должны сознаться, что в увлечении теорией и подчас логически стройными обобщениями исследователи иногда перестают наблюдать и не видят того неясного, того несогласного с их прежними представлениями, что является ключом к открытию нового. Умение почувствовать это новое и вовремя отказаться от старых, привычных гипотез является качеством, необходимым настоящему ученому.

Пусть многие считают, что случай наталкивает на открытие, что Рентген случайно заметил на светящемся экране действие рентгеновских лучей, что случайно исследователь открыл в далекой Сибири грандиозные скопления углекислого марганца. Но ведь этот случай всегда есть не что иное, как тончайшее умение подметить новое.

Сколько исследователей в течение многих лет проходили мимо белых пород, считая их простыми известняками, пробовали их соляной кислотой, убеждались, что они шипят, и проходили мимо! Но надо было подметить, что местами в трещинах и на поверхности эти белые породы покрыты черной корочкой, что эта корочка не есть что-то постороннее, что она как бы рождается из белого камня. Так были открыты крупнейшие марганцевые месторождения Сибири. И не случай открыл их, а глубокое, последовательное наблюдение и знание фактов привели к этому открытию.

В этом умении наблюдать есть еще одна сторона, которую замечательно подметил Ломоносов. Он говорил, что из наблюдения надо устанавливать теорию, а через теорию исправлять наблюдение; и он был совершенно прав, так как каждое тонкое и умелое наблюдение рождается из теории и каждая теория имеет смысл только тогда, когда она основана на громадном количестве точно наблюденных и точно описанных фактов.

Каким же должен быть настоящий геохимик?

Он должен быть целеустремленным, идущим без колебаний к определенной цели, он должен быть пытливым наблюдателем, должен обладать живым, молодым воображением, той молодостью мысли и души, которые определяются не возрастом, а чуткостью самой натуры. Он должен обладать огромным терпением, выдержкой и трудолюбием и прежде всего умением доводить дело до конца.

Недаром один из крупнейших ученых прошлого века — Франклин — говорил, что гений — это способность к бесконечному труду.

Но ученый должен обладать одновременно и здравым смыслом, и полетом научной фантазии. Он должен верить в свое дело, в свою мысль, быть убежденным в правильности ее, быть смелым в ее защите, гореть на своей работе и любить ее. Энтузиазм в работе — одно из важнейших условий победы. Ремесленниками науки не сделано ни одного крупного открытия.

Без энтузиазма нельзя завоевать мир, и этот энтузиазм рождается не столько в увлечении самим творчеством, сколько в понимании той роли, той ответственной задачи, которую выполняет человек в своей творческой работе.

Увлечение идеей усовершенствования человеческой жизни, горячая жажда победы над темными силами, стремление построить новый, лучший мир, дать ему новые ресурсы и возможности овладеть старыми — вот цель жизни нового человека в новой, свободной стране.

И только так можно завоевать окружающий мир.

В своей автобиографии Чарлз Дарвин говорил: «Мои успехи в жизни как человека науки, каковы бы они ни были, зависели, насколько я могу судить, от сложных и разнообразных жизненных условий и умственных качеств. Из этих качеств самыми важными несомненно были: любовь к науке, безграничное терпение при обдумывании любого вопроса, настойчивость при наблюдении и собирании фактов и достаточная доля изобретательности и здравого смысла».

Вот эти-то черты мы и хотим сейчас видеть в геохимике! Они рождаются в человеке не сразу; они вырабатываются упорным трудом; они не рождаются с рождением человека, они воспитываются и создаются в творческой жизни.

И на наших глазах проходят крупнейшие завоевания химической мысли, и тысячи примеров показывают нам, как побеждается природа энтузиастами науки.

Фантастическое путешествие по менделеевской таблице

«Что предлагаете вы выставить как самое замечательное достижение русской науки?» — обратился ко мне один из организаторов Всесоюзной выставки науки и техники, намечаемой в Москве через несколько лет.

«Надо выставить нечто такое, чего нет во всем мире и что показало бы славу и мощь нашей советской науки в ее постепенном развитии, начиная от времен Ломоносова и кончая нашим временем!»

Мы увлеклись этой идеей, потолковали с химиками и геологами и внесли свое предложение. Оно показалось сначала слишком грандиозным и фантастическим, но потом наши критики согласились с нами, увлеклись идеей и стали вместе с нами ее развивать.

* * *

Представьте себе здание в виде громадного конуса или пирамиды из хромированной стали, высотой в 20–25 м, примерно как наши пяти— или шестиэтажные дома. Вокруг этого конуса идет грандиозная спираль с отдельными клеточками, которые расположены так, как в менделеевской системе, образуя длинные ряды и вертикальные группы. Каждая клеточка, как маленькая комната, отведена отдельному элементу. Тысячи зрителей спускаются по спирали вниз, рассматривая в клетке судьбу каждого элемента так, как рассматривали бы отдельного зверя в клетке зверинца.

Чтобы подняться на вершину громадного конуса менделеевской таблицы, вы входите внизу внутрь «элементария». Вас окутывает сначала полный мрак, и лишь отдельные красные языки пламени начинают как бы лизать ваши ноги, а постепенно вокруг вас растекается бурлящая масса кипящего огненного расплава.

Вы сидите в стеклянной кабинке большой подъемной машины. Под вами и вокруг вас расплавленный океан глубин Земли. Медленно поднимается кабина среди языков огня и потоков расплавленных масс.

Появляются первые точки отвердевших выкристаллизованных веществ магмы. Они еще плавают в расплаве, носятся целыми массами, постепенно накапливаются в отдельных участках в виде сверкающих блесток, твердеющих горных пород.

Вот справа кабина уже коснулась такой охладевшей магмы глубин. Вы видите темную, еще раскаленную местами докрасна основную породу, богатую магнием и железом. Черные точки хромистого железняка сливаются в целые полосы хромовых руд, а среди них сверкают, как звезды, кристаллики платины и осмистого иридия — этих первых металлов глубин.

Вот постепенно кабина продвигается вдоль такой темно-зеленой каменной глыбы. Много раз ломалась она в своей длинной истории и вновь спаивалась огненно-жидким расплавом. Среди темно-зеленых кристаллов сверкают другие блестящие кристаллики прозрачного камня. Это кристаллы алмаза, которые выносились в такие же расплавленные алмазоносные трубки в Южной Африке.

Вам кажется, что кабина все быстрее и быстрее летит кверху. В глубине остаются темно-зеленые породы железа и магния. Вот появляются сплошные массы серых и бурых пород — диоритов, сиенитов, габбро; среди них кое-где мелькают белые жилки. Вдруг кабина резко поворачивает вправо и врезается в гранитный расплав, насыщенный газами, парами и редкими металлами, он весь пропитан горячим туманом. Вы с трудом разбираете в хаосе гранитного расплава отдельные твердые кристаллики. О, здесь температура достигла уже 800°!

Бурными потоками со взрывами вырываются кверху горячие летучие пары. Вот застывающая масса гранита прорезается