стоит — оторваться от красных. Ее боевой дух сильно подорван. Обстановка создалась безвыходная.

— А есть ли надежда, что положение улучшится? — досадуя, спросил Платон.

— Я думаю, что все закончится катастрофой. Если бы накануне не ударили морозы, то, как бы сейчас обозы переправлялись через Иртыш? Это просто представить себе невозможно. Единственный мост не справился бы с этой задачей. Это еще хорошо, что саперы Уральской и Ижевской дивизий наладили переправу по льду, а то бы нам пришел конец, — с явным недовольством проговорил хорунжий.

— Катастрофой? Конец? — переспросил Перелыгин, но хорунжий оставил его вопрос без ответа.

— Верховный Правитель вместо того, чтобы организовать оборону в Новониколаевске просидел в Омске, а теперь тащится черепашьим шагом по железной дороге.

Хорунжий в сердцах махнул рукой и быстро зашагал от берега.

Неожиданно с другого берега ахнули громом орудия. В воздухе с воем пронеслись снаряды. На реке вздыбились столбы воды и льда. Лошади с людьми спешно кинулись к берегу. Они в панике обгоняли друг друга и едва не проваливались под тонкий лед.

Платон напоил коней и, вернувшись во двор, набил кормушку для коней старым, но все еще душистым сеном. Кони дружно потянулись к нему заиндевелыми мордами и стали хватать его мягкими губами.

Казак поведал Дарье о создавшейся ситуации в городе.

— Я боюсь, Платон. Если опять, что-нибудь случится, то я не смогу этого пережить. Нам надо отправляться в путь, — упавшим голосом сказала Дарья, отложив в сторону рукоделье.

— Ну что ж поехали, — скрывая недовольство, ответил Платон, и тут же объявил Анне Николаевне, что они отправляются в дорогу.

Старушка выразила глубокую озабоченность принятому ими решению.

— Вы же еще не отдохнули, — всплеснула она руками. — Как вы пойдете дальше? Скоро наступят настоящие сибирские морозы. То, что вы недавно пережили не стоит того, что вас ожидает впереди. Не испытывайте на себе Сибирь!

— Мы не можем остаться здесь.

Но сколько бы она не уговаривала, они не поддались на ее уговоры.

— Ну, как вас удержишь, если вы так настойчиво решили, — махнула рукой старушка. — Езжайте с Богом!

В полдень Перелыгины съели зажаренного гуся, выпили несколько кружек кирпичного чая и спешно собрались в дорогу.

Когда они приготовились, Анна Николаевна любезно предложила:

— Возьмите мои сани во дворе. Мне они без надобности, а вам сгодятся в дороге.

И хотя снег был еще небольшой, чтобы двигаться на санях, Платон обрадовался огромным саням-розвальням. С ними им будет легче идти по зимним дорогам.

— Я оставлю вам взамен ослабевшего коня, боюсь, что он не перенесет тяжелого пути.

— Оставляйте — выхожу. Я знаю, как за ними ходить. Мой муж держал лошадей. Возьмите еще старую доху, с ней вам будет трудно замерзнуть в дороге.

— Спасибо, Анна Николаевна, — рассыпалась Дарья в благодарностях. — Мы вам благодарны за теплый прием.

После полудня Перелыгины отправились в путь. Отдохнувшие кони резво выехали со двора. Дарья укрылась теплой козьей дохой. Старушка смахнула с морщинистой щеки горькие слезы.

— Прощайте! Будете возвращаться заезжайте.

— Обязательно заедем, прощайте!

Платон направил коней на улицу, где еще днем тянулись нескончаемые обозы отступающих белых войск и беженцев. Улица оказалась плотно набитой обозами. По обеим сторонам толпился народ. Вокруг была сумятица и суета. Войти в колонну не представлялось никакой возможности. Неожиданно выручил пожилой солдат.

— Проходи! — прикрикнул он, придержав своего коня.

