От жара растаяли последние остатки ощущения уязвимости. Филомена испугалась, что утратит всякую осторожность и не станет скрывать свою страсть, несмотря на то что находится в центре вокзала Юстон.

– Сегодня ночью, барышня, я буду подчиняться тебе беспрекословно!

Смущенная, Филомена отвернулась от Лиама и пошла легкой поступью, неся в сердце свет, который, как ей казалось, ничто не сможет погасить. Около торговой палатки детей уже не было, и она не видела их в толпе, поэтому направилась к месту, где стояли экипажи, в надежде, что они еще не отправились к леди Элоизе. Хотя, если они все же уехали, то у нее будет время заехать домой к Фаре и поговорить с ней…

Тут чья-то рука схватила Филомену за запястье и практически сбила с ног. Ее крик был заглушен пронзительным свистком локомотива.

– Я ее схватил! – худой незнакомец хрипло крикнул из-под грязной шляпы. Его ястребиные когти впились в руку Филомены, хотя она изо всех сил старалась освободиться. – Поймал виконтессу!

Филомену охватил страх, какого она никогда раньше не испытывала: к ним спешили пятеро, прежде стоявшие у каждого выхода из вокзала. Они были одеты так, чтобы не выделяться из толпы, но вид у них был типичный для наемных убийц. У двоих в руках были дубинки, а у третьего – цепи, похожие на те, что надевали на нее в клинике Белль-Глен.

Каким-то образом они ее нашли. Значит, они знали, что Филомена Сент-Винсент, виконтесса Бенчли, прибудет сегодня на это вокзал. Откуда? Это же невозможно.

– Пустите меня! – кричала Филомена, пытаясь вырваться из рук худого незнакомца, у которого были на удивление сильные руки.

Пока она сообразила, что устрашающий хруст издала сломанная рука схватившего ее человека, Лиам успел ударить его о колено с такой силой, что кровь брызнула на пол и на серые брюки Рейвенкрофта. Но ему, кажется, не было до этого дела. Лиам спрятал Филомену у себя за спиной и повернулся лицом к нападавшим, которые спешили на помощь своему товарищу. Филомена видела, что к ним приближается некто, размером не уступающий Лиаму. Он поднял огромную дубину и приготовился нанести страшный удар по голове. Но Лиам не подпустил его близко и нанес упреждающий удар ногой прямо ему в грудь, после чего мужчина сложился пополам. Лиам добил его апперкотом, и кровь снова брызнула фонтаном. Теперь оказалось, что дубина попала в руки Лиаму.

После недолгого замешательства и шока на вокзале начался хаос. Пассажиры с криками помчались между колонн на Драммонд-стрит или начали отступать по лестнице назад, в большой зал.

Филомене хотелось смешаться с этой толпой и убежать. Со всей ясностью она поняла, что ее обману приходит конец. Даже если Лиаму удастся отбить ее у всех этих людей, им начнут задавать вопросы и ей придется на них отвечать. Но она не могла заставить себя бежать. Она упустила нужный момент, потому что вид разгневанного Демона-горца приковал ее ноги к земле.

Сообразив, какую опасность представляет собой их противник, нападавшие рассыпались и попытались напасть на него с боков. Один размахивал дубинкой, другой – пистолетом, а третий держал в руке наручники, подняв их над головой.

Лиам не тратил время ни на оценку сил противника, ни на разработку плана. В полном соответствии со своим прозвищем он рванулся вперед, и в эту минуту выглядел настоящим воплощением чистой агрессии и ярости. Он нападал безошибочно, бесстрашно и неукротимо.

Казалось, он не слышал криков вокруг, не замечал ничего на своем пути. Он просто несся вперед со всей силы, напоминая испанского быка. Настигнув первого противника, он опустил плечо и нанес им удар в грудь так мощно, что поднял его в воздух. Используя силу инерции, Лиам перебросил противника через плечо, как тряпичную куклу, и уронил на землю. Потом повернулся и ударил ногой по ребрам, видимо, сломав пару, а после подхватил вторую дубину.

Жутковатая улыбка растянула его рот, обнажая зубы, как у волка. Теперь он повернулся лицом к двум преследователям, огибающим гору багажа. Джани и носильщик спрятались за этой грудой, в то время как Лиам стал постукивать дубинами друг о друга, готовясь к новому нападению.

Тот, что держал в руке пистолет, прицелился в его огромную грудь и выстрелил. Он успел выпустить две обоймы, прежде чем Лиам настиг его и ударил в лицо дубиной. Пистолет со стуком отлетел в сторону, а голова человека так дернулась, что Филомена решила: у него сломана шея.

Дубины в руках Лиама ударили дважды, и наручники полетели, кувыркаясь, по полу, а за ними последовал и человек, их державший.

Но на теле Демона-горца не осталось ни царапины, не прилилось ни капли его крови. Как такое возможно?

Лиама снова остановил крик Филомены, когда кто-то вцепился в ее волосы. Он повернулся и зарычал, когда увидел, что ее снова используют против него, как живой щит.

Тому, кто держал Филомену, не нужно было ничего объяснять, она и так его узнала, потому что знала его хватку. Она боялась его больше всего на свете. В этот момент она поняла, что наступил конец всем ее надеждам.

– Как это мило с вашей стороны, лорд Рейвенкрофт, что вы привезли назад мою беглянку-жену.

Филомена запомнила момент, когда единственное слово – жена – проникло сквозь красный туман, окружавший Лиама. Не обращая внимания на кровь, залившую его одежду, он выпрямился в полный рост, как настоящий военный, и скомандовал:

– Отпустите ее немедленно, – приказал он голосом, от которого многие закаленные в боях солдаты кидались выполнять его поручения. – И говорите, кто вы, черт побери, и что вы о себе вообразили?

– Я имею полное право обращаться со своей собственностью так, как считаю нужным, – дерзко отвечал ее муж Гордон Сент-Винсент, прячась у нее за спиной.

Он отпустил сейчас ее волосы, но вместо этого крепко держал за запястья. Каждое его движение было продуманным. Она знала, что он старается не делать ей больно, чтобы ее не жалели посторонние.

– Позвольте мне представить вам нас обоих, – продолжал Гордон с добродушной улыбкой. – Насколько мне стало известно, вы никогда по-настоящему не познакомились с беглянкой, которую у себя приютили. Я – лорд Гордон Сент-Винсент, виконт Бенчли, а это, – и он встряхнул Филомену, – леди Филомена Сент-Винсент, моя виконтесса, хотя она не хочет в этом признаться. Она моя жена уже пять лет.

Маркиз уставился не мигая на Филомену, и глаза его напоминали черную бездну:

– Ты замужем?

Филомена пыталась вырваться, она выкручивалась из жестоких рук человека, которого когда-то поклялась любить, почитать и слушаться во всем. Ее хозяина в глазах закона. Она знала, что Лиам видит позади нее элегантного мужчину с безукоризненными манерами, обманчиво мягкого и заслуживающего доверия.

– Да. – Это слово вырвалось из ее груди с хрипом боли. – Ты не знаешь, от чего мне пришлось бежать. Не понимаешь, каково это было и что мне пришлось вынести.

Даже Демон-горец не мог вообразить всю жестокость, на которую способен Гордон. Лиам был совсем не такой, он был солдатом, разрушителем жизней. А Гордон разрушил ее волю к жизни, и для Филомены это было еще бо́льшим грехом.