– Ненадолго, пока тут все не успокоится.

– Если я брошу Иран, это уничтожит «С-Г».

– Мне трудно об этом судить, Дункан, но решение, конечно же, будет принимать Энди, не ты. Это же он нас сюда послал.

– Да, но он спросит, что я думаю, а я не могу рекомендовать все бросить, оставить здесь на тридцать с лишним миллионов долларов вертолетов и запчастей. В этой чехарде они не протянут и недели, их разграбят или поломают. Мы бы потеряли всё, всё… не забывай, Джен, все наши пенсионные деньги вложены в «С-Г», все до пенса.

– Но, Дункан, неужели ты не видишь, что…

– Я не брошу наши вертолеты и запчасти. – Мак-Ивер ощутил, как горячая волна накрыла его, и на миг им овладела паника при этой мысли. – Я просто не смогу.

– Тогда забери их с собой.

– Ради всего святого, мы не можем их вывезти, нам не получить разрешения, не снять их с иранского учета… не получится… Мы застряли здесь, пока война не закончится.

– Нет, не застряли, Дункан, ни ты, ни я, ни ребята, о них ты тоже должен подумать. Нам нужно выбираться отсюда. Нас все равно выкинут, кто бы ни победил, особенно Хомейни. – Дрожь пробежала по ее телу, когда она вспомнила его первую речь на кладбище: «Я молюсь, чтобы Аллах отсек руки всем чужеземцам…»

БАЗА «ТЕБРИЗ-1». 09:30. Красный «рейнджровер» выехал из ворот дворца хана и покатил вниз по склону в сторону Тебриза и дороги на Тегеран. Эрикки сидел за рулем, Азаде – рядом на переднем сиденье. Это ее двоюродный брат, полковник Мазарди, начальник полиции, уговорил Эрикки не ехать в Тегеран в пятницу.

– Дорога будет очень опасной… на ней и днем-то неспокойно, – сказал он. – Повстанцы теперь не вернутся, вы в полной безопасности. Будет гораздо лучше, если вы съездите повидать его высочество хана и спросите его совета. Это было бы гораздо разумнее.

Азаде согласилась с ним:

– Эрикки, конечно же, мы поступим, как ты скажешь, только я действительно была бы рада гораздо больше, если бы мы съездили на ночь домой и повидали отца.

– Сестра права, капитан. Конечно, вы можете поступать, как вам заблагорассудится, но я клянусь Пророком, да сохранит Аллах Его слова на веки вечные, что безопасность ее высочества для меня так же важна, как и для вас. Если вы склоняетесь к тому, чтобы ехать, поезжайте завтра. Уверяю вас, здесь вам опасность не грозит. Я выставлю охрану. Если этот так называемый Ракоци, или любой другой иностранец, или этот мулла появятся хотя бы в полумиле отсюда или от дома Горгонов, они пожалеют об этом.

– О да, Эрикки, пожалуйста! – с жаром попросила Азаде. – Разумеется, мы поступим, как ты скажешь, милый, но, может быть, ты захочешь посоветоваться с его высочеством, моим отцом, о том, что планируешь делать.

Эрикки с неохотой уступил. Арберри и второй механик, Диббл, решили добраться до отеля «Интернешнл» в Тебризе и остаться там на уик-энд.

– Запчасти привезут в понедельник, капитан. Старый скупердяй Мак-Ивер знает, что наш двести двенадцатый должен вернуться к работе в среду, или ему придется присылать сюда другую машину, а это ему не понравится. Мы тут просто отсидимся тихонько, сделаем дело, подготовим машину к полетам. Мы британцы, нам особо переживать нечего, кто нас тронет? К тому же мы работаем на их правительство, кто бы там у них, в этом долбаном правительстве, ни сидел, и делить нам ни с кем из этих су… прошу прощения, долбарей нечего. Так что вы за нас не переживайте, ни вы, ни ваша миссис. Мы тут будем сидеть тише воды, ниже травы, а вас будем ждать как раз к среде. Хорошо вам повеселиться в Тегеране.

Так что Эрикки и полковник Мазарди колонной двинулись в предместья Тебриза. Просторный дворец ханов клана Горгонов расположился на холмах предгорья, посреди целых гектаров парков и садов, обнесенных высокой стеной. Когда они приехали, проснулся и собрался весь дом: мачеха, сводные сестры, племянницы, племянники, слуги, дети слуг, не было только Абдоллы-хана, отца Азаде. Азаде приняли с распростертыми объятиями, слезами, радостью, новыми слезами, и тут же был составлен план устроить на завтрашний день в обед пир, чтобы отпраздновать подарок судьбы – ее долгожданный приезд домой… «Но, о, какой ужас! Бандиты и отступник-мулла осмелились ступить на вашу землю? Разве его высочество, наш досточтимый отец, не дарил бочонки риалов и акры земли разным мечетям в Тебризе и вокруг него?!»

Эрикки Йокконена приветствовали вежливо, но настороженно. Его побаивались из-за огромного роста, ловкости, с которой он владел ножом, вспыльчивости характера. Они никак не могли постичь, почему он бывает таким мягким с друзьями и почему прямо лучится от любви к Азаде. Она была пятой из шести сводных сестер и сводного брата, еще младенца. Ее мать, умершая много лет назад, была второй из жен Абдоллы-хана. Ее родной обожаемый брат Хаким, на год старше ее, был изгнан Абдоллой-ханом и до сих пор жил в немилости на северо-западе – изгнан за преступления против хана, в которых, как клялись Хаким и Азаде, он не был повинен.

– Сначала баня, – весело щебетали сводные сестры, – и ты нам расскажешь все, что произошло, во всех подробностях, во всех подробностях.

Хохоча, они увлекли Азаде с собой. В уединении своей бани, теплой, полной неги и роскоши и совершенно запретной для любого мужчины, они болтали и сплетничали до рассвета.

– Мой Махмуд не занимался со мной любовью уже неделю, – пожаловалась, тряхнув головой, Наджуд, самая старшая из сводных сестер Азаде.

– Здесь точно замешана другая женщина, дорогая Наджуд, – сказал кто-то.

– Нет, дело не в этом. С эрекцией у него не все ладно.

– Ах ты, бедняжка! А ты пробовала давать ему устрицы…

– Или втирать розовое масло в грудь…

– Или натирать его экстрактом джакаранды, носорожьего рога и мускуса…

– Джакаранда, мускус и рог носорога? Я о таком еще не слышала, Фазулия.

– Это совершенно новый состав, по старинному рецепту времен Кира Великого. Это большая тайна, но в молодую пору член у великого царя был весьма маленький, однако после того, как он покорил Мидийское царство, его уд чудесным образом стал предметом зависти всего двора! Похоже, он получил от мидян волшебный напиток, который, если его втирать на протяжении месяца… Их верховный жрец дал его Киру в обмен на свою жизнь, при условии, что великий царь сохранит его тайну в своей семье. Веками этот секрет переходил от отца к сыну, а теперь, дорогие сестры, этот секрет продается в Тебризе!

– У кого, дражайшая, милая сестра Фазулия, у кого же? Да пребудет с тобой вечно благословение Аллаха, у кого? У моего негодного мужа Абдуллы, да выпадут у него все три оставшихся зуба, уд не встает уже несколько лет. У кого?

– Да успокойся же, Зади! Как она может что-то сказать, когда ты тараторишь без умолку? Продолжай, Фазулия.