Какое-то время еще кричали, обвиняли Федора Степановича во всех смертных грехах. Накричавшись, все-таки решили проголосовать. Заявление председателя прошло, правда, с незначительным перевесом голосов.

– А с нами теперь чего будет? – продолжали шуметь кинутые. – Нам-то чего – вешаться?

Слово опять взял Игнат Питеряк.

– Ну, уж прямо-таки вешаться! Вас аж тридцать человек. Вы должны или выбрать нового председателя и продолжать жить колхозом, или решить вопрос о добровольной ликвидации хозяйства.

– Видишь, какой он, притужальник-от, – говорила Дарья девице в очках.

Та утвердительно кивала: мол, вижу. Алексей с любопытством наблюдал за залом.

– Вон как вы все повернули! – волновался зал. – И кого же вы нам наметили в новые председатели?

– Да не мы! – поддержал Питеряка Воронин. – Это вы сами должны решить. Выдвинуть и избрать. Сами.

– И кого же? Все специалисты поувольнялись, к вам ушли. У нас одни технички да сторожа остались. – Зал гудел.

– А технички, что, не люди, что ли? – смеялся крашеный Валерка, и тыкал длинным пальцем в ленинский портрет, и перевирал слова вождя: – Каждая кухарка может управлять государством.

– Ты бы хоть молчал! – в сердцах говорила ему женщина в полушалке.

Пошумели, покричали, – председателя среди техничек и сторожей не нашли.

– Я бы вам посоветовал прекратить поиски кандидатуры председателя, – смеясь, заявил Игнат Питеряк. – Свою кандидатуру я вам когда-то предлагал. Она вас не устроила. А теперь вам председатель вообще не нужен. Посудите сами: в выделившиеся крестьянско-фермерские хозяйства ушло восемьдесят процентов рабочей силы – вы только что списками проголосовали, – и отошли им девяносто процентов основных и оборотных фондов. За это вы тоже подняли руки. С оставшимися десятью процентами в принципе работать невозможно…

На этот раз неизбранного председателя послушали. Проголосовали за добровольную ликвидацию хозяйства.

Избрали ликвидационную комиссию (список членов ее был заранее заготовлен, на собрании зачитан, уточнен и утвержден).

В комиссию вошли и главы образовавшихся крестьянских хозяйств.

Федор Степанович объявил, что к избранной ликвидационной комиссии теперь переходят все права по управлению хозяйством.

Она осуществит мероприятия по ликвидации хозяйства как юридического лица.

– А кто нам вернет долги по зарплате? – опять стали кричать из зала.

– Это серьезный вопрос, который меня волнует, – сказал Федор Степанович. – Мы обсуждали его на правлении, где присутствовали и Владимир Николаевич, и Игнат Петрович. Они включены и в ликвидационную комиссию, так как заинтересованы в погашении долгов по зарплате. На правлении принято следующее решение: часть суммы задолженности выплатят крестьянские хозяйства. Они взяли имущество под погашение задолженности по зарплате. Составлены соответствующие списки работников по каждому хозяйству.

– Какое, интересно, имущество? – взвизгнул кто-то в центре зала.

– Ну, я, например, взял КамАЗ, – заявил Игнат Питеряк. – Он стоит кругленькую сумму…

– И что же – продашь? Да кто у тебя его купит! – шумели в зале.

– Да лес он на нем возить будет! – крикнул кудрявый парень.

– Тебе что, жить надоело? – зловеще прошипел крашеный Валерка.

– Ну, это уж моя головная боль, как я «отработаю» эту сумму, – уверенно отвечал Игнат Питеряк. – Но работники моего хозяйства долги по зарплате получат. Не сразу, конечно, не вдруг…

– Но это лишь часть долгов, – сказал Федор Степанович. – Основными долгами будет заниматься избранная вами ликвидационная комиссия. Есть невостребованное имущество. Оно большое. Контора, например. Хорошее здание. Столовая. Теплые гаражи. Предприниматели уже сейчас готовы их купить. Конечно, в первую очередь необходимо удовлетворить права инвалидов хозяйства, потом выплатить зарплату, а уж после рассчитаться с остальными кредиторами.

– Ты вот нам, Федор Степанович, все о трудовом законодательстве твердил, – опять зашумели неопределившиеся, хотя твердил не Федор Степанович, а Воронин и Питеряк, – а если не по закону, а по жизни? Предлагаем вам не бросать все и уходить, а возглавить ликвидационную комиссию, погасить долги, рассчитаться с колхозниками…

– Еще чего придумали! – опять зашумели заднегорцы. – Ему сейчас надо новым хозяйством заниматься, а вы еще и старые долги на него повесить хотите… В «Заднегорском» сейчас вместе с пенсионерами сто пайщиков. Если там не будет руководителя, то и работы не будет.

– Да он же у нас председатель! Он же все знает, и ему с долгами разбираться, – кричали неопределившиеся.

– Приехали, – смеялся Серьга Петрушин, – да вы уже по его заявлению проголосовали! Комиссию избрали! Какой он вам председатель? Все уж, проехали! Ну, ребята, не опохмелились, что ли?

Кандидатуру председателя ликвидационной комиссии искали долго. Все переругались, перессорились. Главы крестьянских хозяйств готовы были всячески помогать комиссии, но возглавить ее отказывались (в новых хозяйствах много работы). Среди же техничек, кочегаров и сторожей председателя не находилось. Единственным специалистом среди неопределившихся был электрик колхоза Илья (Иваныч), человек уважаемый, мастер своего дела.

В редком покровском доме он не бывал – менял проводку, розетки, выключатели, одиноким старушкам вкручивал перегоревшие лампочки: сами они боялись к электричеству лезть. Все звали Иваныча. В любое время суток. Он давно жил один. Жену похоронил рано. Она работала медсестрой в больнице. Умерла от рака груди. Два сына Иваныча работали на бумажном комбинате в городе К. В Покрове они были редкими гостями. Иваныч, не любивший одиночество, всегда был на народе. Его любили за живой обходительный характер и безотказность. Всю жизнь о нем вспоминали только в тех случаях, когда надо было что-то сделать по электричеству. Починить утюг, заменить предохранители, наладить на фермах освещение, если вдруг что-то случалось, а случалось часто, особенно в последние годы, когда все приходило в негодность, а заменить было нечем.

И вдруг сейчас люди вспомнили, что у них еще есть Иваныч! И все дружно бросились его уговаривать возглавить ликвидационную комиссию. Безотказный, немногословный Иваныч вообще не знал, что сказать.

– Ну вы, вообще-то… – слабо защищался он, вытирая вспотевший лоб.

– Хватит тебе пробки крутить! – орал Серьга Петрушин. – Дуй в председатели!

– Не робей, Иваныч, – успокаивали его и главы новых хозяйств, – мы же в твоей комиссии, – как будто дело уже решено, – под твоим, так сказать, руководством…

Иваныч махнул рукой. Он не знал, как (какими умными словами) отказаться от такой чести.

За него проголосовали единогласно. И тотчас раздались такие бурные аплодисменты, какие вряд ли когда-либо слышал актовый зал конторы. Есть, наконец-то, в колхозе председатель – председатель ликвидкомиссии!