— Такая верность должна быть вознаграждена, — провозгласил он. Приказав солдатам покинуть помещение, Такэда обратился к Хирате: — Можешь говорить.

Хирата взволнованно рассказал о том, как изображал полицейского офицера, проводя расследование, о том, как, защищаясь, совершил убийство.

— Урабэ связан с бандитами. Никто не может подтвердить, что он делал во время убийств Спаена и Пеон, а также доказать или опровергнуть его участие в контрабандных операциях. Переводчик Исино тратит на подарки начальникам больше, чем зарабатывает. Как он может себе это позволить, если не добывает деньги преступным путем?

Поражаясь тому, как много узнал Хирата, Сано наблюдал за судьями и их реакцией на эту информацию. Такэда очень внимательно слушал Хирату. Два других судьи почти не скрывали неудовольствия в связи с проявленной начальником слабостью. И то действительно было слабостью, Сано знал это по своему опыту. Бусидо, основа силы самурая, было одновременно его самым уязвимым местом. Канцлер Янагисава не раз использовал развитое в Сано чувство чести против него самого, устраивая происки, которым Сано не мог противостоять, не нарушая жестких правил поведения. Верховный судья Такэда был жесток и несправедлив, но продемонстрированный перед ним образец преданности заставил его соблюсти правила и задуматься. Когда Хирата продолжил, в Сано затеплилась надежда.

— Я представился работником-мигрантом и получил работу в доме удовольствий «Половинка луны». От тамошних служащих я узнал, что и Исино, и ёрики Ота, и губернатор Нагаи присутствовали на вечеринке в ночь убийства Пеон. И еще я нашел одного владельца ресторанчика, по словам которого настоятель Лю Юнь регулярно проникает в квартал под видом японского торговца. В ту ночь он тоже был там. Досточтимый судья, прежде чем вы произнесете приговор моему господину, прошу вас провести собственное расследование в отношении этих людей. Среди них вы обнаружите настоящих изменников.

Хирата поклонился. Верховный судья Такэда погрузился в размышления. Сано с тревогой ждал; неумолкающие военные барабаны вторили ударам его сердца.

Потом Такэда обратился к стражникам:

— Подведите сёсакана Сано.

Стражники подтащили Сано к возвышению. От кандалов у него онемели руки и ноги, но, стоя на коленях рядом с Хиратой, он забыл о физических страданиях. Взгляд верховного судьи уперся в них. Стальные тиски страха сдавили легкие Сано; он чувствовал, что Хирата тоже взволнован. Но благодаря самурайской выучке они сохраняли стоическую бесстрастность, пока ожидали решения верховного судьи Такэды.

— Сёсакан Сано, заявление вашего вассала подтверждает ваши показания, а его преданность красноречиво свидетельствует о ваших и его человеческих качествах. Поэтому я дарую вам возможность доказать свою невиновность.

Потрясенный помилованием, Сано ощутил головокружение, звон в ушах, внезапное расслабление мышц, бывших в страшном напряжении, и учащение дыхания. Ему хотелось прыгать и кричать от радостного облегчения; ему хотелось упасть и рыдать от благодарности. Однако честь и протокол требовали достойного поведения.

— Благодарю вас, досточтимый судья, — тихо сказал Сано.

Потом повернулся к Хирате. Один молчаливый взгляд разрешил все существовавшие между ними разногласия, скрепил их узы. Сано понял, как ему не хватало Хираты и что он не мог — и не должен был — отказывать товарищу-самураю в праве служить чести. Раздобытая Хиратой информация укрепляла подозрения против их обвинителей, но именно его преданность в конечном счете смягчила верховного судью Такэду. Отвергнув такую дружбу, Сано, возможно, избежал бы боли, но обрек себя на постоянное одиночество и проиграл бы баталии, которые не мог выиграть один. Только теперь Сано принял Хирату как настоящего соратника, в славе и в поражении, в чести и позоре. Это был Путь воина: абсолютный, вечный.

