— К в-в-вам пришли… — пролепетала горничная.

— Не сомневалась, — усмехнулась Кати, — и сколько же стражников меня ожидают?

— Од-дин, — невольно ответила служанка и тут же исправилась, — но не стражник. У него подарок для вас, от… неизвестного поклонника.

Кати недоверчиво взглянула на горничную. Подумала и приказала:

— Принеси!

С замирающим сердцем слушала, как торопливо спускается горничная, а вот поднималась она уже не одна, и вслед за девушкой вошли баронесса и Элиза.

— И что там? — воскликнула как всегда нетерпеливая сестричка.

— Катарина, зачем ты надела это платье? — изумилась баронесса, осматривая дочь.

— Мне было холодно, — уклончиво ответила Кати и протянула руку к поставленной рядом алой бархатной коробочке.

— Дитя мое, — баронесса пристально разглядывала ее, — вы пугаете меня.

Катарина и сама себя пугала. Спешно разрывая оберточную ленточку, открыла коробочку и…

— Черный жемчуг! — воскликнула Елизавета, — Это невероятно! Какая прелесть! О, пресветлый, когда ты успела привлечь внимание столь богатого человека?

— Тебе нравится? — хмуро спросила Кати, растянув между пальцами невероятно красивое ожерелье из черного жемчуга в три ряда… идеально копирующего черную бархотку и по форме и по размеру!

— Твоя ирония не к месту, Катарина, — Элиза подпрыгивала на постели от нетерпеливого желания взять это произведение ювелирного искусства в руки, — оно прекрасно!

— Дарю! — Кати бросила его сестре, а вот коробочку запустила в открытое окно.

— Катарина, ты не можешь принять столь дорогой подарок, — укоризненно произнесла баронесса.

— Я и не принимаю, — резко ответила девушка, — я подарила его сестре.

— А-а-а-а! — запищала от восторга Елизавета, — Кати, ты самая лучшая из сестер!

— Рада, что он нравится тебе, — Катарина поднялась и начала снимать платье, — а теперь оставьте меня, я устала… день был длинным.

Элиза, радостно подпрыгивая и едва не визжа от восторга, умчалась мгновенно, но баронесса…

— Катарина, твое поведение…

— Меня вернут супругу, — глядя в окно, ответила девушка, — думаю, он прибудет со дня на день… Так что странности в моем поведении вполне обоснованы, матушка.

— Дитя мое, — баронесса подошла, обняла дочь за плечи, — твой отец может этому воспрепятствовать…

— Это лишено смысла, — Кати закрыла глаза на мгновение, — Ратассу выгодно сотрудничество как с Ортаноном, так и с Гаорой в равных степенях, отец ничего не сможет предпринять. Да и… это позволит мне избежать многих неприятных ситуаций.

После получения жемчужного колье, Катарина рискнула лечь в постель, надеясь, что ареста сегодня не будет. Она уже почти погрузилась в объятие сновидений, когда раздался громкий стук в ворота и требовательные голоса.

Сонно протирающая глаза девушка, изумленно взглянула на вошедшую в ночном чепце и халате горничную, которая зевая, передала ей серо-голубую коробочку.

— Это опять мне? — испуганно спросила Кати. — Лоиза, б-б-будьте так добры… откройте.

Свои дрожащие руки, она сжала, но унять дрожь все же не смогла. Горничная склонилась, развязывая тесемки, аккуратно открыла коробочку и в ужасе уставилась на завывшую госпожу. Флакон! Там был флакон с противоядием!

— Катарина, — вошедшая баронесса бросилась к дочери, — Кати, ну что такое? Кати? Лоиза, прикажите более не тревожить леди среди ночи, остальные подарки, если таковые будут, принесете лишь утром.

А Катарина рыдала, уткнувшись в подушку, не в силах остановить слез и сдержать свой рвущийся наружу страх.

— Нет, — девушка поднялась, — вы должны приносить все незамедлительно! Только… только… — и она вновь заплакала.

— Катарина, — баронесса взяла флакон, открыла и улыбнулась, — дитя мое, это лишь духи…

Девушка подняла лицо от подушки, недоверчиво взглянула на мать и потянулась сама. Запах был приятным, с легким цветочным шлейфом, и видимо духи были весьма дорогими.

— Невероятный аромат, — баронесса вдохнула запах, — этот подарок не отдавай Элизе!

— Матушка, — простонала Кати, — заберите их… Унесите, бросьте в окно, уберите их от меня!!!

Баронесса передала коробочку с духами служанке, и едва та вышла легла поверх покрывала, обняла дочь.

— Катарина, это лишь дары излишне настойчивого кавалера, стоит ли так переживать?

Она так и уснула, успокаиваемая матушкой, и сонно вздрагивая от малейшего стука. Но ночью никто больше не появился.

Утром Кати проснулась с мокрыми глазами, ощущая странную опустошенность внутри. Влажная подушка стала прямым доказательством, что она умеет плакать и во сне.

Ее не разбудили к утренней трапезе, видимо по приказу баронессы, и медленно надев утреннее платье, Кати спустилась в гостиную, чтобы приказать подать завтрак.

— Катарина, как ты себя чувствуешь? — она повернула голову, чтобы приветствовать отца и замерла…

Из кабинета вслед за вежливо придерживающим двери бароном, выходил император.

— В-в-ваше В-в-величество, — Кати присела в реверансе, чувствуя, как паника накатывает волнами, а стены расплываются, в преддверии полуобморочного состояния.

— Доброго дня, драгоценная княгиня, — насмешливый тон и проницательный взгляд Хассияна, вызвали странное подозрение у барона.

Девушка испуганно смотрела на того, кто имел право казнить или миловать, но тут… император не оборачиваясь к барону, но все же обращаясь именно к нему, ленивым тоном произнес:

— Вы слышали об аресте леди Вьетени?

Катарина перестала дышать, ожидая продолжения реплики, и Хассиян, отслеживающий ее реакцию, продолжил:

— Ее казнят завтра на площади… — он вновь пристально посмотрел на Кати и добавил, — не в моих правилах прощать предательство!

Мир пошатнулся. Не удержавшись на ногах, Катарина опустилась на ступени и закрыла лицо дрожащими руками. Она не могла больше этого выносить… она просто не могла!

— Княгиня Арнар, что с вами? — в голосе императора не было и намека на учтивость, барон вздрогнул, услышав полный сарказма вопрос.

— Катарина, дорогая, позвать лекаря? — взволнованно спросил барон, подойдя к дочери.

— Ну что вы, — Хассиян не скрывал насмешки, — уверен, что княгине не впервой… слышать о предательстве. Или участвовать в подобном! Не так ли, леди?

Она чувствовала какую-то странную пустоту и слабость, словно какой-то кукловод распотрошил ее всю и теперь она лишь кукла с человеческим лицом… И убрав руки, она пристально посмотрела на Хассияна.

— Вы все знаете! — прошептала Кати. Усмешка, чуть заметная изогнула уголки его губ.