Так вот, мало того, что ирландские юноши укомплектовали подавляющее число должностей солдат 77-го полка несмотря на его формальную связь с Мидлэссексом, так еще в придачу нищета и недоедание загнали в его ряды представителей самых далеких, Богом забытых сел. В результате почти на 90% полк был ирландским. Но и это не всё: ирландцы всё-таки не самые плохие солдаты. Трагедия полка была в том, что это были самые нижние социальные слои. И без того никудышная система образования в Англии вообще обошла их стороной. Только один из пяти мог написать свою фамилию. Остальные не могли сделать и этого. Почти все они говорили на гэльском языке (на нем говорят коренные жители Шотландии и Ирландии). В результате их не могли понять не то что вербовщики при подписании контрактов, но и собственные сержанты и офицеры во время службы в полку.

Попав, как им показалось, в передрягу, ирландцы забыли тот скудный словарный запас английского, который им успели кулаками вбить в головы сержанты во время начального военного обучения.

Сражение на Альме. Атака Гвардейской бригады.

«Великая битва на Альминских высотах». Типичный английский лубок середины XIX в.

Естественно, оказавшись впервые в своей жизни под огнем, увидев, что нескольким их товарищам уже оторвало конечности, они сделали то, что обычно делает малообученный солдат в такой ситуации, — начали сбиваться в кучи. Ни о каком движении вперед уже речи не было. Егертон сделал только то, что и мог сделать в этой ситуации: он остановил полк и с помощью невероятных усилий сержантов и офицеров «сбил» эту вопящую на непонятном гэльском языке толпу в подобие каре. Только воля командиров удерживала мидлэссексцев от разбегания в разные стороны, в основном в направлении тыла.

Думаю, что бригадный генерал Буллер это прекрасно понял. Была или не была кавалерия — дело третье и совсем неважное. Таким образом, Кинглейк отчасти прав: полк действительно растерялся. Но вот то, что Егертон «потерял голову», позволю не согласиться. Если бы это было так, то первым полком, «уносившем ноги» от Альмы, стал бы 77-й Мидлэссексский. Но этого не произошло.

Что касается 88-го полка, то «Рейнджерам Коннахта» просто ничего не оставалось, как тоже остановиться, принять тот же боевой порядок и ждать развития ситуации.

Натаниель Стивенс, из этого полка, вспоминал, что командир «рейнджеров» подполковник Сидней вначале остановил свой полк, затем понял, что опасность сильно преувеличена, и продолжил движение. При этом Стивенс ядовито замечает, что хотя традиционными ирландскими национальными чертами характера считаются напор и отчаянность, в этот день их проявления никто не увидел.

Оставшиеся у реки полки бригады генерала Буллера (77-й и 88-й) были бы весьма кстати на левом фланге у Кодрингтона, который, будучи близоруким, совершенно не видел происходящего. Но до конца сражения они так и не сдвинулись с места, понеся весьма незначительные потери (77-й полк потерял около 20 человек убитыми и ранеными).

Действиям своих коллег по бригаде крайне негативную оценку дает упоминаемый мной сержант 19-го полка «Зеленых Говарда», считающий, что потери эти связаны всего лишь со случайными выстрелами, а не с огнем русских артиллеристов или стрелков.

Оказывать помощь первой линии пришлось Гвардейской и Шотландским бригадам, хоть и менее жестоко, но страдавшим от артиллерийского огня в виноградниках на северном берегу Альмы. Этому предшествовала небольшая словесная дуэль генералов Бентинка и герцога Кембриджского, которые не могли скоординировать действия своих частей, и только вмешательство самого генерала Ричарда Эйри прекратило этот бесполезный спор под разрывами гранат и свистящей картечью.

Кузен королевы Виктории, герцог Кембриджский, первый раз оказавшись в сражении, растерялся не столько от недостатка опыта, сколько от ответственности за лучшие бригады британской армии.

Рассудил спор генерал-квартирмейстер Раглана Эйри. Как истинный аристократ, сэр Эйри не чурался высокопарных фраз. Подозвав к себе герцога Кебриджского, он сказал ему, указывая рукой поперек русла реки направление на Курганную высоту: «Вот ваша Королевская высота, идите и делайте свое дело! Поддержите Легкую дивизию!».

Дистанция примерно в 300 метров, отделявшая Гвардейскую и Шотландскую бригады от первой линии, оказалась не такой уж короткой, учитывая время, которое бригада потеряла по причине совершенно бессмысленных трений между командирами и восстановлением строя после перехода через Альму. Как отметил один из современных британских офицеров, эта задержка могла стоить Раглану сражения.

И вновь проблемы создали заросли виноградников, обнесенные каменными стенками, «…ломавшие строй и сделавшие продвижение, особенно 42-го полка и Колд- стримских гвардейцев, чрезвычайно трудным».

Демонстрируя великолепную выучку, гвардейцы и Шотландская бригада под звуки волынок проделали потрясающее по исполнению перестроение, несмотря на то, что они находились не на площади в Лондоне, а в альминских виноградниках и смерть ежеминутно уносила новые жизни из их рядов. Медвежьи шапки гвардейцев продолжали держать одну линию. Альма была первым и последним местом кампании, где гвардия надевала их в бой. В отличие от пехоты, без зазрения совести раскидавшей свои кивера на всем пространстве от Евпатории до Булганака, гвардейцы не потеряли ни единой шапки, уже скоро у колдстримцев, например, их заменит легкий и оригинальный головной убор, напоминающий внешне пилотку.

Даже боевой порядок бригады строился согласно гвардейским традициям, позволяя ориентироваться по султанам на шапках. У колдстримцев красный султан был на правой стороне (левый фланг бригады), у гвардейских гренадеров — с левой (правый фланг бригады), фузилеры не имели султанов вообще (центр).

Взяв направление на высоту, гвардейцы поневоле вышли на левый фланг Легкой дивизии, обойдя справа продолжавшие бездействовать 77-й и 88-й полки. Шотландская бригада Колина Кемпбела пошла по правильному направлению, готовясь атаковать восточные скаты высоты и стоявший там Суздальский полк.

Сражение на Альме. Гвардия огнем отбивает атаку русской пехоты. Рис. Орландо Нори.

Примерно в это время к позиции Бородинского полка подъехал Меншиков в сопровождении своего адъютанта подполковника Панаева и нескольких чинов штаба. Впоследствии этот молодой офицер, явно преувеличивший значение своего участия в сражении, писал, что к этому времени бородинцы уже поднимались на высоты. По его словам, князю показалось, что его обстреляли собственные штуцерные, и он сделал замечание полковнику Верёвкину. На это командир полка возразил, что они ведут огонь по неприятельской кавалерии,[76] группировавшейся у моста.