— Это метафора, — пояснил Шиб. — Что сказал врач насчет Айши?

— Все будет в порядке. Я сейчас поеду в больницу. Нет, здесь и правда— сущий гребаный бардак!

— Еще одна метафора, — поспешно сказал Шиб, обращаясь на сей раз к Дюбуа.

— Страх и смятение — вот что им нужно! — провозгласил Дюбуа. — Они хотят сбить нас с пути истинного, ввергнуть в бездну отчаяния!

— Из какого это фильма? — поинтересовался Грег.

— Что? — недоумевающе спросил Дюбуа.

— Ничего, не обращайте внимания... АГаэль, кажется, подружилась с королевой-матерью, — добавил Грег.

— Вы не слишком почтительны по отношению к вашим работодателям, молодой человек, — заметил Дюбуа.

— Ну, знаете, когда мой приятель получает пулю в голову, а мою девушку пытаются отравить в доме моих работодателей, это не добавляет почтительности. Как говорится, «Прогнило что-то в королевстве Оз..,»

—В датском, — поправил Шиб. — Ты путаешь Шекспира с «Волшебником из страны Оз».

— Какая разница! Главное— что-то и в самом деле прогнило.

— Да, здесь я с вами согласен, — со вздохом произнес Дюбуа.

— Жослен, идемте к гостям, — сказал Андрие, подходя к ним. Аннабель, прибежав следом, снова обхватила его за ногу, но он отстранил ее:— Перестань, ты уже не маленькая!

Однако Аннабель ни за что не хотела отпускать отцовскую ногу, и, глядя, как она елозит щекой рядом с ширинкой Андрие, Шиб снова вспомнил проклятую игрушку, и слова Грега об испорченности девчонки. Наконец Дюбуа решительно схватил Аннабель за плечи, оттащил от отца и как следует встряхнул.

— Спасибо, — пробормотал Андрие. — Не знаю, в чем дело... в нее словно бес вселился.

При этих словах Дюбуа бросил многозначительный взгляд на Шиба, и последовал за Андрие в столовую. Бабуля, закончив разговор с Гаэль, тоже направилась в дом. Шиб провел рукой по лбу. Он чувствовал себя усталым и растерянным.

— Ну, рассказывай. Старуха собирается тебя удочерить и сделать единственной наследницей? — спросил Грег, когда Гаэль подошла к ним.

— Она очень взволнована происходящим, и ей не с кем поговорить, — ровным тоном ответила Га-эль. — Она подозревает, что сын и невестка ее умышленно избегают.

— Их можно понять, — заметил Грег.

Они рассказали Гаэль обо всем, что произошло за последние полчаса. Потом Грег, сунув в карман злополучную электронную игрушку, сказал, что едет в госпиталь к Айше, и быстро вышел, не удосужившись попрощаться с Андрие.

— Когда Грег уходит, чувствуешь себя так, будто над тобой пронесся ураган, — заметила Гаэль.

— Да, он всегда таким был, — усмехнувшись, ответил Шиб.

— Но ты его очень любишь.

Гаэль произнесла это утвердительным тоном, но, даже если бы ее слова прозвучали как вопрос, Шиб не смог бы ответить с полной уверенностью. Он всегда старался избегать слова «любить», чувствуя, что смысл его ускользает от понимания. Он пожал плечами и спросил;

— Что будем делать?

— Даже не знаю. Каждое новое событие мешает тщательно обдумать предыдущее... Я чувствую, что окончательно запуталась, — со вздохом добавила она. — А ты?

— Думаю, он именно этого и добивается. Нагромождает события одно на другое, чтобы сбить нас с толку, заставить нервничать, пустить пыль в глаза. Словно эквилибрист, который непрерывно находится в движении и мы не успеваем отследить, как выполняются отдельные трюки.

— Скорее уж иллюзионист, — поправила Гаэль.

— Иллюзионист-канатоходец.

— Нет, канатоходцы— это мы. Балансируем между реальностью и домыслами, стараясь найти истину.

— Бог мой, как ты изысканно выражаешься! У меня такое впечатление, что в ходе нашего расследования ты становишься все умней, а я, наоборот, тупею с каждым днем.

— Это не просто твое впечатление, все так и есть, — ехидно заметила Гаэль. — Должно быть, твои мозговые клетки перенапряглись от чрезмерной нагрузки.

Шиб внезапно почувствовал прилив нежности. Он обнял Гаэль и поцеловал ее в щеку. В этот момент в холл вышла Бланш, зовя кухарку. В руке у нее была тонкая льняная салфетка розовато-оранжевого цвета. Разумеется, она их видела, но прошла мимо, не сказав ни слова, и скрылась в кухне.

— Можно подумать, ее загипнотизировали, — заметила Гаэль.

— Почему?

— Деревянная походка, застывший взгляд... Ты и сам становишься похож на лунатика, когда видишь ее, — мягко добавила она.

Шиб почувствовал, что краснеет. В это время Еланш снова вышла в холл, возвращаясь из кухни, и по пути в столовую едва заметно кивнула им. Но тут появился Андрие и любезно предложил:

— Выпейте с нами кофе...

Под приглушенный аккомпанемент романтического Первого концерта Шопена собравшиеся в столовой гости пытались неуклюже поддерживать беседу. По классической традиции мужчины и женщины чередовались за столом: Жан-Юг, Бланш, Дюбуа, Бабуля, Джон Осмонд, Ноэми Лабаррьер, Поль Лабаррьер, Клотильда Осмонд, Шарль, Аннабель, Луи-Мари, Энис.

Джон и Клотильда Осмонд, оба с красноватыми прожилками на щеках, кажется, уже порядком набрались. Дюбуа смотрел на свой бокал с минеральной водой с таким видом, словно это был магический кристалл, в котором он надеялся прочесть будущее. Поль Лабаррьер и Андрие обсуждали сравнительные достоинства патронов разных фирм для охоты на бекасов, и Шиб непроизвольно коснулся своей повязки. Ноэми слушала, как Луи-Мари с видом знатока рассказывает о концерте, который сыграл Кисин в 1984 году в Москве, — именно его они слушали. Бабуля расспрашивала Шарля об учебе. Энис ерзала на стуле и что-то шептала на ухо Банни. Аннабель скатывала шарики из хлебного мякиша и яростно протыкала их вилкой, бормоча какие-то ругательства, из которых Шиб разобрал лишь слово «вор».

Они с Гаэль сидели на самом конце стола, рядом с детьми, остальные гости украдкой бросали на них любопытные взгляды. Шиб чувствовал себя не в своей тарелке, словно слуга, которого посадили за господский стол, и облегченно вздохнул, когда появилась Колетт, толкая перед собой столик с кофе и десертом.

Он машинально отхлебывал эспрессо под испытующим взглядом Бабули, когда в комнату вошли Шассиньоль и Винни-Пушка в костюмах для гольфа.

— А, герои дня! — воскликнул Джон Осмонд, поднимая бокал «Линч-Баж» 91-го года.

Шассиньоль улыбнулся присутствующим. Винни держала его под руку со своим обычным глуповато-восторженным видом. Они сели за стол, и Винни, оказавшаяся напротив Шиба, слегка кивнула ему, не сказав ни слова.

— Мы встретили Кордье в гольф-клубе, — сообщил Шассиньоль, наливая себе стакан бордо. — Он рассказал о том, что случилось с вашей горничной... Скверная история...

— Ужасная штука эта аллергия! — добавил Лабаррьер, подливая себе вина. — И женщины подвержены ей сильнее мужчин, не так ли, дорогая? Помнишь, как ты вся покрывалась этими ужасными красными пятнами?