Он писал: «Господин генерал Мармонт… Как вы, генерал, обходитесь с русскими пленными! Последний поступок ваш с начальником корвета, который послан был от меня в Спалато под переговорным флагом, может служить доказательством, что следствия просвещения и образованности бывают иногда совершенно противны тем, каких по-настоящему ожидать от них должно. Скажу только вам, г. генерал, что из тридцати солдат, названных вами поляками, четверо явились ко мне и были природные русские. Пусть Бонапарте наполняет свои легионы, я ничего другого от вас не требую, как возвращения моих солдат, и если вы сего не исполните, то я найду себя принуждённым прервать с вами все отношения, существующие между просвещёнными воюющими нациями. Дмитрий Сенявин. Вице-адмирал Красного флага, Главнокомандующий морскими и сухопутными силами в Средиземном море».

На столе адмиральского салона грудами лежали морские карты и планы приморских крепостей. Дырявя их растворённым циркулем, Сенявин высчитывал, как лучше расположить сухопутные и морские силы, чтобы не оставить французам ни одной лазейки.

С каждым днём вице-адмирал всё туже и туже затягивал удавку блокады на шее своих противников. Теперь, после взятия Курцало, на очереди был последний из островов, прикрывавший Рагузу — Лезино. Размерами ещё меньше своего соседа — Брацо, Лезино вовсе напоминало кем-то забытый камень. На Лезино гарнизон был весьма невелик. Когда же российская эскадра подошла к островку, с него не раздалось ни единого выстрела. Лезино оказался совершенно пустынен. Лишь истошно лаяла пара брошенных дворняг. Прознав о судьбе своих соседей, солдаты не стали ждать неминуемой развязки, а сев в лодки, поспешили на материк.

— Что ж, — довольно потёр руки Сенявин. — Запечатали мы с моря дружка нашего Мармония! Пусть теперь распечатывает, коль сумеет!

К себе на «Селафаил» вице-адмирал велел звать командира брига «Александр» Ивана Скаловского.

— Тебе, лейтенант, задача особая, — сказал Сенявин, подозвав Скаловского к брошенной на столе карте. — Станешь в дозоре у Брацо и будешь сторожить французов. Отряду Гетцена надо хоть немного подлатать свои посудины. Он постарается обернуться в несколько дней. Возможно, французы ничего и не заметят. Постарайся удержаться до их возвращения!

— Уж не подведу, ваше превосходительство! — даже обиделся за такое напоминание лейтенант. — У меня и мышь не проскочит!

— В чём нуждаешься?

— В офицерах, ибо у меня некомплект!

— Много не обещаю, а кого-нибудь пришлю!

Сенявин перекрестил Скаловского.

— С Богом!

Лейтенант вышел. Сенявин уселся за заваленный документами стол. Стремительное взятие Курцало и Брацо ещё более упрочило положение Сенявина в Адриатике. Оба острова стали отныне своеобразным мостом между Бокко-ди-Катторо и Корфу. В то же время было ясно как день, что уйди русская эскадра сегодня из здешних вод — завтра же здесь снова будут французы. Вывод из этого напрашивался только один: при любом раскладе в здешних водах необходимо было держать мощный корабельный отряд, способный держать Мармона в должном почтении.

Гриша Мельников только что закончил дела со сдачей своих четырёх трофейных требакул, когда его вызвал флаг-капитан эскадры.

— Ты с «Уриила»? — спросил без предисловий.

— Точно так!

— Пока корабль твой в дозоре, сходишь в дозор с черноморцами на «Александре», проветришься!

— Да я и так на берегу ещё не засиделся! — ответил Мельников, которому не очень-то хотелось идти в море на чужом судне, да ещё с малознакомыми офицерами-черноморцами.

— Это распоряжение главнокомандующего! — сдвинул брови флаг-капитан. — Вернёшься с моря — и тогда уже к себе на «Уриил»!

Встретившиеся на улице знакомые армейские капитан с поручиком Мельникову от души посочувствовали:

— Нет, брат, ничего более худого, чем драться в составе чужого полка! Среди своих и смерть в радость! По себе знаем!

Наняв лодку, Мельников прибыл на борт маленького черноморского брига, стоявшего на выходе из бухты.

— Прибыл по распоряжению главнокомандующего на время предстоящего дозора! — доложился он коренастому лейтенанту с крючковатым носом и синими от бритвы щеками.

— Меня зовут Иван Семёнович Скаловский. Я командир сего славного брига, на котором, думаю, понравится служить и вам! Порядки у нас куда проще линкоровских, а потому прошу в общении не чиниться! Стоять же вахту будете не вахтенным офицером, а вахтенным начальником. Справитесь?

— Справлюсь! — со значением кивнул Мельников. — Я уже и самолично призовыми судами покомандовать успел!

— Вот и чудненько! — кивнул Скаловский. — Чувствую, что сплаваемся!

Знал бы тогда Гриша Мельников, что с прибытием его на бриг «Александр» судьба предоставила ему возможность, о которой безнадёжно мечтали многие поколения гардемаринов и мичманов: возможность вскоре участвовать в сражении, которое войдёт во все анналы русской истории!

Командующий французским корпусом выслушал доклад об отходе отряда кораблей капитана 1-го ранга Гетцена. Информация была поставлена у Мармона неплохо. Около российских кораблей всё время крутилась купеческая шебека с переодетым офицером-разведчиком. А потому, едва Гетцен развернул форштевни своих кораблей на зюйд, это стало сразу же известно. Перед Мармоном раскатали штабную карту.

— Где отряд русских кораблей сейчас? — спросил дивизионный генерал вернувшегося с моря наблюдателя.

Тот молча чиркнул ногтем по карте на значительном удалении от острова Брацо.

— Где позиция оставленного дозорного брига?

— Вот здесь? — показал офицер. — Между Брацо и островом Сольта!

— Сколько у него пушек?

— Восемнадцать, сир!

— Калибр?

— Малый, сир!

— Что ж, — подытожил разговор Мармон. — У нас есть все возможности преподнести маленький подарок императору! Как именуется этот бедолага?

— «Александр»!

— Забавно! — усмехнулся Мармон. — Особенно если учесть, что у нас имеется тартана «Наполеон». Если наш «Наполеон» спустит флаг с их «Александра» — это будет неплохим каламбуром и повеселит Париж! Готовьте наши суда к выходу в море. Пора и нам показать зубы!

…Тем временем, пуча штормовые паруса, «Александр» боролся со штормовым ветром, удерживая предписанное ему место. Устало трещал изношенный корпус, сквозь прогнившую обшивку сочилась вода. Когда отряд Гетцена скрылся из виду, лейтенант Скаловский собрал на шканцах команду.

— Вот что, ребята! — сказал он просто. — Мы остались одни, а потому надеяться надо только на себя. Ежели придётся биться, то надо будет биться до последнего. Ежели убьют меня, то наперёд приказываю судна не сдавать, а кто последним в живых останется, тому взрывать крюйт-камеру. Не дадим Мармону взять верх над моряками русскими!