Его конечности еще дергались, когда она выбралась из-под него, содрогаясь не столько от отвращения, сколько от отчаяния, что упустит Конроя. Виктория подбежала к куче тел, загромоздивших дверной проем почти доверху.

Но слева была все-таки щель, куда можно было протиснуться.

Тем более если фигура это позволяла.

Королева с разбегу вскочила на стонущую, шевелящуюся пирамиду, одним махом добралась до вершины и нырнула вперед, выставляя впереди себя руки. Ее вынесло в коридор по ту сторону горы трупов. Не останавливаясь, она вихрем пронеслась через главный вестибюль и скатилась по ступеням лестницы. Она увидела, как Конрой торопливо шагал к своему экипажу, и рванула по гравию вслед за ним, мысленно молясь, чтобы он не оглянулся.

Он не оглянулся. Торопливо засунув свою трость под сиденье возницы, которое в этом двухколесном экипаже размещалось сзади, он стал разбирать вожжи.

Виктория подоспела мгновением позже. Какие-то секунды ее мозг отказывался воспринимать происходящее: она, королева Англии, стоит в Вестминстере ранним-ранним утром, и ее лицо залито кровью зомби.

А вот теперь — она припадает на одно колено и заглядывает под карету, изучая ось.

А вот теперь — она залезает под днище экипажа.

И повисает…

Слава Всевышнему, путешествие оказалось недолгим. Еще чуть-чуть, и ее мускулы бы просто не выдержали. Кожа на ладонях горела, когда они прибыли к месту назначения, и стоило карете остановиться, как она буквально свалилась с оси, прямо в лужу.

Секунду она так и лежала, лицом чувствуя холодную воду и, странным образом, наслаждаясь этим ощущением. Она успела даже спросить у себя, как долго нужно вот так лежать, чтобы просто захлебнуться, и никаких тревог тогда уже не будет. Тогда наступит… покой…

Нет.

С коротким вскриком она выдернула голову из лужи, потерла глаза и еще поплескала на себя воды, чтобы смыть кровь. Она услышала треск гравия от чьих-то торопливых шагов и увидела ноги Конроя, направившиеся внутрь какого-то большого здания.

Когда она вылезла из-под кареты и пригляделась, то поняла, что это было здание Бедлама.

Показалась еще одна карета, затем еще и еще; ей пришлось спрятаться. Она слышала щебетанье прибывших дам, и у нее созрел план. Из одной кареты ей удалось стащить плащ. Улучив момент, она присоединилась к ним, благо многие были незнакомы друг с другом, и вошла внутрь, выискивая хоть какие-то следы пребывания Конроя.

Возле двери в психиатрическое отделение для преступников она, доверившись инстинкту, отстала от группы.

И вот теперь королева осторожно двигалась по коридору, который привел ко второй двери. Виктория открыла ее и вошла.

Она оказалась в коридоре. Очень похожем на тот, где она отстала от членов женской религиозной ассоциации Бетнал Грин Баптист, с камерами по обе стороны. Только атмосфера здесь была — хотя это казалось уже невозможным — еще более страшной и зловещей, чем там. Бесшумно она подкралась к первой камере и глянула сквозь прутья решетки внутрь. Там на полу сидела женщина в лохмотьях, дергавшая себя за волосы. В следующей камере сидел мужчина и смотрел на нее диким, ничего не выражающим взглядом. Вниз по лицу стекали капли крови, проложившие дорожки от варварского вида стальной штуки, вставленной ему в голову. В соседней камере на покрытой соломой скамье сидел мужчина с обритой головой, прикованный цепью к трубе, от которой шел пар. Он повернулся, словно почувствовав ее взгляд, и с секунду она смотрела на него с жалостью.

— Ведьма, — зашипел он, усмехаясь, и она отшатнулась.

Дальше, в следующей камере, сидел мужчина, кусавший себе губы, так что они уже кровоточили. Он посмотрел на нее и, протянув руку ко рту, пальцами стал дергать туда-сюда свой язык, делая гротескную, омерзительную пародию на половой акт.

А потом она услышала голос. Он шел от одной из камер дальше по коридору.

Он слышался в отдалении, и она пропустила несколько камер, не заглядывая в них.

— Я племянник великого египетского бога Осириса, — говорил кто-то, — а никто мне не верит, абсолютно никто.

— Да, — раздалось в ответ, и Виктория немедленно узнала этот голос, — но я действительно являюсь принцем Альбертом.

— Альберт.

Она припала к двери, прижав лицо к прутьям решетки, и там был он. Он сидел на скамье в холодной, серой камере, заложив руки за спину, и при звуке своего имени он повернул голову туда, где она стояла, но цепь, соединявшая его руки с трубой, проложенной в камере, не позволяла ему сделать больше одного шага.

— Виктория, — произнес он. Принц был в той же одежде, в какой был в ночь похищения; на небритых щеках бакенбарды уже сравнялись с щетиной. В целом же он выглядел неплохо.

(В ее мозгу молнией пронеслась сцена с вервольфом на дыбе, когда тот сказал: «О-о, Альберта они не будут пытать…»)

Тем не менее она спросила его: «С тобой все в порядке, мой милый? Они не причиняли тебе боль?»

— Я в норме, — улыбнулся он, — все мои шрамы — только от страданий из-за нашей разлуки.

— Альберт, — вспыхнула она, — вижу, это заключение ничуть не отняло у тебя твоего обаяния. Скажи лучше, где он? Где Конрой?

Принц покачал головой. «Он был здесь, сказав, что мы уезжаем. Наверное, он отправился дать распоряжения и потом вернется».

— Тогда не будем терять времени.

Она склонилась над замком, отступила на шаг, вытащила свой меч и опустила его вниз, отсекая замок от двери. Она рывком распахнула ее, и вот он, Альберт, наконец, и она подбежала к нему, обхватив его обеими руками. Но радоваться воссоединению было еще не время, и она отстранилась, чтобы рассмотреть его наручники.

— Я собираюсь срезать их, Альберт.

Она сделала шаг назад и подняла меч.

Потом остановилась.

— Альберт, — тихо спросила королева, — почему они забрали тебя?

— Что, любовь моя?

Уже громче она повторила: «Почему Конрой привез тебя сюда? Это связано с тем, что ты собирался рассказать мне той ночью?»

— Да, — сказал он, и его плечи поникли. — Они взяли меня, потому что я собирался тебе сказать.

— Сказать мне что?

— Правду.

— Что за правду? — язык еле слушался ее.

— Что я не совсем тот, кем кажусь, — ответил он, — а также и ты.

Она почувствовала Конроя у себя за спиной за секунду до его фразы…

— Ну, в каждом браке есть свои секреты.

…и уже повернулась, поднимая катану. Сталь сверкнула так яростно, так резко, что Конрой вылетел в коридор, однако это его не испугало, и стоило Виктории появиться в коридоре, как он напал на нее, наступая и оттесняя ее в глубь коридора. Про себя она проклинала свою неопытность. Что сказал ей Джон Браун? Никогда не давай воли сердцу, вести тебя должна голова — всегда только голова. А она что сделала?