Храм Гроба Господня представлял собой типичную романскую церковь, выстроенную прямо над пещерой, в которой после снятия с креста погребли Спасителя. Стены украшали барельефы на тему тайной вечери. Хаим как правоверный иудей не стал заходить в христианское святилище и предпочел остаться снаружи, чтобы полюбоваться Католиконом, покрывавшим центральный неф куполом, который православные считают центром мироздания. Томаш безропотно отстоял очередь и склонил голову, вступая под низкие своды. При виде простого надгробия его охватил трепет, в горле запершило, на глаза навернулись слезы, но сзади уже напирали другие паломники, и португалец вышел на свет, не пробыв в храме и минуты; израильтянин поджидал снаружи, поглядывая на часы.

— Уже половина пятого, — сообщил он. — Нам пора идти.

На этот раз Соломон Бен-Порат был не один, напротив него за столом сидел худощавый близорукий человек средних лет с длинной черной бородой клином, одетый в бекешу, традиционное хасидское облачение.

Заметив вновь прибывших, раввин с радушной улыбкой приподнялся из-за стола.

— Наконец-то! — воскликнул он. — Ma shlomcha?[88]

— Tov,[89]— отозвался Хаим.

— Проходите, проходите, — пригласил старик по-английски, приветливо махнув рукой. — Профессор Норонья, — он произнес это раскатисто, налегая на «р», так что получилось «Прррофессоррр Норррронья», — позвольте представить вам моего друга, раввина Авраама Гуревица.

Худощавый человек встал, чтобы поприветствовать Томаша и Хаима.

— Yom tov,[90]— сказал он, сложив ладони.

— Ребе Гуревиц любезно согласился нам помочь, — объяснил Соломон, поглаживая бороду. — Как я вам сказал, мне понадобилось проконсультироваться со специалистами. А ребе Гуревиц в свое время изучал рукописи Христофора Колумба, прежде всего дневник и пометки на полях Книги пророков, он знает ответы на вопросы, которые у меня вызвали затруднение.

— Большое спасибо, — поблагодарил Томаш Авраама Гуревица.

— Прежде чем мы начнем нашу беседу, позвольте задать вам один вопрос. — Соломон глядел на португальца с веселым любопытством. — Я прошу прощения, но известно ли вам что-нибудь о кабале?

— Если честно, совсем немного, — смущенно пробормотал Норонья. — Боюсь, у меня лишь самые общие представления. С кабалой как предметом исследования я прежде не сталкивался.

— Right, — кивнул старик. На его рокочущем английском это слово звучало как rrrrright. — Кабала, профессор Норонья, это мистическое учение, помогающее постичь тайны божьего мира. Это слово происходит от глагола lecabel, «понимать». Это инструмент познания вселенной, ключ к пониманию замысла Того, Чье Имя Нельзя Называть. — Соломон Бен-Порат говорил внушительно и вдохновенно, словно Моисей, проповедующий своему народу десять заповедей. — Одни говорят, что первым каббалистом был праотец Адам. Другие называют Авраама или Моисея, предполагаемого автора Torat Mosheh, или Пятикнижия. Однако на самом деле как единое учение кабала сложилась куда позже. Чтобы не запутать окончательно нашего гостя, я стану пользоваться христианской хронологией. — Раввин понизил голос, словно опасаясь, что бог может его услышать. — Первые попытки его создания относятся к первому веку до нашей эры, а всего история кабалы насчитывает семь этапов. Первый продолжался до десятого века. Тогдашние последователи учения старались познать божественную сущность и божественный замысел при помощи медитации. Следующий период продолжался приблизительно с тысяча сто пятидесятого по тысяча двести пятидесятый год. То была эпоха славы немецких каббалистов, проповедовавших крайний аскетизм и праведную жизнь. Четырнадцатый век стал столетием герметической кабалы, связанной с именем Авраама Абулафилы. Он предложил новые методы толкования сакральных текстов и попытался исчислить имена Господа из еврейского алфавита. Четвертый этап длился все четырнадцатое столетие и был ознаменован появлением книги «Зогар», которую приписывают Моисею де Леону. Книга «Зогар» — это тайное знание о творении, вселенной и боге. — Соломон негромко прокашлялся и продолжал рассказ. — Пятый этап тоже начался на Пиренейском полуострове, после того как изгнанные из Испании евреи перебрались в Португалию. Среди беженцев был великий каббалист и мистик Ицхак Лурия, создавший теорию изгнания, в которой учение соединяется с мессианской идеей, верой в коллективное покаяние и спасение. За этим периодом логично последовал шестой, который принято называть псевдомессианством. Он захватывает семнадцатый и отчасти восемнадцатый века. Движение хасидизма, возглавленное Исраэлем Бааль-Шем-Товом, во многом стало реакцией на мессианство. Хасиды сделали кабалу менее элитарным и герметичным учением, приблизили многие ее концепции к массовому восприятию.

