Рудый попытался отодрать от себя множество опасных конечностей, но неожиданно я почувствовал, как тело сагара немеет и становится вялым. Единственное, что ему удалось сделать, так это встать на колени. Нити-щупальца, впивавшиеся в сочленения панциря моего питомца, я ощущал будто собственной кожей.

Паника затопила оба наших мозга. Рудый издал протяжный рев, больше похожий на панический крик.

Врадак почувствовал свою победу. Гигантская голова твари приблизилась к лицу Рудого и наклонилась. Слепленный из множества костяков череп треснул, и наружу полезла маленькая основная голова некроманта.

– Ты оказался силен, выскочка, но дарованное мне могущество безгранично…

Внезапно натянутую до предела струну страха и безнадеги в моем сознании рассекло холодное лезвие ярости. Мою голову заполонила звенящая и холодная пустота. Разум отстранился, давая волю голым рефлексам.

Створки на горбу сагара разошлись, выпуская меня. Реальный свет больно ударил по глазам, но это не стало помехой. Разгибая затекшее тело, я нащупал рукояти частей нагинаты, сорвал их с креплений и вслепую соединил давно привычным жестом.

Мое зрение восстановилось как раз вовремя, чтобы я успел рассмотреть удивленный взгляд Врадака. Некромант в пылу сражения начал отождествлять сагара со мной, совершено забыв о том, что мы с Рудым по большому счету представляем собой простейшую «матрешку». Я и сам об этом забыл. Но это не так уж важно – главное, что вовремя вспомнил, и это осознание стало нашим единственным шансом на победу.

Даже не знаю, кого благодарить за снизошедшее озарение – вмешательство свыше или инстинкт самосохранения? Скорее всего, одно неотделимо от другого.

Хотелось сказать что-то пафосное, но тратить на это время было бы наивысшей формой тупости.

Небольшой замах – и лезвие нагинаты на треть длины входит в глазницу некроманта. Тело «многоножки» затрясло, но, перед тем как сорваться в полет от резкого удара, я успел провернуть нагинату, окончательно разрушая мозг твари.

Приземление было неприятным, хотя не могло не радовать, что после него удалось встать.

Передо мной встала эпическая картина – вытянувшись во всю слегка обрезанную длину, конгломерат из измененных тел утратил некую объединяющую силу и начал расползаться на фрагменты. Но все это я отметил лишь краем сознания, бросаясь к Рудому.

Все очень плохо. Сагар был без сознания, его огромное тело временами пробивали судороги, а во многих местах из сочленений живой брони торчали обрывки шевелящихся даже в отрыве от тела некра полупрозрачных щупалец.

– Нет!!! – Забыв о брезгливости, я начал вырывать мерзкие нити из ран. Благо перед этим мне хватило ума послать сигнал оставшимся у входа в монастырь хорохам. Птицелюды вкупе с целителями справятся со спасением моего питомца значительно лучше.

– Сзади!

Раздавшийся справа и сверху крик с трудом пробился к моему обеспокоенному сознанию, а вот задерганные рефлексы сработали, не дожидаясь подсказки разума. Тело ушло в перекат к лежащей на полу нагинате, пропуская над собой метательный нож. И только ухватившись за древко своего оружия, я обратил внимание на врага. Передо мной стояла ведьма. Это было легко определить по традиционной для королевских телохранительниц кольчужной броне с литым фигурным нагрудником. Но самым неприятным оказалось то, что девушка давно была неживой.

Лишь через несколько долгих секунд до меня дошло, о каком сюрпризе говорил Врадак перед боем. Сердце сжало тоскливой болью. Следом за тоской на меня навалился страх. Животный и всеобъемлющий. Только чудом удалось заблокировать удары пары изогнутых клинков – вполовину меньше мечей, но длиннее стандартных кинжалов. О том, чтобы контратаковать, не было и речи. Ну не мог я заставить себя убить Ровену, кем бы она теперь ни стала.

Все. Это шах и мат. Не помогут ни уговоры о том, что это давно не та девушка, которую я любил, ни желание прекратить ее мучения. Накативший на меня страх стал невыносимым – таким, от которого люди ищут спасение за гранью. Новообращенная ведьма еще не имела достаточного опыта, и только этим можно было объяснить тот факт, что я еще жив. Но и это продлится недолго.

За секунду до того, как руки бессильно опустились, а пальцы окончательно разжались, выпуская древко нагинаты, в мое сознание ворвался крик:

– Борись, сынок! Это просто наваждение!

Теперь я узнал его. Это узнавание прошибло меня, словно удар током.

Крестный… но как?!

Кардинал, как всегда, оказался прав – это было наваждение. До меня не дошло раньше, потому что живые ведьмы влияли на своих соперников вожделением, а вот мертвые давили страхом и ужасом.

Стараясь не задуматься над тем, что делаю, я шагнул вперед, поднимая нагинату на уровень груди.

Близкий контакт – на секунду наши взгляды встретились. Нет, когда-то эти глаза были бездонным омутом страсти, а сейчас из прорезей на сером лице выглядывала мерзкая муть.

– Прости, Ровена.

Ощущение вины не помешало мне завершить прием – середина древка нагинаты поддевает локоть левой руки моей соперницы, разворачивая ее боком. Я закончил поворот, и мы оказались практическим спина к спине. Шаг вперед позволил мне сделать еще один разворот, теперь уже под свист разгоняющейся нагинаты. Свист оборвался вместе со звуком удара. Срубленная голова с жидкими волосами улетела в одну сторону, а обезглавленное тело, чуть постояв, завалилось в другую.

Давно заметил, что у некров очень хлипкие кости. Срубить голову обычному человеку было бы намного сложнее.

Дикая мысль встряхивает сознание, и я замираю на месте, не зная, куда бежать – к Рудому или к свисающей с потолка клетки, в которой сидел чудом оказавшийся живым кардинал Дагда.

К счастью, у финальной схватки были зрители. У входа в пещеру столпились закованные в латы воины, прикрывавшие четверку моих помощников. Как только тело Ровены свалилось на землю, спало и оцепенение, охватившее людей от увиденной картины. Смешно размахивая ручками, хорохи побежали к сагару, за ними устремились целители. Один дернулся ко мне, но, увидев успокаивающий жест, побежал следом за коллегой.

– Помогите мне! – крикнул я гвардейцам, устремившись к клетке с кардиналом.

Нам пришлось помучиться, чтобы добраться до этой проклятой конструкции. Клетка висела на немалой высоте. И только создав из разоблачившихся гвардейцев живую пирамиду, мы смогли сбить заклепки с прутьев и спустить изможденного кардинала вниз. Рядом тут же оказался целитель, и мне стало стыдно за то, что на краю сознания мелькнуло желание отправить его обратно к питомцу. Словно угадав мои мысли, целитель поспешил отчитаться:

– С Рудым все порядке. Мы вытащили все щупальца. Хорохи говорят, что он поправится, но долго пробудет без сознания.

Ну это терпимо. Я благодарно кивнул целителю, кутая своего крестного в бесцеремонно приватизированный плащ гвардейца.