Аудитория примолкла, а потом дружно взвыла и тоже захлопала – под развеселую музыку на сцене появилась Ека Парусинская. В голубом фартуке, совершенно не подходящем для повара.

Некрасивая девочка в очках закричала:

– Ека! Ека!

Ека дружелюбно помахала девочке со сцены:

– Мои дорогие зрители, кажется, что мы не виделись целую неделю, а ведь прошел всего один день! Знаете, о чем я думала сегодня утром? Кулинария родилась в тот день, когда кто-то первым заметил, что половинки перцев похожи на лодки, а из бараньих ребрышек очень удобно делать корону. В литературе, если я не ошибаюсь, это называется метафорой.

Соседка моя зааплодировала еще яростнее.

– Но сегодня мы не будем говорить о литературе. – Ека сморщила носик так, словно к нему поднесли грязный носок, вымоченный в нашатыре. – Мы с вами продолжаем наш общий проект под названием «Ека-шоу»! Итак, вы готовы?

– Да! – без всякого понукания надсмотрщиков, которых сегодня было в студии четверо, рявкнули зрители.

Честное слово, на этот вопль явились бы сразу и Дедушка Мороз, и Санта-Клаус, и Человек-Паук – так слаженно и громко они орали. Тетечка слева, та просто тряслась в экстазе, и я инстинктивно придвинулась к Доду.

Идею «Ека-шоу» наш поэтичный режиссер рассказал еще по дороге в студию. За два часа до эфира телезрители отправляют Еке смс-сообщения, в которых содержится всего одно слово – название продукта. Пока ведущая тянет время и заговаривает всем зубы, ее команда (где всем рулит Иран) подсчитывает сообщения и выбирает двадцать самых редких (в смысле реже всего упомянутых) продуктов. Список этих «раритетов дня» торжественно зачитывается Екой, и она обещает публике приготовить из выбранных продуктов никогда ранее не существовавшие блюда. Разумеется, Ека придумывает для каждого блюда необыкновенное название, и фанаты на глазах теряют человеческий облик. Точнее, то, что от него осталось.

Я отчетливо поняла: я ненавижу Еку. Эти волосы цвета пшенной каши. Эти светлые, слишком светлые, недопеченные глаза. Эту всезнающую ухмылку, что появляется у нее на лице так же часто, как тире в нашем тексте. Да, читатель, я теперь могу точно сказать, какова она, ненависть. У нее вкус перепрелой слюны и запах прокисших духов, которыми мощно несет из соседнего кресла.

– Разве можно все это запомнить? – шепнула я на ухо Доду. – Слишком сложная задача для рядового телезрителя.

– Ека не ищет легких путей, – признал Дод.

Соседка бесцеремонно дернула меня за рукав.

– Знаете, – сказала она, счастливо сверкая очками, – я вначале тоже никак не могла разобраться: нужны ей редкие продукты или, наоборот, самые обычные. А потом поняла – Ека может приготовить все что угодно. Смотрите, объявляют список!

На гигантском экране засветились синие буквы. Растительный мир в сегодняшнем шоу представляли репа, инжир, белокочанная капуста, помидоры и базилик. Мясной–рыбный – острые колбаски, крольчатина, отварной язык, куриные сердца и анчоусы. Молочно-яичное – голубой сыр, сливки, перепелиные яйца и творог. Наконец, победители в сладкой номинации – белый шоколад, мед, орехи и чернослив. Муку, соль, сахар, масло, пряности и приправы она может использовать без ограничений.

– Хе! – будто голодный гость корейского ресторана, вскрикнула я. Не заботясь ни о каких приличиях, не опасаясь быть узнанной, вообще ни о чем не переживая. – Из таких продуктов вам любой дурак приготовит!

– Геня, – шептал Дод, – это, правда, случайный выбор! Вчера у нее были морская капуста, редька, свекла – все самое невыразительное, что только можно себе представить!

– И Ека блестяще справилась! Вы что, женщина, сомневаетесь? – Соседка подарила мне гневный взгляд.

Если бы у нас на канале «Есть!» имелся трон, Ека уселась бы на него не раздумывая. И болтала бы ножками.

Сейчас она, впрочем, болтала языком – и это тоже получалось у нее виртуозно. Ека говорила со всеми сразу и с каждым в отдельности, шутила и откровенничала, делилась опытом и развлекала. Она была великолепна. Я ее ненавидела.

– Цените гурманов – они с радостью пробуют незнакомые блюда! – говорила Ека и при этом мыла помидоры так нежно и тщательно, словно это были не помидоры, а пупки грудных младенцев.

– Не бойтесь повторяться, – убеждала Ека, – вспомните, ведь даже Лев Толстой хотел отправить под поезд не только Анну Каренину, но и Катюшу Маслову!

Ека готовила споро и резво – публика записывала рецепты, а дегустационное жюри (одна приглашенная знаменитость и два человека из зала) уже спешило на сцену. Знаменитостью сегодня был депутат Эрик Горликов, которого Ека приветствовала так возбужденно, словно это был ее потерянный и вновь обретенный возлюбленный.

(«Опять я ваш, о юные друзья!» – впоследствии именно так Пушкин прокомментировал явление Горликова, хотя я предпочла бы, чтобы он поглумился над Екой.)

– Мои милые, – сказала Ека, естественным движением снимая голубой фартук, – хорошее меню похоже на роман. Начало – закуска, развитие сюжета – основное блюдо, а эффектный финал станет нашим десертом! И пусть у нас будет много разных героев – или ингредиентов, важно, чтобы они хорошо сочетались друг с другом. Еще раз представляю вам наше сегодняшнее меню – я назвала его «Эмиграция». Салат «Русская Ницца» с картофелем, селедкой, репой и перепелиными яйцами. Салат «Родной язык» из отварного языка с орехами. Суп «Обретенный рай» – из куриных сердечек и острых колбасок с базиликом и сливками. Жаркое из кролика с помидорами «Ностальгия» и легкая версия бигоса с колбасками «Славянская песня». Десерт «Фигушка» – подпеченный инжир с творогом и медом. Домашние конфеты «Родина» из белого шоколада с черносливом и орехами. Наконец, пирог с голубым сыром и анчоусами «Новая страница» для тех, кто не любит заканчивать трапезу сладким.

Ека выдохнула и поклонилась залу в пол, как солистка ансамбля народного танца. Зал гремел аплодисментами и восторгался, жюри не дегустировало, а пожирало плоды Екиного труда, а я с трудом протиснулась между фанатами и, хотя меня не хотели выпускать, покинула студию.

П.Н. сидел в своем кабинете грустный и нахохлившийся, как птенец пингвина. Я видела однажды такого птенца в зоопарке – он меховой и коричневый, словно те детские шубы, которые мы носили в 80-х.

– Ека великолепна, – сказала я П.Н. – Она лучше, чем я. И все же я вызову ее на дуэль.

– Дуэль? – оживился птенец. – На чем будете драться?

– Мы не будем драться. Мы будем готовить!

в которой происходит тщательно спланированный бунт

Посреди неведомой нам с вами, читатель, комнаты стоит овальный стол, окруженный разномастными стульями. Всего шесть стульев родные – палевые, мягкие, с изящно выгнутыми, как у балерины, ножками.

Прочие места для сидения подтащили будто со всех сторон света: были здесь и потемневшие от времени соломенные стулья, и дешевые пластиковые сидюшки, и толстые пуфики, и раскладные табуреты – в собрание затесались даже кресло на колесиках, барный стульчик и древняя банкетка, которую хочется назвать тетей Дусей.