянные неудобства и опасность, Джорон ловил себя на том, что часто улыбается.

То была чистейшая форма пребывания в море, когда он и его отец более всего чувствовали себя живыми, в то время как их хрупкие человеческие тела и лодка боролись с ветром и водой, чтобы уцелеть. Для Джорона это и значило быть частью Ста островов – не война, не принесение детей в жертву кораблям, но единение с морем. Если Старуха захочет забрать их к себе, так тому и быть, и пусть огромная волна перевернет его корабль, но он будет сражаться с водой за жизнь до того самого момента, пока не окажется у костяного огня Старухи.

– Джорон! – крикнула Миас, седые волосы которой промокли и стали черными под капюшоном плаща.

– Да, супруга корабля?

– Приведи ветрогона на палубу, – сказала она. – Я побывала и в более жестоких штормах, но не таких долгих, и дети палубы едва держатся. Эйлерин говорит, что такой непогоды не видел еще никто, – мы почти не двигаемся, а в тех случаях, когда нам удается подойти к границе, нас снова затягивает обратно. Нам нужен ветрогон, чтобы он вытолкнул нас наружу. Спроси у него, сможет ли он это сделать?

Услышал ли он в ее голосе тревогу? Или даже страх?

– Слушаюсь, супруга корабля, – прокричал Джорон в ответ и направился на нижнюю палубу.

Ему приходилось прыгать, чтобы не задеть головы крепко спавших в гамаках детей палубы, пока он не оказался возле гнезда ветрогона. Возле него сидел на корточках мокрый лишенный ветра, который выглядел еще более несчастным и отверженным, чем обычно, – и, хотя ветрогоны вынужденно проводят много времени на кораблях, их раса не любит открытое море, а волнение и бури ненавидит.

– Мне нужно поговорить с ветрогоном, – сказал Джорон.

Лишенный ветра кивнул и поскреб дверь когтем крыла.

– Убирайся вон! – завопил ветрогон.

– Ветрогон, это я, – крикнул Джорон.

Голос сразу изменился.

– Заходи, заходи, – ответил он, и Джорон вошел.

Ветрогон сидел в углу каюты, где устроил себе гнездо. Сейчас Джорон не мог вспомнить, там ли оно находилось раньше, – ветрогон так часто меня его место и переделывал, что Джорон перестал обращать на это внимание. Как и лишенный ветра, ветрогон выглядел отвратительно, ему совсем не нравилось постоянное хаотичное движение корабля.