— А как же исчисление букв и Древо Жизни? — встрял Томаш, украдкой заглянув в блокнот.

— Профессор Норонья, вы смешиваете совершенно разные вещи, — терпеливо улыбнулся Соломон. — То, что вы назвали исчислением букв, на самом деле гематрия. Эта техника основана на отождествлении букв еврейского алфавита с определенными цифрами. Согласно гематрии, первые девять букв соответствуют единицам, следующие девять десяткам, последние — сотням. — Старик раскинул руки, словно хотел обнять весь мир. — Все, что существует во вселенной, взаимосвязано, все имеет начало и конец, причины и следствия, все существует само по себе и все взаимосвязано. Чтобы объяснить эту связь, математики придумали теорию хаоса, а физики, наблюдая за странным поведением квантовых частиц, вывели принцип неустойчивости. Мы, каббалисты, предпочитаем гематрию. Во втором-четвертом веке христианской эры, появилось коротенькое сочинение под названием «Сефер Йецира», или «Книга творения», в котором описывалось, как Бог создал мир при помощи слов и чисел. Подобно современным математикам и физикам, автор «Сефер Йецира» пытался проникнуть в замысел Создателя посредством нумерологии. Так родилась гематрия. Эта методика связывает каждое число с той или иной буквой еврейского алфавита, ведь именно иврит был языком Творения. И алфавит, и числа имеют божественную природу. Гематрия позволяет превращать буквы в цифры и делать весьма интересные выводы на основе этих превращений. — Соломон произнес «verrry intrrresting discoverrries», что само по себе прозвучало довольно загадочно. — Например, слово shanah, «год», равно тремстам пятидесяти пяти, а это число дней в лунном календаре. Слово heraryon, «беременность», равно двумстам семидесяти одному: ровно столько дней длится беременность.

— Напоминает анаграмму.

— Это и есть анаграмма, из букв и цифр. Хотите еще примеры? Число слова av — «отец» — три, а слова em — «мать» — сорок три. Если их сложить получится сорок четыре, а это число равно слову ieled, «ребенок». Сумма отца и матери равна ребенку. Число одного из имен божьих, Elohim, восемьдесят шесть, совпадает с числом слова «природа», hateva. То есть Бог и природа одно. Другое имя господа — Yhvh elohei Israel — равно шестистам тринадцати. Словосочетание «Mosheh rabeinu», то есть «учитель Моисей», тоже равно шестистам тринадцати. В Торе шестьсот тринадцать разделов. Господь заповедал Моисею шестьсот тринадцать законов Писания. — Израильтянин нарисовал в воздухе круг. — Тора как единый организм, в ней все взаимосвязано и у всего есть потайной смысл. Вот еще пример. В Книге Бытия сказано, что Авраам привел на поле боя триста восемнадцать рабов. Имя одного из этих рабов, Элиезера, составляет как раз триста восемнадцать. Получается, что Авраам привел с собой всего одного раба.