– А с каких это пор сексуальное влечение определялось профессиональными интересами?

– Всегда, – категорично заявила Аурика Георгиевна и привела в пример свой брак с профессором Коротичем: – Мы с твоим отцом жили душа в душу, потому что являлись представителями древнейших профессий.

Наталья Михайловна, не выдержав, снова захохотала, периодически поднимая глаза к потолку, чтобы стереть размазавшуюся от слез тушь.

– Что смешного я сказала? – надулась Аурика и, колыхнув грудью, сделала по комнате пару кругов.

– Ничего, – простонала Наташа. – Но лучше нигде так не говорить, потому что сегодня «представительница древнейшей профессии» понимается в одном единственном ключе – это проститутка.

– Не знала, что ты мыслишь вульгарными штампами, – скривилась Аурика Георгиевна. – Лично я имела в виду другое.

Не услышав ожидаемого вопроса в свой адрес, Аурика сделала еще два круга, а потом продолжила:

– Я – гуманитарий, историк, он – математик. Древнейшие профессии, интеллектуальное равенство, поэзия дат, поэзия цифр. А у этих что?

– То же самое, – продолжала дразнить мать Наталья Михайловна, хорошо помнившая, как та называла отца цифирьщиком, но потом спохватилась и успокоила Аурику: – Мама, зачем ты сравниваешь свой опыт с Валиным? Ей так нравится, пусть ей будет хорошо.

– Пусть, – пошла на мировую Аурика, но сделала это особым образом: – Пусть будет. Пусть она насладится этой стороной жизни за вас за всех. И за тебя, и за Ирку, и, – она подумала секунду, – за Лерку.

Прогноз Аурики Георгиевны не сбылся: в жизни ее внучки появился молодой человек, внешне напоминающий русского былинного богатыря. Таких в семье Одобеску и Коротичей отродясь не бывало, чтобы под два метра ростом, плечи – косая сажень, румянец во всю щеку и русые кудри, аккуратно стянутые бесцветной резинкой в хвост.

– Откуда?! – недоумевали родители.

– Откуда?! – разводили руками Аурика с Полиной.

А Наташа, глядя на изумленные лица родственников, тихонько посмеивалась: второй раз судьбу племяннице устроила. Матвей Вадимович Жбанников был любимым аспирантом Натальи Михайловны. «У него большое научное будущее», – уверяла всех Наташа и чувствовала себя счастливой, как будто сама замуж собралась.

– А может, не надо свадьбу? – робко поинтересовалась Алечка, предложив молодым для начала просто пожить вместе, приспособиться, а там – видно будет.

– Как хотите, – ответила матери Лера, как будто ей все равно.

– Как это не надо?! – возмутилась Аурика и, чтобы держать руку на пульсе событий, на время вернулась в свою квартиру на Тверской. – Мне, если вы помните, почти семьдесят! Разве я не заслужила побывать на современной свадьбе? Тем более собственной внучки. Вы, – осуждающе посмотрела она на дочерей, – мне такой возможности не предоставили!

– А я? – напомнила матери Ирина.

– Да такую свадьбу, как у тебя, надо внести в список самых неудачных мероприятий ХХ века, – ответила Аурика Георгиевна дочери и с вызовом посмотрела на насупившуюся Валентину: – А на твоей свадьбе не имела чести быть. А сейчас так думаю – и пригласила бы, я б не пошла.

– А Алина свадьба тебя чем не устроила? – ради интереса спросила Наталья Михайловна и от услышанного застыла с открытым ртом.

– Драки не было, – хихикнула Аурика и тут же помрачнела. – Интриги не было: невеста бледная, жених молчаливый, молодежи раз-два и обчелся, какой смысл?

– А, по-твоему, смысл свадьбы в чем? – пыталась до конца уяснить логику материнских рассуждений Ирина.

– А, по-моему, вообще в свадьбах смысла нет никакого, – дала парадоксальный ответ раздухарившаяся бабка. – Но внучка у меня одна-единственная. Так сказать, наследница. И ваша, кстати, тоже. Потому что на мать ее надежды нет никакой: того и гляди, все имущество церковным крысам отдаст, пусть жрут. С нее станется!

– Мама, – укоризненно выговорила Наталья Михайловна. – Ну что тебе Аля покоя не дает?

– Не верю я, Наташка, в это благочестие. Не ты наживала, не тебе и раздавать. А потом – она же хирург! Материалист, если я правильно понимаю! Откуда в ней эта блажь взялась?! Ладно бы психиатром была, а то хирург, – презрительно заявила Аурика.

– Может, оттого, что хирург, и взялась? – тихо произнесла Ирина, и сестрам сразу стало неловко. – Многие ученые, кстати, – глубоко религиозные люди. Дарвин, между прочим, тоже был верующим, хотя и предположил, что человек произошел от обезьяны. Ньютон, Мендель, Павлов.

– Кто? – не поверила дочери Аурика.

– Павлов, – повторила Ирина.

– Это с рефлексами который?

– С рефлексами.

– Много ты знаешь! – рассердилась Аурика Георгиевна, а когда она сердилась, спорить с ней было абсолютно бесполезно. Сестры это знали и легко соглашались с матерью, давно договорившись не реагировать на ее причуды. Хочет владычица морская свадьбы инфанты Валерии – пусть будет свадьба. Устроим.

При этом сама Лера точно сказать не могла: хочет она замуж или не хочет. Вроде хочет, но можно и без свадьбы. Как подумает, что платье, фата, ноги в туфли засовывать и на каблуках всю церемонию стоять, то не хочет. А на Матвея посмотрит – так вроде и хочет.

– Лерка, – скользил васильковым взглядом по лицу возлюбленной добрый молодец двухметрового роста: – Поженимся, я тебя на руках носить буду. Правда! Не веришь?!

– Верю, – еле заметно подрагивали пушистые ресницы, а в голове бродила привычная мысль: «Сладкого хочется».

– Как они будут жить вместе? – тряслась Алечка и с надеждой смотрела на старшую сестру, активно принимавшую участие в устройстве Лериной судьбы.

– Нормально, – успокаивала Наташа, – как все.

– Она у меня ни к чему не приспособленная, – вздыхала Аля. – Кастрюля с супом стоять будет, она разогреть не догадается. Одни конфеты целый день ест.

– Зато Матвей ко всему приспособленный: мальчик ответственный, не избалованный, за десять лет в Москве всему научился – и суп варить, и носки стирать, и рубашки гладить. За ним некому ходить было.

– Откуда ты знаешь? – покусывала губы Аля, плохо представляя, что такое вообще возможно.

– У меня опыт, – заверила ее сестра. – Я нормальных парней за версту чую, – изображала из себя Наташа проницательную женщину. – Для себя вот только не нашла, – с грустью подытожила она и покачала головой, словно точку поставила.

Пока сестры беседовали на кухне, Матвей кружил вокруг Леры, за плечо заглядывал – пытался в журнале фасон платья рассмотреть.

– Ты чего? – подняла голову невеста.

– Посмотреть хочу, что ты выбрала, – смутился Матвей.

– Посмотри, – Лера протянула ему журнал и зевнула, забыв прикрыть рот рукой.

– Не буду, – испугался парень и отскочил от протянутого журнала в сторону, как от чумы. – Примета плохая.