Пока рассказывала, и сама вспомнила. Жабы сопровождали нас весь путь, как мотоциклисты-конвоиры. Уже темнело, и на земле тут и там поблескивали в сумерках маленькие глазки.

Неля молча вцепилась в мой плащ, Танька – в Нелин. Наташка сосредоточенно смотрела под ноги, будто вообще меня не слушала. Оказалось, она просто придумывала, какую бы гадость сказать:

– Ты что же думаешь, мажорка: расскажешь девочкам историю пострашнее, они тебя сразу залюбят-зауважают, да? Всем в лагере сообщат: «Катька такая классная. Такую нам страшилку рассказала, мы прям описались все!» А ты не подумала, что людям на этом раскопе еще работать, а? От этого их оценка зависит, она, между прочим, идет в диплом.

– А почему на этом-то раскопе? У нас же другая яма…

– Откуда ты знаешь? Тебе что, место на карте показывали?

– Неля сказала: «Заброшенный раскоп. Лет пять, не меньше». – Я и подумала…

– Мама! – взвизгнула Неля. Похоже, до нее только сейчас дошло, в какую сторону мы идем.

– Так! – Наташка резко повернулась. Я думала, она мне врежет. – Или ты прекращаешь их пугать и говоришь, что все это придумала, или я тебя оставляю здесь. Сама добираться будешь, раз такая смелая. Смотри-ка, уже темно!

– Наташ, ты что?!

– Нам не страшно!

Девчонки сказали это хором. Похоже, «оставлю тебя здесь» – слишком, даже для Наташки. А я, признаться, поверила. Ну да Танька с Нелей ее подольше моего знают.

– Шучу… Постойте-ка секунду. Не видно уже ни черта…

Мы встали послушным стадом, и, наверное, все прислушались. Жабы шумно чвакали по грязи, получалось очень похоже на чьи-то шаги. Где-то впереди шумела электричка, ох, и забрели же мы! И главное: ничего не видно. Тучи, ночь, дождь, мы стояли как будто в черном дыму или за театральным занавесом. Только грязь чуть поблескивала под ногами, и жабьи глаза вспыхивали маленькими искорками. Самое интересное, что туман до сих пор стоял над степью белой дымкой, заметной даже в темноте. Он был не сплошной, а пятнами, они медленно плавали в воздухе и меняли форму. Вон то на собачку похоже, а это…

Быстро, уверенно, как рукой невидимого художника, туманом нарисовалось женское лицо. Простой рисунок, но очень реалистичный, так рисуют пальцами на стекле.

– Ой! – Наташка заметила. – Вот они, чудеса природы! А вон собачка. – Про собачку она явно добавила, чтобы девчонок не пугать. Собачке по технике рисунка было далеко до лица. Собачка была просто пятном, а женщина…

Неля резко обернулась. За ее спиной, буквально в полуметре, проступило почти такое же лицо, только чуть помоложе. …И рядом со мной – еще одно. И вон там…

Я вцепилась в Таньку и попыталась завопить, но вышел какой-то сдавленный писк. Жабы расквакались, как ненормальные. Перед глазами плавали призраки, в ушах стоял жабий гвалт. Казалось, они тоже боятся. Им-то что! Земноводные…

– Бежим! – Танькин плащ больно вырвался из рук, и я наконец-то сообразила, что нужно бежать. Рванула за чьими-то сверкающими сапогами, а в голове стучало: «Не туда!» Бежать надо было в другую сторону, искать место, откуда мы пришли, выбегать на шоссе, ловить попутку…

Сапог мелькнул перед глазами и пропал. Я не успела понять куда, как сама влетела лицом в холодную воду. В носу защипало: ох, этот дождь! Ноги сами нащупали землю. Я разогнулась, сделала вдох и увидела, что стою по колено в воде и траве. Яма!

Заброшенный раскоп, о котором говорила Неля! Заброшенный раскоп, из-за которого полигон десять лет простаивал. Бывшее озеро бывшего дьякона, где и нашли человеческие останки в странных позах. Веревки-то истлели давно. А люди навсегда остались «крестом»…

– Все здесь? – Наташка отряхивала травинки с дождевика. Неля стояла, вцепившись двумя руками в куст, она не умела плавать. Танька барахталась в воде, скользкое дно уходило из-под ног. Наташка подняла ее рывком.

– Надо уходить! – Как будто мы не знали! – Неля, ты эту яму видела?

– Ага. Только здесь не было этих… – Она показала куда-то за спину и вверх.

– Чего не было, того не было, выберемся – обсудим. Нам только здесь с катушек слететь недоставало. Ну спасибо тебе, мажорка!

– Я-то при чем?

– Болтать надо меньше, поняла?! Этот полтергейст приходит только к тем, кто в него верит! К старухам сумасшедшим, к детям и к тебе! Болтай поменьше и наслаждайся одна. Нам на этом полигоне еще работать.

Спорить никто не смел, да и мне не до этого было. Наташка повернулась и сосредоточенно зашлепала обратно, в сторону, откуда мы пришли. До борта ямы было, по моим прикидкам, шага три. Мы прошлепали все десять, а берега все не было.

– Наташ! Ты куда?

– Пытаюсь вывести вас отсюда!

– Вроде край ямы ближе был?

Наташка притормозила и оглянулась. Лично я не видела берегов этой ямы, и вообще ничего толком не видела в тумане. На лице нашей командирши мелькнула растерянность, но быстро пропала:

– У всякой ямы есть берега. Дойдем! Вы главное, не петляйте в разные стороны.

– Погоди, – говорю. – Если это тот самый раскоп…

– Опять?!

– Я не об этом. Сколько квадратов обычно в яме? Шесть? Восемь? Если мы возьмемся за руки и встанем в шеренгу, то крайние обязательно нащупают борта… Не бассейн же здесь, в самом деле!

Наташка одобрила. Я взяла за руку Таньку и отошла как можно дальше в сторону. Нелю и Наташку я уже не видела в тумане, да и Таньку не очень, только плечо. Свободной рукой я шарила в воздухе: ничего.

– Что притихла, мажорка? У меня пусто. Развернемся?

Мы развернули вереницу на девяносто градусов. Под пальцами была все та же пустота. Этого не могло быть.

– Здоровенная яма! – оценила Наташка из тумана. – Идемте уже, есть же у нее края! – И невозмутимо зашлепала вперед.

Ноги запутывались в траве под водой, и подлое воображение быстро рисовало мне тех утопленниц, которые сидят на дне ямы и пытаются затащить нас к себе. Трава высокая, цепкая, как пальцы. Наташка вдруг резко забрала вправо, и вся вереница отшатнулась в сторону.

– Так короче, – шепнула мне Танюха. – Яма-то прямоугольная.

Я невольно уставилась на воду, в ту сторону, от которой уводила нас Наташка. Была видна только черная муть да блестящие кончики травинок, торчащих из воды. Но я прекрасно разглядела его. То есть ее. В шаге от меня, чуть левее, из воды торчал человеческий череп. Он зацепился за куст, поэтому не тонул, а болтался на ветке, продевшейся сквозь глазницу.

– Не смотри. – Кажется, Наташка спиной чувствовала, что мы делаем. – А вы, археологи, чего ждали увидеть на заброшенном раскопе?

Девчонки невольно оглянулись на череп. Могу поклясться, если б он был мячом, яблоком, любым другим предметом, похожим по цвету и форме, мы бы не разглядели его в той темноте. А тот череп прямо-таки блестел на ветке и как будто смотрел нам вслед.