Русский авось и растяпа-шурин превратили честного казака Емельяна в преступника. Он скрывался то в степи, то в «камышах», то в своём же доме. По примеру шурина, он добрался до Моздока и пытался записаться в Терское казачье войско, но его не записывали. Он хотел явиться к начальству и всё объяснить, но его не допускали до атаманов. Его хватали и сажали под замок и в Черкасске, и в Моздоке, а он убегал и этим усугублял свою вину.

В конце концов, к 1771 году Пугачёв прослыл вором бесповоротно. Его мать арестовали, чтоб не приютила беглого сына, и она в 1772 году умерла в тюрьме. Емельяну требовалось начинать жить сначала, а для этого нужно было новое имя. В 1772 году появился законный способ выправить бумаги.

Емельян Пугачёв направился в Польшу, под Гомель, на реку Сож в раскольничий город Ветку – огромное скопище самопальных слобод и монастырей, где «живёт всякий зброд, откуда б кто ни пришол». Основали Ветку московские стрельцы, уцелевшие после разгрома их бунта молодым Петром I. В Польше Пётр не мог достать этих беглецов, а польские короли смотрели на Ветку вполне благосклонно. И вскоре Ветка разрослась, принимая всех изгнанников, в первую очередь – староверов.

Российские государыни были недовольны этим гнездом ереси и смуты. В 1735 году императрица Анна Иоанновна послала на Ветку войско. Солдаты спалили все слободы и обители и угнали в Россию 40 тысяч раскольников. Однако Ветка воскресла из пепла. Тогда в 1764 году государыня Екатерина Алексеевна снова послала войска и опять разорила убежища. В том разгоне принимал участие и молодой казак Пугачёв. Конечно, он и предположить не мог, что ему самому придётся просить помощи у веткинских жителей.

Ветка возродилась и после разгрома 1764 года. Но через восемь лет Россия, Пруссия и Австрия захватили Польшу и разделили меж собой. Ветка досталась России. Её решили расселить. Раскольников Ветки погнали через фильтрационный пункт на Добрянском форпосте. Если раскольники выражали покорность, им выдавали документы и рассылали по городам и весям империи. Вот в этот поток и решил нырнуть Емельян Пугачёв, чтобы вынырнуть другим человеком.

В Ветке Пугачёв вошёл в параллельную Россию – в раскольничью. Здесь было своё хозяйство и дороги, свои законы и лидеры. Разветвлённый и могучий мир раскола жил под спудом империи, вездесущий и невидимый, как подземные воды. Пугачёв не был раскольником, но идеалы раскола оказались ему близки. Раскольники не признавали крепостного права, землю имели в общем владении и управляли собою сами. Ну, вылитые казаки, только не с саблями, а с крестами.

Раскольникам, выведенным с Ветки, государыня Екатерина назначила для проживания реку Иргиз в Поволжье. Старцы Ветки посоветовали Пугачёву идти на Иргиз, а для обустройства обратиться к тамошнему игумену Филарету: «он-де нам великий приятель». С Добрянского форпоста толпа веткинских раскольников пошагала под Саратов, в слободу Малыковку (нынешний город Вольск). Малыковка стояла на правом берегу Волги напротив устья Иргиза. В толпе раскольников шёл Емельян Пугачёв.

Река Иргиз в городе Пугачёв

Из слободы Малыковки раскольничья эстафета понесла Пугачёва вверх по Иргизу в жёлтую заволжскую степь – на Каменный Сырт в Мечетную Слободу. Здесь и стоял Средне-Никольский скит игумена Филарета. Через столетие Слобода превратится в город Николаевск, а в 1918 году комбриг Василий Чапаев переименует Николаевск в город Пугачёв.

В долгих беседах при лучине игумен Филарет многое рассказал и растолковал Емельяну. Филарет объяснил про «игнат-казаков», с которыми старцы поддерживали связь как с братьями-раскольниками. Рассказал о недавнем яицком бунте против «регулярства» – от Иргиза до Яика было недалеко. И в обители Филарета Емельян впервые подумал о том, что можно совместить яицкий бунт и кубанское убежище.

Потом на следствии дознаватели попытаются представить Пугачёва орудием злых староверов, замысливших обрушить никонианскую державу. Под пытками Пугачёв оговорит многих раскольников. Но «параллельная Россия» старообрядцев не враждовала с государством – своим гонителем.

Суд установит, что оговорённые Пугачёвым в бунте неповинны. Даже игумен Филарет в конце концов окажется Емельяну врагом и погибнет от его руки. Раскольники не подбивали Пугачёва на мятеж и не учили «похитить имя» государя. Они понимали, что России хватало Петров III и без Пугачёва.

У императрицы Елизаветы, дочери Петра I, не было детей, но Елизавета мечтала продлить род Петра. И она задумала создать Петру наследника по всем правилам селекции: скрестить хорошую генеалогию с хорошим здоровьем. Государыня была уверена, что ей хватит долголетия воспитать правильного внука. Носителем хорошей генеалогии был сочтён шведский принц Карл Петер Ульрих, потомок Петра Великого по боковой линии. В 1742 году 14-летнего юнца перевезли из Германии в Россию и назвали Петром Фёдоровичем, Петром III. Когда Пётр дозрел до детородного возраста, царица Елизавета подобрала для его генеалогии хорошее здоровье: краснощёкую немецкую принцессу Софию Фредерику Августу. Ей было 16 лет. В 1745 году её тоже перевезли в Россию, назвали Екатериной Алексеевной и выдали замуж за Петра Фёдоровича.

Молодые супруги возненавидели друг друга. Они ведь были не кони, которых скрещивают для породы, а люди. Напоказ императрице Елизавете Петровне Пётр Фёдорович жил с любовницами, а Екатерина Алексеевна – с любовниками. Но Елизавета была настойчива. Не мытьём, так катаньем она выжимала из супругов дитятю. Наследника престола – будущего императора Павла I – Елизавета получила в 1754 году и потом отстала от молодых. Пётр Фёдорович и Екатерина Алексеевна с облегчением разошлись по разным покоям дворца и разным постелям. Они думали, что от них больше ничего не зависит: Елизавете Петровне всего 45 лет, она вырастит своего внука и отдаст ему престол, а родителям-производителям можно не беспокоиться.

Но в декабре 1761 года у Елизаветы Петровны вдруг хлынула горлом кровь, государыня уронила с колен наследника и умерла. Оторопевшая империя, не веря в случившееся, провозгласила императором Петра III. Его даже не сочли нужным короновать – лишь через 34 года, в 1796 году, император Павел I возложит корону на гроб своего несчастного отца.

Пётр III понимал, что трон – шаткий. Крепить его надо было реформами, угодными нации. Ими Пётр и занялся. Он дал купечеству новые права, а крестьян освободил от работ на монастыри и заводы. Раскольники наконец обрели «крест и бороду». В общем, у России не было причин для ропота, хотя, конечно, все изумились, когда Пётр III вдруг заключил мир с разбитой Пруссией. Этот мир лишил державу побед Семилетней войны, хотя победы были скорее обузой, чем наградой. А ещё Пётр III отменил для дворян обязательную службу в армии, и вместо дворян в армию решил отправить блестящих дворцовых лейб-гвардейцев. Гвардейцам эти планы очень не понравились. А нравилась гвардейцам императрица Екатерина.