воздухе три стрелы, покуда четвертой метите уже в другое место. Сделайте, что сможете. Вам же лучше, коль сможете. Две стрелы шлём в лучников, третью — уже в сторону прущего на нас строя.

— А ежели не поспеем?

Вопрос этот был написан в каждом устремленном на него сейчас взгляде. И нельзя вообще-то было сказать, что он глуп или несуразен. Котел ничего не стал говорить охотникам о том, что любая нордская атака разбегается постепенно. И чаще всего вламывается в строй врага гораздо раньше, чем он того ожидает. Единственная надежда, что они все-таки не строй, а на пути викингов в качестве препоны будут не только сомкнутые вражьи щиты. Но и речная протока. И перевёрнутые возы.

— Тогда нам конец, — пожал плечами Котел. — Бежать-то все равно уже поздно. Так что — к бою! — и, повернувшись к Кутьке, вдруг поморщился и сказал гораздо тише. — Твою же ж налево, как плечо-то ноет.

ХХХ

Кем бы ни были эти люди, и где бы человек по имени Тормунд их не набрал, дело свое они знали крепко. Проредить подступающую к частоколу рать оказалось непросто. Вперед они двинули, как стояли — выставив перед собой три линии щитов. Передний ряд опустил свои вниз, прикрывая от стрел ноги, второй держал тяжелые осадные щиты перед собой, закрывая и себя, и головы впередиидущих. Остальные подняли их над головой. Такой черепахе позавидовали бы и ромеи, приписывавшие себе ее выдумку. Впрочем, они в этом деле всегда считались великими мастаками. В смысле, в приписывании себе всего, до чего дотягивались руки. В конце концов, историю делают не победители и не те даже, кто ее вершит, а те, кто ее пишет. А в известном мире лучше всех по части грамотейства подкованы были именно хитрые заморские стервятники. Всем остальным же оставалось делать то, что потом всё равно нагло переврут.

— Выцеливать каждый выстрел! — гаркнул Перстень. — Кучей не садить! Какой дурак потом у нас порченные щиты купит?

Хром взглянул на воеводу со смешанным чувством укора и понимания. Ведь прекрасно упырь лысый знает, кто с кого на самом деле барахлишко будет после этой сечи стягивать. Но храбрится до последнего. Такой, поди, и на смертном одре чарку потребует — за здоровье тяпнуть.

— Ты бы, тысяцкий, пеленки свои содрал с темечка, да новые нацепил, — поймав на себе взгляд Хрома, в который уже раз напомнил о его ране белозерец. — Хоть красивого тебя похоронить можно будет. А не то даже вороны глаза не выклюют — побоятся подлететь к этакой страхолюдине.

Укоризненно покачав головой, Хром снова повернулся в сторону накатывающего норманнского вала. И только сейчас заметил, что вал этот не так могуч, как мог бы оказаться. Норды разделили отряд. То, что лучников они скорее всего оставят прикрывать продвижение основной рати, понятно было заранее. Но вот чего не ожидали, так это того, что викинги решат поднять копья и в сторону Котла. По всему ведь видно, что там — обоз. Ну и чего на него во время сечи время тратить? Он и после боя никуда не денется. И тем не менее, третья часть их рати направилась в ту сторону.

— Мать честная, вот же ж ядреный плетень, — протянул Перстень с таким видом, будто его с замужней бабой застукал ее муж. — Приперло Котлу счастья полная лопата. Сейчас его заячье войско задаст то, что лучше всего делать умеет. — Вновь встретившись с Хромом взглядом, в котором значительно поубавилось бесшабашного веселья, Перстень на всякий случай пояснил. — В этот раз точно драпанут охотнички наши.

Договорить он не успел. Воздух вновь застонал под тяжестью множества вгрызшихся в него стрел.

— Ховайся! — раздался чей-то возглас, и дружинники снова бросились под ненадежную защиту самодельных прясел.

Не все.

Многие остались стоять на месте. На месте, в которое не прилетело ни одно из процарапавших воздух оперенных жал.

Зато треск, хряск, стук и крик наполнили нестройные ряды нордских лучников. И хоть частокол находился от них на почтительном расстоянии, но и с него было видно, как невидимая коса смерти прошла по их строю. И удивительно вовремя — стрелки Тормунда уже собирались опять накрыть засевших за укратием ратников очередым залпом. Многие из них так и свалились, с зажатыми в руках луками. Тому, что стоял прямо напротив Перстня и на ком воевода в этот миг поневоле остановил взгляд, стрела угодила в низ спины, прошила кожаный доспех и вышла из живота, выворотив наружу сизую кашу вперемешку с темной рудой. От силы удара норд сделал шаг вперед, горло его болькнуло так, словно собиралось выплеснуть из себя ведро блевотины, однако выплеснуло вместо того густую струю крови. Ослабевшая рука не сумела удержать натянутый лук и выпустила стрелу. С железным звяком она пробила кольчугу на спине норда, идущего в последнем ряду. Насколько удачно, видно не было — загораживали передние ряды. Но судя по тому, как вдруг споткнулась на ровном месте вражья атака, в любом случае нужной цели стрелки Котла все-таки достигли.

А за первым, пусть и очень разрозненным, но все же залпом, последовал и второй. Свистящий шелест настигал нордских лучников, когда некоторые из них уже готовились было ответить нежданно ударившему в спину врагу. Вскрики сменялись хрипами. Кто валился на землю плашмя, кто неловко шлепался на подогнувшихся ногах, присоединяясь к мешанине ползающих, судорожно дергающихся или уже неподвижно лежащих тел.

Интересно, что народит земля, политая столь щедро, подумал Перстень перед тем, как поднял над головой сулицу и громко проорал:

— Слушай меня! Целься в лучников! — и, выждав миг для того, чтобы смысл его команды дошел до каждого на прясле, ткнул в воздух коротким копьем по направлению вперед. — Рази!

Смятение, смешавшее строй нордских стрелков в неопрятную массу, достигло предела, когда свистящая в воздухе смерть накрыла их и с другой стороны. На том месте, откуда совсем недавно ровненько выстроенный отряд лучников собирался вносить свою лепту в предрешенную победу, теперь громоздилась неряшливая, орущая, копошащаяся и конвульсивно подрагивающая куча-мала. В ней умирали, захлебывались собственной кровью и зарывались в собственные внутренности более половины нордских стрелков. Остальные спешно покидали поле битвы, уже куда более жидким потоком, чем прежде, пытаясь миновать злосчастное поле раскиданных по берегу бревен, под защиту луков и щитов оставшейся на берегу сотни резерва.

Именно в этот миг, словно изо всех сил стремясь подлить еще больше масла в огонь отступления, с вершины холма вослед бегущим викингам устремились горящие стрелы. Впрочем, вреда они им, не иначе как для разнообразия, не причинили.