В омытых слезами ясных глазах Хираты светились радость и понимание. Казалось, Хирату озарил внутренний свет, словно итог процесса и поощрение верховным судьей Такэдой его преданности подтвердили его достоинства и принесли ему покой. Торжественно поклонившись друг другу, они выразили взаимное уважение.

— Это нарушение закона, — заметил судья Сэгава.

— Канцлер Янагисава не одобрит такого подхода, — добавил судья Дазай.

Когда оба судьи начали спорить, отстаивая прежний вердикт и приговор, у Сано упало сердце. Он понял, что они с Хиратой пока не в безопасности.

— Досточтимые коллеги, не забывайте, что руковожу этим трибуналом я, — произнес верховный судья Такэда. — Ваши возражения должным образом зафиксированы и отклонены.

Сано, однако, сознавал, что Такэда достиг своего положения не потому, что доверял всем без разбора или игнорировал политические реалии жизни бакуфу, и это подтвердили его следующие слова:

— Сёсакан Сано, я сам буду контролировать вашу работу со старшим чиновником Охирой и пойду вместе с вами к месту встречи контрабандистов. Если вам удастся представить преступников, обвинения против вас будут сняты. Если же вы провалите расследование, смертный приговор будет приведен в исполнение — и он распространится не только на ваши семьи в полном составе, но и на всех людей, связанных с вами. Помните об этом, когда мы будем осуществлять ваш план, сёсакан Сано.

Полночь. С высокой скалы за чертой города Сано смотрел на Нагасаки. Тьма покрывала город, словно одеяло человека, видящего тревожные сны. Луна, как полупрозрачный белый пузырь, попавший в сеть облаков, освещала военные суда, катера и голландский корабль, стоящие в заливе. На берегу и на улицах, где солдаты продолжали патрулирование, то и дело мелькали огоньки факелов. На укреплениях, расположенных на вершинах скал, горели костры. Военные барабаны били все настойчивее. Опасность, физически ощутимая, вибрировала в теплом ночном воздухе, усугубляя тревожное настроение Сано. Отведя взгляд от пейзажа внизу, он повернулся к своим спутникам.

Хирата неподвижно сидел на корточках среди стволов сосен, вслушиваясь в каждый звук. Верховный судья Такэда пристроился на камне, сложив руки на груди и спрятав лицо в тени полей шляпы. Судьи Сэгава и Дазай стояли рядом, всем своим видом выказывая нетерпение и осуждение.

— Мы ждем по меньшей мере два часа, а ваш информатор еще не пришел, — возмутился Сэгава. — Пора бы заканчивать, сёсакан Сано!

— Он придет. — Сано старался, чтобы в его голосе звучала уверенность, которой у него оставалось все меньше. Он с беспокойством посмотрел на четырех помощников верховного судьи Такэды, стоявших по периметру поляны. Они были здесь для того, чтобы помочь арестовать контрабандистов или отвести Сано и Хирату в тюрьму, если план провалится. — Возможно, ему трудно выбраться из города. Но он скоро придет.

Когда старшего чиновника Охиру вызвали в суд — под предлогом необходимости перепроверить его показания, — он сообщил, где контрабандисты запланировали встречу, и согласился отвести туда членов трибунала, но его поведение встревожило Сано. Стоя на коленях перед возвышением, Охира казался тенью, которая могла исчезнуть в любой момент. Его глаза смотрели мимо всех, не отражая ни узнавания, ни эмоций. Однако Сано оставалось только одно: довериться Охире. Его жизнь и жизнь Хираты зависели от поимки контрабандистов, а привести к ним мог лишь старший чиновник. Чтобы не вызвать подозрений у коррумпированных представителей властей, Охира отправился до наступления ночи выполнять свои обычные обязанности. Он пообещал прислать слугу, чтобы тот отвел их туда, откуда они вместе пойдут к месту встречи контрабандистов.