Сидя у костра, Исет первой нарушила затянувшееся молчание.

— Где же они могут быть? — возмутилась она. — Мы добирались целый месяц! И вот пришли, а тут нет никакой войны!

Анхури осторожно улыбнулся.

— Будет тебе война, госпожа. Через день ли, через десять ли, но хетты возвратятся.

Исет сердито откинула капюшон на плечи.

— А сколько их будет?

— Много, — ответил полководец. — Столько же, сколько нас, или даже больше.

Внезапно в лагере зашумели и засуетились.

К Анхури подбежал юноша в набедренной повязке, какие носят гонцы, и полководец поднялся; все остальные немедля оказались на ногах.

— Какие новости?

Юноша перевел дыхание.

— Никаких! — крикнул он. — Хетты ушли два дня назад. Они поставили своего наместника, а войско ушло!

Полководцы настороженно переглянулись.

— Возможно, это ловушка.

— Нет, государь, я был в городе, — настаивал гонец. — Не заметил ни одной кудрявой бороды, ни одной полосатой повязки. Только у наместника в доме…

— Ушли два дня назад? — недоверчиво переспросил отец Аши. — Странно это, — заявил он.

Я думала так же, однако, по мнению других военачальников, хеттский царь, уверенный в успехе, не счел нужным оставаться в Кадеше.

— Они месяц ждали прибытия египетского войска по реке, а когда никто не пришел, снялись с лагеря, — предположил Кофу.

— Подождем, — решил Рамсес. — Если к завтрашнему вечеру их войско не появится, возьмем город.

Все вернулись к своим кострам, а юного гонца наградили двумя золотыми дебенами.

У меня в шатре Рамсес никак не мог уснуть. Я поцеловала его в плечо, потом в грудь, но он явно не желал продолжения.

— Если хетты и вправду ушли, возьмем Кадеш завтра вечером. А если они вернутся, то закроем ворота и будем защищать город изнутри. Ты останешься вместе с обозом на холмах. Я предупредил начальника стражи Ибенра, что только ты можешь отдать приказ сняться с лагеря. Если к холмам приблизятся войска без знамен Амона, или Ра, или Птаха, или Сета, отправляйся на юг, в Дамаск.

Я прижала руку к губам, а Рамсес медленно ее отнял.

— Бояться нечего. Нас охраняют боги, и победа будет за нами.

За пологом шатра раздался шепот, в лунном свете возникла фигура, и Рамсес схватился за меч.

— Государь!

— Это Анхури!

Я по-детски обрадовалась, что полководец ищет фараона именно у меня.

Рамсес отдернул полог и поспешно вышел из шатра. Рядом со стражниками стояли Анхури, Кофу и двое связанных пленников с волосами, заплетенными в косы. На щеке одного из лазутчиков виднелся глубокий порез.

— Хеттские воины, государь, — сказал Анхури. — Рыскали по холмам вблизи лагеря.

Я быстро оделась и вышла вслед за Рамсесом.

— Что они говорят? — осведомился Рамсес.

— Они плохо знают наш язык, — ответил Кофу. — Вот этот, высокий, говорит, что они дезертиры.

— Кто они?

— Они назвались Аннитас и Тешуб. — Анхури поднял брови. — А уж как на самом деле, можно только гадать.

Высокий пленник доходил Рамсесу только до груди.

— Почему вы ушли из войска Муваталли?

Пленники тряслись от страха. Толстый, по имени Тешуб, ответил:

— Мы плохо говорим на вашем языке.

— Поговорите со мной плохо на нашем языке, — прикрикнул Рамсес, — или будете разговаривать на своем языке с Осирисом!

Тешуб задержал взгляд на мне.

— Мы ушли из войска Муваталли, — быстро сказал он. — Не хотим сражаться за такого труса.

Анхури тронул Тешуба острием меча.

— Почему труса?

— Царь Муваталли убежал, — ответил тот. — Он узнал, что великий фараон Рамсес пришел с войском, которое тянется до самого горизонта.

Рамсес посмотрел на меня, потом на своих полководцев. На лице его появилась широкая улыбка, и он шагнул к дезертирам.

— Муваталли узнал, что я иду, и убежал? — нетерпеливо переспросил он. — А куда?

Тешуб указал на север.

— В Алеппо? — уточнил Кофу.

— Да. — Тешуб быстро кивал. — За подкреплением отправился.

У Рамсеса сияли глаза.

— Завтра возьмем Кадеш! Я поведу отряд Амона к северу и опережу Муваталли с его подкреплением. Поднимайте людей. Сегодня больше спать не придется.

— А другие отряды? — спросил Кофу.

— Пусть выходят с первыми лучами солнца.

Серый рассвет еще не посеребрил небо, а отряд Амона уже собрался на холме. Ему предстояло достичь ворот Кадеша до наступления ночи, и я думала о том, сколько у нас времени до возвращения хеттов.

Наедине со мной, в шатре, Рамсес обнял меня: на бронзовых от загара руках канатами вздулись мускулы, плод многолетних воинских тренировок. Я замерла в крепких объятиях и мечтала, чтобы он меня не отпускал. Однако фараону нужно было еще проститься с Исет и с детьми, которых Мерит сейчас одевала.

— Наместника мы захватим быстро, — задумчиво сказал он. — Когда Муваталли вернется, то увидит, что Кадеш у него отобрали. И тут появится со своим отрядом Аша. С Муваталли будет покончено.

— А что помешает ему взять приступом этот холм?

— Он ведь двинулся на север! Ему придется сначала пройти мимо нас. Вы тут в безопасности, Неферт.

Отряд Амона выступил из лагеря. К полудню все ушли, виднелась только шагающая вдалеке пыльная колонна. Мерит крепко сжимала Немефа, тянущего руки к горизонту, и вытирала ему слезы. Аменхе, который был храбрее своего брата, вертелся у меня на руках и слез не проливал.

— Готов ползком отправиться за фараоном, — заметила Мерит.

— Он у нас маленький воин. Правда, Аменхе?

— Он у нас царевич, — твердо сказала Мерит. — И когда кончится этот год, его объявят наследником!

— Да Рахотеп скорее отдаст свою леопардовую шкуру, чем возложит корону на Аменхе.

— Значит, пусть готовится мерзнуть, — бросила няня.

В палатке, под охраной, сидели хеттские дезертиры. До нас доносились голоса спорящих пленников. Ко мне подошел стражник.

— Госпожа, они лопочут какие-то неведомые слова. Видно, лишились рассудка, попав в плен.

Я быстро отдала Аменхе няне, подошла ближе к палатке и прислушалась. Один из стражников открыл было рот, но я яростно затрясла головой, прижав палец к губам. Услышав достаточно, я отступила назад.

— Они говорят на языке шазу. Их волнует, что мы сделаем с лазутчиками.