— Спасибо, солдат.

Но не успели они втиснуться в бесконечный поток людей, саней и повозок, как на них тут же яростно заорал огромный штабс-капитан:

— Куда вы лезете! Зачем мешаете движению обоза? Нужно в конец становиться.

Бесконечная вереница людей опасаясь нападения, не останавливаясь, двигалась по тесным улицам Омска, минуя центральные улицы города. Омск был переполнен военными организациями и учреждениями, воинскими частями и беженцами. И вот теперь это все сдвинулось с места.

За городом колонну накрыл торопливый сумрак. Зимний день кончился. По всему небу рассыпалась белая россыпь звезд. Но спокойное мерцание звезд не успокаивало. Не успели обозы отойти от города, как раздались отдельные выстрелы, перешедшие в частую перестрелку. Одновременно на западе забухало, загромыхало. Темень отозвалась горьким эхом.

— Переправу рвут, — пояснил солдат. — Чтобы задержать продвижение Красной Армии.

Над обозом нависла темная ночь. В черном небе слепо щурилась Полярная Звезда.

Когда обозы пришли на станцию Калачинскую, возникли всполошенные крики.

— Пожар! Пожар!

Обернувшись назад, Перелыгины увидели, как густые черные клубы дыма взмывали над далеким пожарищем. Огонь то разгорался, то тревожно затихал на горизонте. Зарево выглядело густым и зловещим. Кровавый отсвет пожара ударил в спину.

— Омск горит!

— Город зажгли!

— Это не город — это Россия горит, — раздумчиво обмолвился слева дьякон.

— Нет, это солдаты склады подожгли, — опять пояснил солдат.

Обозы замедлили ход, встали, послышались озлобленные крики:

— Что встали? Трогай вперед, понужай!

Взнузданные кони, изогнув длинные шеи и испуганно косясь, ускорили шаг. Из-под копыт резвых коней белыми брызгами полетел снег.

— Не задерживай обоз! Отходи в сторону!

Люди, затаив дыхание, оглядывались на сполохи пожара. Багровое зарево разгоралось, поднимаясь в небо все выше и выше. Край неба охватило трепетное пламя. Его языки взметывались над пожаром.

Дьякон забасил:

— Господи Боже, Вседержителю, призри на нас, грешных и недостойных чад твоих, согрешивших пред тобою, прогневавших благость твою, навлекших гнев твой праведный…

Колонна неудержимо двигалась на восток. За спиной осталось далекое зарево. Впереди развернулись широкие сибирские просторы. Беглецов ждала дорога великих трудностей. Им предстояло преодолеть тайгу, горы, реки, ветер и мороз.

***

В ноябре начались бураны и метели. Зима закручивалась все туже и туже. На земле и в небесах начала властвовать зима. Все оцепенело от холодного дыхания зимы. Мороз сковал болота, реки и воздух. Ослепительно засверкал на солнце свежий снег.

В эти дни в Сибири возникла жуткая картина. Все было напрочь забито беженцами, войсками и воинскими эшелонами. По железной дороге тянулись поезда, а по Барабинской степи двигалась бесконечная колонна. Поезда шли без зазора, впритык друг к другу. То же самое царило и на дорогах, укатанных санями.

Люди на разъездах и полустанках штурмовали переполненные поезда. Эшелоны, набитые людьми, двигались по железнодорожной магистрали на Дальний Восток настолько медленно, что люди не выдерживали и выходили на Сибирский тракт, но и там из-за большого количества беженцев было нелегче. Покинув родные места, беглецы обрекли себя на разные лишения и смерть. Ими двигал страх, желание жить и они ни за что не хотели отставать друг от друга. Люди держались вместе для того, чтобы выжить в жестоких условиях Сибири. Огромная масса людей сознательно сковала себя крепкой, железной цепью.

Из-за эшелонов с чехами и поляками, эвакуирующихся