С глубоким огорчением Мор стащил котомку с плеча, бросил на землю и начал подъем, одной рукой цепляясь за выступы, а другой крепко сжимая факел, свою единственную защиту. На середине пути он застопорился. Теперь ему требовалось подтянуться, то есть нужны обе руки. Он глянул вниз: лев мог одним прыжком преодолеть разделявшее их расстояние. Площадка, где Мор часто грелся на солнышке, была прямо над ним, а внизу…

Внизу из-за кустов вышел лев, обнюхивая землю, словно недоумевая, куда подевалась жертва. Зверь поднял глаза. Нет, он отлично знал, где жертва, и только думал, как до нее добраться.

«Яйца! Жри яйца!» – чуть не закричал Мор.

Но лев не заинтересовался котомкой с яйцами. Он не спускал глаз с живой добычи, дожидаясь, когда угаснет огонь.

Мор попал в ловушку: он повис на одной руке и не мог сдвинуться с места, пока держит факел в другой. Лев глухо зарычал – скорее удовлетворенно, чем раздосадованно.

Надо закинуть факел на площадку, подтянуться и снова подхватить, решил Мор, а если лев ринется следом, ткнуть его факелом в морду.

Хищник невозмутимо сидел у подножия скалы и не спускал с него глаз, нервно поигрывая кончиком хвоста. Казалось, он готовился прыгнуть на уходившую от него добычу, несмотря на горящий факел.

Пора, решил Мор. Хрипло вздохнув, он размахнулся и бросил факел на площадку, но не рассчитал: факел ударился о выступ, разбросав искры, и, едва не задев Мора, полетел вниз.

Мор увидел, как лев испуганно отпрыгнул в сторону, и торопливо стал подниматься, нашаривая знакомые щели и выступы. Всякий раз, как под ногами с шумом осыпались мелкие камни, его тянуло посмотреть вниз.

Факел, упавший в щель между камнями, в последний раз вспыхнув, погас. Лев осмелел и, казалось, взглянул Мору в глаза, прежде чем припасть к земле, готовясь к прыжку.

У Мора перехватило дыхание. Не помня себя от страха, он отчаянно карабкался вверх, с силой отталкиваясь здоровой ногой. Путь освещал лунный свет. Слишком медленно, надо быстрее!.. И тут донесся скрежет когтей по камню. Лев бросился в погоню.

Мор достиг площадки, расположенной почти на вершине скалы, и метнулся к расщелине. Тем временем лев готовился совершить финальный прыжок. Буквально чувствуя позади себя горячее дыхание, Мор из последних сил добежал до темнеющей расщелины и прыгнул в нее, отчаянно цепляясь за стены, чтобы замедлить падение.

Наконец-то он был в безопасности. Вцепившись обеими руками в стену, он запрокинул лицо и посмотрел наверх.

Снаружи у расселины, загораживая лунный свет, стоял лев.

Теперь он знал, где прячется его добыча.

* * *

Собака едва не сбила Мора с ног, как только он спрыгнул на пол пещеры, а Мор первым делом схватил рожок с тлеющими угольями и разжег костер из собранного заранее сушняка, аккуратно сложенного в кругу камней. Он опасался, как бы лев не решил протиснуться в расщелину вслед за ним.

Когда затрещал огонь и закурился дым, поднимаясь к естественному дымоходу в потолке пещеры, Мор расслабился и позволил Собаке лизнуть себя в щеку. Они, как обычно, принялись возиться и играть, но на сердце у Мора было тяжело. Пища, которую он принес Собаке, осталась снаружи.

– Львы охотятся по ночам, – сказал он Собаке. – Завтра я вылезу и подберу котомку.

В глазах Собаки мелькнуло отчаяние – ведь она ждала его целый день, рассчитывая, что он вернется с едой. Мор горестно вздохнул.

Вспомнилось, как в детстве над ним насмехались старшие ребята: прижав к земле, заталкивали ему в рот траву и грязь. Вывернувшись и встав на четвереньки, он пальцем вычищал мерзкие комки, забившие горло, и его тошнило. Это повторялось каждый раз, когда он пытался очистить горло, а ребята показывали на него пальцем и смеялись.

Мор сел и отстранил от себя Собаку. Она вновь полезла ему на колени, но Мор, улыбаясь, снова терпеливо отодвинул ее от себя.

– Подожди. – Отвернувшись, он сунул палец в горло, и содержимое его желудка вывалилось на пол пещеры. – Теперь ешь, – сказал он, утирая рукой рот.

* * *

Наконец охотники засобирались на поиски добычи. Калли, притворившись занятой своими делами, нетерпеливо наблюдала за их сборами, кусая губы от досады, когда из-за общего промедления Урс решил на день отложить отправление. Только на следующее утро мужчины простились с женами, наказали юношам стеречь лагерь и собрались на мужской стороне, готовые выступать на охоту. Калли хлопотала у костра, стряпая похлебку из требухи, и всем сердцем желала только одного – чтобы мужчины поскорей ушли.

Позади послышались хорошо ей знакомые мягкие шаги Валида. В последнее время он часто приходил к общему костру поговорить с ней: то спрашивал, не пора ли собирать ягоды, то нахваливал ее похлебку из кролика, но чаще всего они просто болтали ни о чем. Однако сегодня Калли была не в настроении для беседы.

– Что с тобой? У тебя грустный вид.

– Все хорошо. Просто переживаю, что охотники медлят.

Валид как-то странно на нее посмотрел. На миг Калли показалось, будто сквозь туман и сумрак он сумел разглядеть, почему ей так не терпится, чтобы мужчины поскорей покинули лагерь. Словно в подтверждение опасений Калли, старший копейщик бросил мимолетный взгляд на Пэллока и снова посмотрел на нее.

– Копейщики! В строй! – рявкнул Валид, не отрывая глаз от Калли. Копейщики поспешили выстроиться за спиной Урса. Ловчему передался их порыв, и через несколько мгновений все охотники были в сборе. Валид, с тенью улыбки на лице, отвернулся от Калли и направился к Урсу.

Да, Валид знал.

Днем, когда женщины и дети обедали, Калли спешно набила котомку мясом и ушла. Ее уход не остался незамеченным, но Калли было наплевать: охваченная страхом и смятением, сдавливавшим ей горло, она помчалась туда, где обещала встретиться с сыном много, много дней назад.

Мора не было. Калли посмотрела на небо, убеждая себя в том, что еще рано. Все хорошо. Сын вот-вот придет. Просто надо немного подождать.

Она ждала. Потом зашла по колено в ручей и стояла в ледяной воде, пока не оцепенела от холода и не погрузилась в отрешенное бездумье, не желая представлять себе, что могло произойти с Мором.

Здесь, меж этих камней, она впервые прижала к себе Урса. Каким безоблачным представлялось ей тогда будущее, какой понятной и беззаботной виделась жизнь! Что же произошло? Как вышло, что она осталась вдовой при живом муже, что один ее сын умер, а второй стал изгнанником?

– Мама, – послышалось за ее спиной.

В одной руке Мор сжимал дубинку, в другой – копье. Его руки и лицо были исцарапаны, глаза помутнели, губы потрескались и опухли, в грязных волосах запеклась кровь. Из-под обветренной кожи выпирали ребра.

Они обнялись. Калли что было силы вцепилась в своего тощего, изголодавшегося мальчика.