Прошло два дня с тех пор, как Итан привез сюда Мэдлин.

Он просил Куина проследить за тем, чтобы его дом на Гросвенор-сквер был пуст к моменту его возвращения, но Фиона отказалась уезжать и вынудила Куина рассказать ей обо всем. Затем она собрала обширный консилиум лондонских врачей и пригласила сиделок для ухода за супругой Итана, о которой он даже не удосужился рассказать ей.

По прошествии двух дней, несмотря на усилия всех приглашенных Фионой врачей, Мэдди все еще была такой бледной, будто из ее тела выкачали всю кровь. Она тяжело дышала и металась в беспокойном сне. Сегодня вечером у нее опять был жар.

— Я сделаю все, чтобы она выздоровела, — заявил Итан врачам, но при этом знал, как низко они расценивали шансы Мэдди. А после того как он рассказал им о возможной беременности и о том, что обнаружил кровь на ее рубашке и на простыне в изоляторе, врачи решили, что она, по-видимому, потеряла ребенка, и это еще больше ослабило ее.

Фиона попыталась его успокоить:

— Не беспокойся, сынок, у нее еще будут дети, пусть только…

— Думаешь, это беспокоит меня? — вскипел Итан. — Нет, меня волнует только ее жизнь.

Тело Мэдди приняло его семя, и было готово одарить ребенком. Но его постоянное вранье отпугнуло ее, вынудило бежать прямо в ад, и сейчас она находится между жизнью и смертью.

Когда у него впервые появилось опасение, что они потеряли ребенка, внутренний голос шепнул ему: «Возможно, это из-за проклятия». Но здравый смысл подсказывал, что проклятие здесь ни при чем. Легче всего было бы свалить все на проклятие. Нет, его необдуманные поступки привели к такому развитию событий, и он вполне осознавал свою вину.

Час за часом Итан сидел у изголовья кровати, следя за тем, как поднимается и опадает ее грудь, страстно желая, чтобы она не сдавалась… еще один вдох… еще один выдох…

Между провалами в горячечное забытье, которые, казалось, длились сутками, она слышала, как Итан разговаривал с ней.

Хриплым голосом умолял ее:

— Мэдди, девочка, не покидай меня. А иногда безапелляционно заявлял:

— Тебе никогда не отделаться от меня, — и добавлял, чтобы смягчить впечатление: — Так что лучше… оставайся со мной.

Иногда начинал ругать ее, и при этом кричал так громко, что ей казалось, будто от крика сотрясалась кровать:

— Ты не можешь так поступать. Забери мое проклятое сердце, а потом можешь уходить! Думаешь, я не последую за тобой?

Мэдди знала, что он постоянно находится рядом, чувствовала все его движения и воспринимала слова, но не могла поднять тяжелые веки или заговорить.

Ночами, крепко обнимая, он грел ее и шептал ей в волосы:

— Тебе ведь нравится идти наперекор. Тогда докажи всем, что они не правы, и поправляйся. — Он стискивал ее бедро. — Девочка моя, они не знают, какая ты у меня сильная.

Иногда она слышала другие голоса — наверное, врачей, а временами — голос пожилой женщины с шотландским акцентом.

Как раз сейчас женщина говорила:

— Итан, эти врачи делают все возможное.

— Этого недостаточно, — рявкнул он в ответ, а потом обложил этих врачей такой бранью, какой Мэдди в жизни не слышала. Это произошло сразу после того, как он вытолкал их из комнаты и захлопнул дверь, в результате чего Мэдди обдало волной прохладного воздуха.

В конце концов, ее веки перестали казаться слишком тяжелыми, так что она смогла открыть глаза. Несколько секунд из-за света она моргала и щурилась. Потом она распознала зыбкую фигуру Итана у кровати, но ей пришлось некоторое время ждать, пока не сфокусируется зрение.

Он приглаживал рукой растрепанную шевелюру, в то время как его хмуро разглядывала красивая рыжеволосая дама.

— Она скоро очнется, Итан. Горячка пошла на убыль.

— Они еще вчера говорили это. А она до сих пор не очнулась!

— Если бедная девочка сейчас придет в себя, ты ее до смерти напугаешь. Уже сколько дней не бреешься и не меняешь одежду. Выглядишь полубезумным.

— Находишь меня полубезумным? Что ж, я на грани. Итан зашагал по комнате.

— Ты должен успокоиться, — сказала она. — То, что ты злишься на врачей, не поможет твоей жене. — Она скользнула взглядом по Мэдди, отвела глаза и тут же снова вперила взор в ее лицо. — Но такое громыхание дверью может разбудить ее.

— Что ты?.. — Плечи Итана напряглись. — Ты хочешь сказать, она?..

— Ты не говорил, что у нее прекрасные синие глаза. Обернись, сын.

Итан резко повернулся назад и навис над кроватью. Мэдди ошеломленно посмотрела на него.

Женщина сказала что-то по-гэльски, и Итан, нахмурившись, провел рукой по своей бороде, затем замер и сдвинул брови.

Сколько времени он провел с ней?

Итан с таким страстным желанием смотрел на нее, но, похоже, пересилил себя и попятился назад.

— Тебе нужно попить, — вдруг сказал он, бросившись к стоявшему неподалеку кувшину. Она слышала звяканье кувшина о стакан, пока он наливал для нее питье.

Дама бросила неодобрительный взгляд в сторону Итана, потом обратилась к Мэдди:

— Меня зовут леди Фиона, я твоя свекровь, и я очень рада сегодняшнему знакомству с тобой.

Итан вернулся к кровати со стаканом.

— Где я? — спросила Мэдди.

Он приподнял ее голову, чтобы удобнее было пить.

— Ты в Лондоне, в нашем городском доме. — Мэдди жадно припала к стакану и, похоже, не успевала глотать. — Полегче, — пробормотал он.

Когда Итан убрал почти опустевший стакан, Мэдди спросила:

— Коррин?

— Я не смог найти ее, но мои люди ищут в Париже. Мэдди, я не думаю, что она заболела.

Мэдди озабоченно прикрыла глаза, но тут же открыла, испугавшись, что может снова заснуть. Итан потер шею.

— Но Беа…

— Ее нет, — прошептала она. — Я знаю.

Леди Фиона сказала что-то на гэльском языке, потом перешла на английский:

— Итан, почему бы тебе, не пойти и не привести себя в порядок, пока я пообщаюсь со своей невесткой?

Итан постоял в нерешительности, потом они с матерью, похоже, обменялись взглядами.

— Очень рад, что тебе лучше, девочка, — угрюмо пробормотал он, прежде чем повернуться к двери. Когда он покидал комнату, Мэдди показалось, что он вытер глаза рукавом. «О, Итан».

После его ухода леди Фиона заметила:

— Сказать, что он беспокоился о тебе, — значит, ничего не сказать. — Она присела на край кровати. — Думаю, у тебя накопилось много вопросов…

— Я ведь никого здесь не заразила, правда?

— Никого. Никоим образом. Чтобы перестраховаться, я задержусь в этом доме еще на неделю. Надеюсь, ты любишь играть в карты, — сухо добавила она.