ритмичное «парам-пам-пам». — Романтическое местечко. Пляжи, уединённые полянки, тишина. Я бывала здесь... как-то. С подружкой, — неизвестно зачем дополнила она ненужный, в общем-то факт.

Какая мне разница, с кем эта женщина тут забавлялась? Да и Психу столь откровенные подробности, как сыну, ни к чему. Вон, у того плешь краснеет от стыда за мамашу.

Дорожное покрытие ушло левее, сменяясь накатанной грунтовкой. Впереди прорезалась водная синь.

— Нам в кусты, — двусмысленно хмыкнула сидящая за рулём, съезжая на еле заметную колею между деревьев.

В салоне началась тряска от колдобин и выбоин, по кузову зацарапали ветки.

— Добрались…

***

Выполнивший свою функцию автомобиль мы обработали всё тем же сантехническим спреем, извлечённым из-под пассажирского сиденья. Я вообще хотел для надёжности спалить всё к одной бабушке, но Псих высказался против:

— Хочешь пожар устроить? В природоохранной зоне? Сюда же все слетятся и сбегутся. Точно-точно.

— А если упустим что?

— Тебе пшикалки жалко? — ответил он вопросом на вопрос. — Пройдись повторно.

И я, кашляя от разъедающего аромата, продолжил обрабатывать салон и особенно водительское сиденье, на котором случайно обнаружил длинный женский волос.

Рона во всём этом безобразии участия не принимала, грациозно усевшись неподалёку на какой-то пенёк и скучая.

По завершении, то есть, когда в машине стало невозможно находиться от вони, мы захлопнули двери, давая химии ещё немножко поработать на наше преступное благо.

— Никто ничего не забыл? — поинтересовался я для проформы и, получив утвердительные ответы, взвалил рюкзак на плечо.

Сослуживец проделал то же самое, взяв подмышку скомканную тряпку. Женщина поднялась на ноги, сообщив:

— Туда идите. Никуда не сворачивайте. Выберетесь к основному водоёму. Обогнёте его по дуге, и дальше держитесь высоковольтной линии. Увидите… Пройдёте до дороги и возьмёте на общественной стоянке мою любимую машинку. Не поцарапайте!

Туда — это в просвет между деревьями, по поросшей травкой колее. А машинка, соответственно, спорткар.

— Вы остаётесь? — троим в двухместной игрушке не поместиться.

— Да, — с улыбкой отмахнулась Рона. — Меня заберут. Не беспокойся, мальчик. Неподалёку пляж для поклонников обнажённых тел, где никто ни на кого не смотрит. Там и встретят.

Кто — не спросил. Наверняка «милого» приспособила.

— Удачи вам, — попрощался я, поворачиваясь к нетерпеливо поглядывающему в небо Психу.

— Ага, — женщина уже стаскивала верхнюю одежду, повернувшись спиной и демонстрируя отсутствие лифчика. — Не подсматривайте. До встречи дома... Арти!

— Что, мама? — откликнулся тот.

— Будь осторожен.

Ну и семейка... Это я ещё Психа странным считал.

***

Он смеялся. Беззаботно, заливисто, запрокинув голову и держась за живот.

— Мы сделали! Нет, Маяк, ты понимаешь?! Мы — сделали!

Высь мансарды отвечала приглушённым эхом, вторя царящему под её сводами настроению.

— Ты сомневался? — я не испытывал особого душевного подъёма, однако веселье товарища действовала заразительно, подменяя тревожный адреналин в крови освежающими смешинками.

— Что ты... — отмахнулся первый номер. — Верил, как в завтрашний рассвет. Но вот так, внаглую... Я радуюсь, что не стал долго размышлять. Обязательно бы начались сомнения, пустые домыслы... А так нельзя. Я на войне это понял. Иногда нужно действовать быстрее, чем соображать.

— Тем более, при наших скромных возможностях.

— Более чем скромных! — уточнил сослуживец, переходя с громогласного хохота к дробному хихиканью. — Жалко, рассказать никому нельзя.

— Переживём.

— Я бы повторил.

Настала моя очередь истерично ржать, без особых усилий вспоминая все утренние коллизии.

— Без меня. Второй раз можем и не уйти.

— Это да... Будет, что в старости вспомнить, — признал после паузы Псих и спросил, разом уничтожив всё веселье. — Как себя чувствуешь?

Дальше он продолжать не стал, но и так понятно, о чём идёт речь. На Цаха намекает.

— Не знаю, — я искренне пожал плечами. — Меня готовили к тому, что придётся в людей стрелять. Внушали, что идеальных решений не существует и если колеблешься, выбирай то, которое ведёт к цели кратчайшим маршрутом. Довелось в этом убедиться на практике.

Наставник и друг часто закивал.

— Извини, что вновь возвращаюсь к этой теме... В моём случае похоже получилось. Поначалу считаешь себя добрым, возвышенным, свято веришь, что кто угодно способен оступиться или уронить достоинство, но не ты. Праведно убеждён, что смерти достоин только коварный враг. А потом получаешь личное оружие, видишь кровь и кишки всех... и чужих и своих... и осознаёшь, что человеческая жизнь крайне переоценена. Павших быстро забывают, словно их никогда не существовало, а живые превращаются в дикую стаю, мудро направляемую в нужную вожакам сторону. И из башки вылетают все прочитанные книги.

— Угу.

— Ты вызвался стрелять потому, что хотел себе что-то доказать?

— И не помышлял. Моя идея — моя ответственность. Пришло время, я выстрелил. Или ты про внутренние терзания?

— Это тебе ещё предстоит, — невесело усмехнулся сослуживец, ёрзая в удобном кресле. — Вечером. Или ночью. Но ты справишься. Потому что сильный. Ты уже видел смерть, и она для тебя не новость.

— Буду надеяться, что Цах выживет. Он мужчина крепкий. Два выстрела в спину вполне способен пережить.

— Да насрать, если честно, — скривился Псих. — Он — плохой. Мне его не жалко. И, если тебе это поможет, вот моя точка зрения: нельзя убивать безоружных. Не женщин и детей, как принято считать, а безоружных. Женщина или ребёнок способны стрелять не хуже нас с тобой. Цах же — вооружённая личность. Даже если ствола при себе не имел. Он прекрасно осознавал, чем занимается и где служит. Взвешивал риски, осознанно делал то, что делал.

— Вот тут ты не прав. Живым он ценнее.

Сложив губы трубочкой, сослуживец присвистнул и наморщил лоб, переваривая мой довод.

— Согласен. Ценнее. Но всё равно насрать.

— Говно из тебя психолог, — криво улыбнулся я, всей душой ненавидя завязавшийся разговор. — У меня на счету первое покушение на убийство, а ты, вместо успокоения или дружеской поддержки, лекцию для юного киллера устроил.

— Я такой. Потому что Псих, — вернулся товарищ к хорошему настроению. — Это как психолог, только со знаком минус.

— И юморист ты тоже... не очень. Другое скажи. С машиной, на которой мы рывок от паркинга делали, проблемы были?

— Откуда? С ней как по маслу всё устроилось. Высадив тебя у супермаркета, я встретился с мамой и перегнал спорткар туда... где мы его забрали. Мама пошла