Боль всё нарастала, теперь она, кажется, проявилась физически, мне резко сдавило рёбра. Ну, оказывается боль теперь ещё и материальна! Теперь, кажется, боль стала распределяться и по телу. Во время, так как мой внутренний мир уже ели-ели вмещал всю поверхность всех четырёх мировых океанов боли.

Рёбра сдавило сильней, но не по всей поверхности. Похоже, всё-таки это было физическое воздействие извне. Меня кто-то ещё крепче привязывал к столу. Мне было абсолютно всё равно, ведь я не могла чувствовать ни раздражения, ни гнева, ни злости.

Пока одна часть моего раздавленного сознания всё ещё мыслила и придумывала определения боли, другая наступала на неё, топя всю логику в страданиях. Спустя ещё некоторое время я начала понимать, что конец моему рассудку близок, я снова начала дрожать, истерика не за горами. Слёзы с новой волной стали подступать к глазам, мысли как будто бы раздало кислотой, они уже не возвращались, после того как волна боли-кислоты двигалась дальше.

В конце концов, спустя несколько минут я оказалось в полном плену боли. Я только рыдала и рыдала, ни о чём не думав. Боль в груди усилилась, голова раскалывалась, кости ломило. Моё тело хотело было содрогнуться, боясь в истерике. Но не вышло, я была очень крепко привязана к столу.

Моё состояние привлекло внимание.

- Она очнулась! — сказал знакомый голос, полный нетерпения. Конечно же это Куртис! Он жаждал моей смерти. Я услышала частые громкие шаги, кто-то подбежал ко мне.

- Отлично, — отчеканил холодный мёртвый голос. Боль сотрясла меня, и наружу вырвался всхлип, я узнала обладателя — Эван. Его имя произвело фурор, боль усилилась, она крутилась вокруг меня, таща за собой хоровод воспоминаний обо мне и Эване. Поцелуи, объятья, слова — всё это в один момент ударило по мне вместе с другими воспоминаниями: видение, слова Элизары, его безучастность…

Меня пронзила стрела, содержащая яд, яд предательства, того, кого я любила всем своим существом, без которого я с большим трудом жила, пусть даже разлука была на несколько минут…

Что ж, я заслужила, всё же не нужно было верить, он же предупреждал! Как же благородно с его стороны! Вероятно, часть некоего сочувствия всё-таки досталась ему от Энда.

Ах, Энд! Он единственный из их семьи желал мне добра, может, он и любил меня, а я так относилась к нему. Как же мне хотелось хотя бы попрощаться с ним, но не было возможности…

- Сын, — громко сказал Куртис, чтобы я расслышала, — Я горжусь тобой!

- Спасибо, отец, — проговорил безжизненный и равнодушный голос моего любимого, нет, он не принадлежал ему! Мой Эван и Эван "пожиратель" — это два абсолютно разных человека, я всё ещё верила в существование Эвана, моего любимого Эвана.

- Начинаем! Её сила в зените! — скомандовал Куртис, а затем тишина. Кажется, комната опустела, но в таком состоянии я могла просто не расслышать ничего вокруг.

Тишину пронзил голос "пожирателя", я больше не могла произносить его имя, я называла тем именем любимого, от которого. Кажется, и следа не осталось. Снова боль и снова я вздрогнула от рвущегося наружу крика.

- Скорее, скорее! — неожиданно вырвалось у меня яростное шипение. — Я больше не хочу жить! — снова заорала я чисто машинально. У меня больше не было сил жить, я уже была больна этой болью, как бы странно это не звучало. Она уже лилась через края вместе со слезами и вздрагиваниями.

При каждом моём резком движении, верёвки сдавливали мне грудную клетку и ребра, но мне хотелось кричать не от этой боли. Вдруг я осознала, что боль придала мне сил и вдруг я ощутила, что вновь могу частично чувствовать какие-то эмоции, но это была не любовь к нему или к кому-либо ещё, это была ненависть и ярость.

Фонтан злости и ярости начал бурлить, вместе с ним, казалось, бурлила и моя кровь. Я, кажется, ожила. Мой разум воскрес, его воскресило особое смешенье из боли, ярости и ненависти. Я почувствовала острую необходимость бороться за свою жизнь, но не ради кого-то, а ради себя. Как и говорил Энд: в бою нужно думать только о себе, никакого сочувствия! Я, пожалуй, первый раз послушала его.

Пока ярость воскрешала моё сознание, я поняла, что физически очень сильна. Я не слышала мыслей людей, но отчётливо знала, что просто мой щит усилился, я стала сильней. Вот он — зенит! Теперь я понимала, что это означает! Не зря "пожиратели" ждали именно этого момента, они точно знали, когда настанет зенит.

Мне от чего-то хотелось рассмеяться! Мне не было весело, я вдруг ощутила неведомую силу, переполняющую меня. Слёзы затихли, тело больше не вздрагивало от рыданий. Наверное, я сошла сума, но я начала смеяться, громко и с каким-то упреком в стону "пожирателей".

Я чувствовала, что сознание ещё не восстановлено, поэтому не открывала глаза, чтобы не видеть его. Он мог всё испортить, а точнее моё отношение к нему. Смех стих ,он, казалось, появился безвольно, само собой…

Мёртвый голос "пожирателя", примерно такой же мёртвый, как и голос в моих мыслях всего несколько минут назад, стал говорить громче и быстрее. Я не понимала языка. Похоже, через несколько мгновений всё закончиться, но сейчас мне не хотелось умирать, по крайней мере, вот так. Во мне вдруг проснулся боец, его пробудила боль и ярость, последняя из которых в последний момент одержала победу.

Я резко распахнула глаза и практически сразу же восстановила зрение. В помещении был полумрак. Мне вначале так показалось. На самом деле надо мной стоял "пожиратель", он что-то заклинал. Я осмотрелась, стараясь не поворачивать головой. Зал был пуст, по крайней мере, с этой точки обзора.

Мой взор снова пал на "пожирателя". Сердце остановилось от резкой боли. Ярость куда-то ушла. Я не могла отвести глаза от его пустого бледного лица, глаза были такими же, как и в ведении: грязно-серые глаза, застеленные какой-то пеленой, казалось, он слеп. Наверное, особенности обряда.

Он как будто бы смотрел сквозь меня. Я почувствовала, как сжимается сердце. Нет, я не могу просто так…нет, нет! Голова снова взрывалась! Я опять закрыла глаза, но моё прежнее самоуверенное и яростное состояние не вернулось, я ощущала лишь необходимость, необходимость кое-что сделать…

Я глубоко вздохнула, верёвки снова врезались мне в рёбра, на этот раз я издала маленький писк.

- Эван! — я сказала это с такой нежностью, понимание о которой сохранилось в моей памяти. — Эван! Ты слышишь меня? — я говорила негромко, голос осип. "Пожиратель" на долю секунды посмотрел на меня своими пустыми глазами, а затем снова продолжил что-то громко говорить.

Его безразличие причинило мне адскую боль, снова. Но оно и разбудило ярость, она постепенно нарастала, а я опять почувствовала себя окрепшей. Что ж, нужно бороться, нужно быть эгоисткой. Только тогда я спасусь, и пусть буду жить в боли и страданиях, я сама решу, когда умру, я сама творю свою судьбу!

Убрав все чувства, которые испытывала, я оставила только ненависть и ярость, плюс я искала средь людей, которых слышала, те же чувства. Людей находившихся в ярости было много, это меня укрепило.