Мне пришлось соображать быстро. Я взглянул на Собел – она внушала мне больше симпатий.

– Я сейчас нахожусь в середине трехдневного судебного процесса, – произнес я. – Не могли бы мы отложить это до четверга?

– Черта с два! – рявкнул Лэнкфорд, прежде чем его напарница успела что-либо ответить. – Мы не выпустим вас из виду до тех пор, пока не проведем обыск. Мы не намерены предоставить вам время избавиться от оружия. Итак, где ваш автомобиль, адвокат из «линкольна»?

Я проверил, как написана санкция на обыск. Ей полагалось быть очень специфической, и мне подфартило. В ней изложено требование на обыск «линкольна» с калифорнийским номером. Я сообразил, что кто-то, видимо, записал номер автомобиля в тот день, когда меня вызвали в дом Анхеля Левина прямо со стадиона «Доджер». Потому что речь в этой бумаге шла о старом «линкольне», о том, на котором я ездил в тот день.

– Автомобиль у меня дома. Когда я на судебном процессе, я не пользуюсь услугами шофера. Сегодня утром я приехал на машине моего клиента и обратно тоже собирался ехать вместе с ним. Вероятно, он ждет меня внизу.

Разумеется, я солгал. Тот «линкольн», на котором я приехал, стоял в гараже здания суда. Но я не мог позволить копам его обыскивать, поскольку там действительно лежал пистолет, в подлокотнике заднего сиденья. Не тот пистолет, который они искали, а его замена. После убийства Анхеля Левина и после того, как я обнаружил, что мой пистолет исчез, я попросил Эрла Бриггса достать мне оружие для защиты. Я знал, что если обратиться к Эрлу, то не придется дожидаться десять дней. Но я не знал уголовную историю этого пистолета, а также зарегистрирован ли он, и мне совсем не хотелось выяснять это с помощью глендейлской полиции.

Но мне подфартило, потому что «линкольн» с пистолетом внутри не был тем «линкольном», который указывался в ордере на обыск. Указанный же автомобиль стоял у меня дома, в гараже, в ожидании потенциального покупателя из службы проката лимузинов, чтобы тот пришел и осмотрел его. И именно этот «линкольн» предписывалось обыскать.

Лэнкфорд забрал у меня ордер и сунул к себе во внутренний карман.

– Не беспокойтесь о том, кто вас повезет, – сказал он. – Мы вас доставим. Поехали.

Спускаясь на лифте и выходя из здания, мы, слава Богу, не столкнулись с Руле или его свитой. И вскоре я уже ехал на заднем сиденье «гранд-маркиза», думая, что сделал правильный выбор, приобретя «линкольн». В «линкольне» просторнее, и езда более плавная.

Вел машину Лэнкфорд, а я сидел позади него. Окна были задвинуты, и было слышно, как он жует резинку.

– Можно мне еще раз взглянуть на ордер? – спросил я.

Лэнкфорд не пошевельнулся.

– Учтите, я не намерен пускать вас в дом, пока не получу возможность досконально ознакомиться с ордером. Я мог бы сделать это по дороге и сэкономить вам время. А иначе…

Лэнкфорд вытащил ордер из кармана и передал мне через плечо. Я понимал, почему он колебался. Обычно в ходатайстве об ордере копам полагалось полностью излагать все детали расследования, дабы убедить судью, что для ордера имеются достаточные основания. Они не любили, чтобы объект этот ордер читал, поскольку это выдавало их планы и лишало преимущества.

Проезжая мимо большой автостоянки на бульваре Ван-Нуйс, я посмотрел в окно. На постаменте перед дилерским центром «Линкольн» красовалась новая модель лимузина. Я снова опустил взгляд на ордер, открыл его на разделе «Резюме» и стал читать.

Лэнкфорд и Собел проделали неплохую работу, надо отдать им должное. Одна – я подозревал, что это была именно Собел, – занялась аспектом выстрела, заложила мое имя в автоматизированную систему обработки данных по огнестрельному оружию и вытащила призовой номер. Компьютер сообщил, что я зарегистрирован как владелец пистолета той же самой марки и модели, что и орудие убийства.

Бойкий ход, но он все равно не создавал достаточных оснований. Фирма «Кольт» производила пистолет модели «Вудсман» свыше шестидесяти лет. Это означало, что их было произведено, наверное, с миллион – и, значит, мог быть миллион подозреваемых.

Итак, сначала получили тонкий дымок, потом еще потерли друг о друга палочки, чтобы получить желаемое пламя. В прилагаемом кратком ходатайстве утверждалось, будто я укрыл от следователей факт владения оружием указанной марки. Там говорилось также, что я сфабриковал алиби, когда меня первоначально допрашивали по поводу смерти Левина, затем сделал попытку направить следствие по ложному пути, подсунув липовый след наркодилера Гектора Арранде Мойи.

Хотя мотив не является достаточным основанием для получения ордера, полицейские все равно подверстали в свое резюме для ходатайства некий мотив – утверждая, что жертва убийства, Анхель Левин, принуждал меня давать ему задания следовательского характера, а я отказывался ему платить по завершении этих расследований.

Но не это вопиющее утверждение имело решающее значение. Ключевым пунктом обоснования заявки на обыск оказался факт фабрикации мною своего алиби. Дескать, по моим словам, во время убийства я находился дома, но этому утверждению противоречило сообщение на моем домашнем телефоне, поступившее перед предполагаемым временем убийства, и это доказывало, что дома меня не было. В общем, я лжец.

Я медленно прочитал формулировку дважды, но мой гнев не утихал. Швырнул ордер рядом с собой на сиденье.

– В каком-то отношении действительно жаль, что я не искомый вами убийца, – произнес я.

– Да? Это почему же? – отозвался Лэнкфорд.

– Потому что этот ордер – кусок дерьма, и вы оба это знаете. Он не выдерживает никакой критики. Я сказал вам, что телефонное сообщение поступило, когда я уже беседовал по телефону – что может быть проверено и доказано. Только вы поленились или не хотели это проверять, поскольку тогда было бы трудновато получить ордер – даже у вашего карманного судьишки из Глендейла. Ваша ложь свидетельствует как о вашей профессиональной халатности, так и о нарушении закона. Это документ, не имеющий юридической силы. – Я сидел позади Лэнкфорда, и мне лучше была видна Собел. Говоря все это, я наблюдал за ее лицом в поисках признаков сомнения. – А предположение, что Анхель вымогал у меня работу и я не желал платить, просто анекдот. Вымогал – с помощью чего? И за что я ему не заплатил? Я платил ему всякий раз, как получал выставленный счет. Парень, говорю тебе: если вот так вы работаете по всем уголовным делам, то мне пора открывать свой филиал в Глендейле. Я запихну этот ордер прямо в задницу вашему начальнику.

– Вы солгали насчет пистолета, – проговорил Лэнкфорд. – И у вас были деньги Левина. Они значатся у вас в приходно-расходной книге. Четыре штуки баксов.

– Я ни о чем не лгал. Вы ни разу не спрашивали меня о пистолете.

– Солгали по умолчанию.

– Чушь собачья!

– Четыре куска.

– Ах да, четыре куска. Убил его, пожалев четыре тысячи! – воскликнул я с сарказмом. – Вот тут вы меня подловили, детектив. Это мотив. Но думаю, вам и в голову не пришло проверить, выставлял ли он мне на тот момент счет на четыре штуки. Или посмотреть, оплатил ли я ему только что выставленный, за неделю до смерти, счет-фактуру на шесть тысяч долларов.