Это была женщина, для которой счастье других было выше ее собственного благополучия. Она видела сильные и слабые стороны людей и никогда их не осуждала. Она могла смеяться наперекор проблемам, не боялась боли, грустила о других, но ни разу не плакала о себе. Кровать без нее до сих пор казалась слишком большой.

Магнус замечал отдельные штрихи, которыми Рут дополнила интерьер отеля. Без нее он никогда бы не понял, что первоклассному отелю недостаточно иметь дорогую красивую мебель, толстые ковры и хорошего шеф-повара. Рут говорила, что отель надо строить с любовью, а гостей встречать так, как будто они друзья их семьи. И персонал должен быть подобран и воспитан на таких же принципах.

Рут выбрала бы Мэл, Магнус это знал. Она уже давно узнала бы, почему у этой девушки временами такой грустный, отрешенный взгляд.

Но Магнус не обладал талантом своей покойной жены. Он докапывался до истины, приводя людей в ярость. Иногда он силой заставлял их соглашаться с его желаниями. Каким-то образом ему удалось выяснить, что Софи холодная и расчетливая женщина, а Стефан оказался невыносимо высокомерным и ленивым. А Николас!

— Может быть, ты и преуспел в бизнесе и добился положения в обществе, — пробормотал под нос Магнус, — но как отец ты неудачник.

Еще один взрыв смеха отвлек его от мрачных мыслей. Он встал, открыл дверь кабинета и посмотрел через холл в гостиную.

Он увидел, что Мэл стоит на лестнице. На ней были джинсы и красный свитер, волосы она завязала в два хвостика, как школьница. Она держала ангелочка — елочную игрушку — и безуспешно пыталась прицепить его на вершину двухметровой рождественской елки.

Джоан держала лестницу. Она тоже смеялась, ее грудь тряслась под синим платьем. Магнус вернулся в кабинет за фотоаппаратом.

Потом он незаметно пробрался в гостиную, остановился у открытой двери, поднял фотокамеру и стал выжидать подходящий момент, глядя в линзу фотоаппарата.

— Мы уже несколько лет не вешали ангелочка на елку, — сказала Джоан. — Маргарет, которая пришла после смерти миссис Осборн, считала, что звезда выглядит более стильно, к тому же ее гораздо легче вешать.

— Но ангелочки — это традиция, — ответила Мэл, глядя сверху вниз на пожилую женщину. — А этот такой красивый. Посмотрите, у него даже есть атласные чулочки.

У Магнуса сжалось сердце, когда он наблюдал за происходящим. Ангелочка одевала Рут. Он вспомнил, как она шутила: «Ни один ангелочек в моем доме не будет ходить без чулочков!»

У Мэл было такое же выражение лица, как и у Рут, когда та держала кукол: материнское и одновременно детское, как будто они хотели вернуться в волшебную сказку детства. Мэл, с трудом удерживаясь на лестнице, поправляла платьице и крылышки ангелочка.

— Вот так, — сказала она строго, обращаясь к кукле. — Ты будешь сидеть здесь, наверху. До двенадцати ночи спускаться нельзя.

Когда она наклонилась вперед, Магнус приготовился сделать снимок. Мэл сосредоточенно высунула язык, ее гибкое тело осторожно наклонилось к дереву. Джоан смотрела вверх, на ее круглом лице застыло любопытство, глаза за толстыми стеклами очков часто моргали.

Магнус нажал на спуск, щелкнула вспышка. От неожиданности Мэл вздрогнула и отклонилась назад.

— А-а-а-а, — закричала она и упала с лестницы.

Елка задрожала, когда Мэл приземлилась на спину. На пол полетело несколько стеклянных украшений и дождик.

Магнус не удержался и сделал еще один снимок, когда ноги Мэл были в воздухе, а в руках она все еще держала ангелочка.

— Вы хам! — воскликнула она, затем встала, отряхнулась и разразилась смехом. — Спорим, что вы сделали бы снимок, даже если бы я сломала спину. Я всерьез подумываю над тем, чтобы подать иск о травмах на работе.

— Прости, — проговорил Магнус сквозь смех. — Я просто не смог удержаться!

— Тогда попробуйте удержаться на этой лестнице, — ответила Камелия, — и повесьте этого ангелочка!

Через час, когда елка была украшена огнями, стеклянными шарами и ангелочек был на месте, Магнус разжег огонь в камине. Мэл убирала с пола блестки и елочные иголки. Джоан пошла наверх по делам.

— Эта комната такая красивая, — нежно произнесла Мэл. — Вы когда-нибудь приходите сюда, просто чтобы посмотреть?

Магнус повернулся. Ему хотелось ответить, как обычно, что у него нет времени разглядывать что бы то ни было, но в вопросе Мэл не было праздного любопытства.

У нее было восхищенное выражение лица, темные глаза светились от любопытства, хотя и были немного грустными. Полные губы дрожали, как будто она вот-вот заплачет. Она была такой красивой.

— Да, разглядываю, — признался Магнус, — и во всем вижу руку моей жены, Рут. Ты знаешь, что она вручную сшила эти шторы? Она сказала, что, если их строчить на машине, они никогда не будут выглядеть так, как надо.

Комната являла собой один из ярких образцов георгианского стиля: высокие потолки, красивый карниз и старинный камин. Окна доходили почти до пола, из них открывался вид на террасу и долину. С одной стороны были два окна и стеклянная дверь, которая вела во двор. В интерьере преобладали голубые и зеленые тона. Тяжелые атласные шторы были подвязаны шелковыми лентами и украшены собранными в нежные складки ламбрекенами. В комнате стояли три дивана с пуховыми подушками, два бледно-голубого цвета и один зеленый. За одним из диванов был небольшой столик из орехового дерева, сделанный в стиле чиппендель[2]. На нем стояла большая фарфоровая лампа такого же цвета, как и вся комната.

— Тут, должно быть, сотни метров ткани, — сказала Мэл, нежно касаясь штор. — Наверное, ваша жена была очень терпеливой женщиной.

Чем больше Мэл узнавала о Рут Осборн, тем печальнее ей становилось от того, что Магнус ее обманывал. Похоже, Рут была прекрасной женой и матерью, о которой можно только мечтать. Она была совсем не такой, как Бонни. По опыту Камелия знала, что изменяли в основном те мужчины, у которых были идеальные жены. Она вспоминала посетителей клуба «Дон Жуан», перечислявших добродетели своих жен и тем не менее пытавшихся ее обнять, если она целовала их в щеку.

— Да, она была терпеливой. — Магнус встал, потирая затекшие колени. — Доброй и милосердной. Я надеюсь, что наши дети больше похожи на нее, чем на меня. Терпение — это не мой конек.

— Иногда дети не похожи ни на одного из родителей, — ответила Мэл. Прошло уже два с половиной месяца, и Магнус нравился ей все больше и больше. Она все еще не находила у себя сходства с ним, как ни старалась. — Я совсем не похожа на свою мать.

— Из-за чего она умерла? — спросил Магнус.

— Самоубийство, — ответила Мэл. Несколько недель назад она решила говорить правду, насколько это было возможно. Она ни о чем не рассказывала, но когда ее спрашивали, отвечала искренне.