Тем временем буря быстро утихала. Тучи на востоке уже разошлись, а ветер стал слабее. Боцман решил про себя, что в следующие двенадцать часов нового шторма можно не опасаться, и погрузился в глубокий сон. Когда трое приятелей проснулись, солнце ярко светило у них над головой, а несметные стаи водорезов и бакланов кружили над рангоутом, время от времени налетая друг на друга и поднимая облака перьев.

Как и предвидел опытный моряк Каменная Башка, море успокоилось.

– Ты видишь фрегат? – тут же спросил его Малыш Флокко.

– Я не видел, чтобы он возвращался, – отвечал боцман.

– Еще бы! Ты же спал без задних ног, как морская черепаха.

– А сам-то ты чем занимался? Стоял на вахте?

– Готовил план захвата.

– Что ж, послушаем. Могу поспорить, он великолепен.

– Позже узнаешь. По-моему, настало время пуститься на поиски фрегата. Возьмите оружие, оставшуюся медвежью лапу, галеты, и в путь! Меня уже воротит от этой посудины!

– За дело! – воскликнул немец. – Поплывем на поиски пифа!

– К твоему сведению, индейцы из Флориды знать не знают, что такое алкоголь! Однако я все-таки надеюсь наткнуться на бутылочку на борту фрегата.

– Фрегата! – вздохнул немец. – Гм, как же!

Тем временем Малыш Флокко спустился в шлюпку с ведром и принялся вычерпывать из нее воду.

Спустя четверть часа к нему присоединились Каменная Башка и Ульрих, с карабинами и провиантом.

– Я нашел под кормой мачту, парус и вдоволь веревок, – сказал юный марсовой.

– Судьба нам благоволит! – воскликнул боцман. – Вперед! Спустим лодку на воду! Я чувствую, фрегат где-то неподалеку.

Друзья принялись устанавливать мачту и разворачивать парус, когда вдали послышались пушечные залпы.

Приятели переглянулись.

– Эге! Что я говорил? – обрадовался боцман. – Ну разве нам не сопутствует удача?

– Думаешь, это фрегат? – спросил Малыш Флокко.

– Узнаю его орудия. Похоже, маркиз в опасности и требует подкрепления.

– Вот мы и поспешим ему на помощь!

– Подожди, сынок. Пусть пока постреляет.

Бретонец уселся на место рулевого, и подгоняемая северным ветром шлюпка направилась к побережью.

Шлюпка была в отличном состоянии и превосходно держалась на воде. Ее водоизмещения было более чем достаточно для троих друзей, у которых не было с собой почти никакого груза. Управляемая твердой рукой боцмана, шлюпка вошла в подобие канала, отделяющего рифы от побережья, в то время как в пяти-шести милях продолжали грохотать пушки фрегата. Не прошло и получаса, как приятели достигли земли и стали в небольшой бухте. Они опасались, как бы их не заметили аборигены.

– Дождемся вечера, – сказал боцман, пока Ульрих привязывал лодку к какому-то подводному растению.

– Высадимся на берег и обследуем эти джунгли.

– Тут наверняка все так и кишит дикими зверями!

– Да, боцман…

– Ягуаров и ядовитых змей здесь, должно быть, полно, да и сами индейцы свирепее диких зверей!

– Уж они нас пивом точно не укостят… – протянул Ульрих.

– Сто тысяч колоколен! На случай если краснокожие предложат тебе выпивку, вот тебе секрет ее приготовления.

– Говори, папаша! Опять скорпионы?

– Хуже, Ульрих, гораздо хуже! Старухи местного племени пережевывают корни маниока беззубыми деснами и сплевывают слюну в горшок, а потом оставляют бродить это угощение на несколько дней.

– Слюна из маниока?

– Именно, Ульрих. Желаешь попробовать такого пивка?

– Нет уш! Только не это! – ужаснулся немец. – Уш лучше скорпионье фино!

Боцман расхохотался.

– Солнце не сядет часов до пяти. Пора нам сходить на разведку… Вот так так! Фрегат уже не стреляет. Может, англичанам удалось найти надежную бухту?

Друзья прислушались. Орудийных залпов больше не было слышно. Возможно, фрегат все же разбился о скалы или ему удалось обойти рифы и стать на якорь в безопасной гавани.

– Что думаешь, Каменная Башка? – спросил марсовой.

– Все возможно. Скоро увидим. А пока пойдем поищем пресную воду и, если представится случай, пристрелим какую-нибудь зверюгу на обед.

Моряки ступили на берег и оказались на краю обширной пальмовой рощи. Тонкие стволы пальм более тридцати метров в высоту были венчаны зонтиками из длинных глянцевых багряных листьев, меж которыми виднелись плоды, напоминающие зеленые яблоки. Среди этих живописных деревьев цвели тигровые лилии, чьи цветы по форме напоминали чашки, алые и крапчатые, словно павлиньи перья или шкура ягуара.

Стоило друзьям войти в рощу, как лес зашумел птичьими криками и из-под ног у них бросились врассыпную десятки кроликов. Здесь были и превосходные на вкус попугаи, и крупные, как петухи, бакланы, настолько свирепые, что ходили слухи, будто они иногда нападают на раненых людей, и фламинго с тонкими длинными ногами и кривыми клювами, и огромные дикие утки, и белоснежные ибисы. Внимание немца привлекла жуткая на вид птица, сидевшая на низкой ветке, и он решил ее подстрелить. Птица была величиной с индюка, с серым оперением и красными глазами. У нее была страшная бородавчатая шея и белый клюв.

– Ульрих, что ты творишь? – спросил боцман, увидев, что немец направил карабин на птицу, которая словно вовсе не замечала появления людей.

– Я хотеть есть эту птицу!

– Это же гриф! Смотри, мне жаль твою одежду!

– Что ты хочешь сказать, Каменная Башка? – спросил Малыш Флокко. – Думаешь, он ему глаза выклюет?

– Я говорил об одежде, а не о глазах. Когда кто-то говорит, надо внимательно слушать.

– Как делал твой дед?

– Именно, – серьезно ответил боцман.

Немец тем временем подкрадывался к гигантскому грифу, который, казалось, дремал на ветке.

– Подумай о своей одежде! – вновь прокричал ему Каменная Башка.

Упрямый, как все немцы, Ульрих твердо решил полакомиться уродливой птицей и продолжал идти на грифа, прячась за кустарником. Однако он мог и не прятаться, поскольку, как уже было сказано, гриф невозмутимо клевал носом на ветке. Кто знает, сколькими белками и кроликами он угостился в тот день.

Ульрих уже стоял в пятнадцати футах от птицы и вскинул карабин, когда гриф вдруг взмахнул широкими крыльями и полетел прямо на него.

– Ульрих, беги! – крикнул Каменная Башка.

Но было слишком поздно! Гриф отрыгнул на немца зеленоватую массу непереваренной пищи, издававшую такую отвратительную вонь, которая отпугнула бы даже ягуаров. Так и не выстрелив, немец опустил карабин и отпрыгнул назад с криком: