— Позвольте напомнить вам, что мы должны сделать все возможное, чтобы восстановить мою репутацию, которая несколько пострадала после нашего скоропалительного бракосочетания, — сказала Элеонора. — А если кто-то увидит, как мы предаемся блуду голышом на лугу, это приведет к еще большему скандалу.

— Однако в тот раз, когда мы впервые занялись любовью на лоне природы, вам не было до этого никакого дела.

— Но тогда мы были скрыты от посторонних глаз. Вы что, действительно думаете, что мы сбросим одежды прямо здесь, у всех на виду? — спросила она, указывая на залитый солнцем луг, раскинувшийся вокруг них.

— Да тут ведь никого нет, кроме разве что нескольких овец, а они не станут возражать.

Поняв всю серьезность его намерений, Элеонора почувствовала, как от волнения по ее телу пробежала мелкая дрожь. Не было ничего удивительного в том, что Дэймона, похоже, совсем не волновала перспектива очередного скандала. Он ведь был дьяволом во плоти, который нарушал абсолютно все правила, получая от этого невероятное удовольствие.

— А вы собираетесь спрашивать разрешение у овец? — парировала она.

Он улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой.

— Нет. Но я бы очень хотел добиться вашего согласия.

Глаза Дэймона, в которых поблескивали веселые искорки, тронули Элеонору до глубины души, однако, следуя совету Фэнни, она не спешила так легко сдаваться.

— А вдруг кто-то случайно будет проходить мимо, — вслух размышляла она с непринужденным видом.

— Мы заметим непрошеных гостей издалека.

— Да и трава все еще мокрая после дождя.

— Доверься мне, я улажу эту проблему.

— Но как?

— Ты будешь стоять, а я — поддерживать тебя. Элеонора посмотрела на Дэймона намеренно дразнящим взглядом.

— Теоретически это не очень-то удобно.

— Обещаю тебе, дорогая, тебе вообще не придется испытывать какие-либо неудобства.

И когда возражений не последовало, Дэймон, соскочив с лошади, подошел, чтобы помочь жене спуститься. Элеонора напряглась, заметив странное выражение его глаз.

Он протянул руки и, обняв ее за талию, помог соскочить ей на землю. Потом, прижав к себе, прошептал заговорщически на ухо:

— Если ты все-таки хочешь остаться незамеченной, мы можем воспользоваться вон той буковой рощицей на вершине холма, чтобы не привлекать внимания. Тебе даже не придется снимать одежду.

Было очевидно, что сейчас он опять входил в роль коварного соблазнителя и был таким же неотразимым кавалером, который когда-то в самом начале их романа сразил ее наповал. Теперь Элеонору очень радовало подобное превращение, особенно если учесть, каким мрачным, погруженным в раздумья, страдающим человеком он был прошлой ночью. Ей было трудно ему отказать.

Заметив ее нерешительность, Дэймон слегка укусил ее за мочку уха.

— Ты мне очень помогла прошлой ночью. Но я по-прежнему нуждаюсь в твоей поддержке, милая Элеонора.

Странно, однако, несмотря на иронично-обольстительные нотки в его голосе, чувствовалось, что он говорит серьезно, и это заставляло верить в искренность его слов. Отпрянув, Эль внимательно посмотрела мужу в лицо. Его выражение по-прежнему хранило отпечаток болезненной ранимости, той самой, которую ей мельком удалось разглядеть прошлой ночью.

Ее сердце тотчас оттаяло, и Элеонора улыбнулась.

— Ну, разве можно ответить отказом на такое заманчивое предложение?

В ответ на ее слова его глаза загорелись. Оставив лошадей пастись, Дэймон взял жену за руку и повел наверх по травянистому склону невысокого холма.

Не доходя до буковой рощицы, он остановился и начал вынимать шпильки, которые удерживали ее шляпу-котелок. Элеонора удивленно подняла брови.

— Кажется, вы сказали, что мы не будем раздеваться.

— Совершенно верно, однако я хочу, чтобы ты распустила волосы.

Сбросив шляпу, он скользнул пальцами по кудрям Элеоноры, удерживая ее голову в ладонях, и серьезно посмотрел на нее сверху.

Хотя его лицо заслонило собой солнечный свет, она отчетливо видела его глаза. В их темных глубинах таилось желание обладать. Элеонора поняла это, и это распалило ее страсть.

— Чего же вы ждете, милорд — мой муж? — почти вызывающим тоном спросила она.

Дэймон улыбнулся, что само по себе уже сулило многое, и ответил на вопрос поцелуем. Еще крепче сжав голову Элеоноры, Дэймон прильнул к ее губам, обжигая жарким огнем.

От его необузданной страсти у леди Рексхэм перехватило дух, а ее сердце бешено забилось. Дэймон стал надвигаться на нее, обняв за плечи, и вел до тех пор, пока она не оказалась прижатой к стволу громадного букового дерева.

Он, не переставая, осыпал ее страстными поцелуями, а его руки, скользнув к жакету, ловко справились с пуговицами. Затем, потянув за юбки, Дэймон приподнял их, так, что обнажились ее бедра.

Нащупав пальцами, горнило девичьей страсти, Дэймон почувствовал, что вход в женскую расселину достаточно влажный — Элеонора была уже сильно возбуждена. Девушка так и ахнула, когда он скользнул пальцами внутрь ее горячего очага, сама не веря, что она так быстро и легко воспламенилась. Глаза Дэймона светились радостью и каким-то загадочным блеском, чувства были накалены до предела. Ее возбуждение передалось ему.

В глубине естества молодой женщины что-то вспыхнуло в ответ на эту первобытную страсть, и она, нащупав пуговицы на его бриджах, едва справилась с неодолимым желанием разорвать их на части. Она расстегнула ширинку, и его твердый фаллос вырвался на свободу, больше уже ничем не сдерживаемый.

И опять, увидев это чудо природы и обхватив его рукой, Элеонора подумала: «Какой же он большой и твердый как кремень». От прикосновения ее пальцев Дэймон застонал, а когда она подняла ему навстречу лицо, слепо ища губами его жадный рот, он в исступлении заревел, как возбужденный зверь, и неистово впился в ее губы.

Его поцелуй был пылким и одурманивающим. Он упивался ее губами, одновременно распахивая полы жакета. Мужские руки блуждали по корсету, поглаживая набухшие соски. Сейчас он хотел только одного — прикасаться к ее телу, лаская каждый его уголок. Дэймон разбудил в Элеоноре лавину страсти, заставив испытать к нему дикое, почти первобытное влечение. И теперь она желала, чтобы он взял ее, здесь, на природе, как жаждущий самку зверь, страстно, заполняя ее всю, до отказа.

Поняв, что она хочет от него, Дэймон подчинился ей, опуская руки все ниже, скользя по бедрам и опускаясь на ягодицы. Подхватив ее под колени, он приподнял ее и стал входить налившимся жезлом в пульсирующую промежность.

Дэймона всего трясло от бешеного желания, и Эль ощущала это со всею остротой. Не отрываясь от его губ, она бесстыдно стонала и извивалась под ним, подаваясь навстречу и отчаянно пытаясь до отказа наполнить себя его естеством.