Из-за всех трудностей со светом, текстом, аудиторией, ценами и очками просто сесть и почитать не получится. Чтение – скорее публичное выступление, чем размышление в тишине. Именно этим объясняется и интерес к устному творчеству. Поскольку лишь двадцатая часть сельских жителей умеет читать, литература остается развлечением меньшинства. Истории же рассказывают менестрели или сказители, путешествующие с менестрелями, – на память. С другой стороны, устное народное творчество нелегко отделить от письменной культуры. Лорд может слушать рассказ, прочитанный из книги, с таким же успехом, как и историю, рассказанную наизусть менестрелем. Некоторые истории уходят из письменной культуры в устную, и их пересказывают на память, а другие, начавшие свою жизнь в качестве ярмарочных баек, – записывают. Отличный пример – истории про Робин Гуда. Если вы походите по лесам Йоркшира незадолго до 1318 года, то увидите там людей, похожих на «лесное братство» Робин Гуда. Может быть, даже встретитесь с объявленным вне закона преступником Джоном Литтлом, который в 1318 году устроил ограбление вместе с членами банды Котрелей. Может быть, даже встретите настоящего «Робина Гуда» – настоящего в том смысле, что несколько людей с таким именем в то время действительно жили неподалеку от усадьбы Уэйкфильд. Скорее всего, никто из этих бандитов не оправдает ваших ожиданий – это не ловкие, одетые в зеленые костюмы лучники, которых возглавляет улыбающийся герой с обостренным чувством социальной справедливости. Но через пятьдесят лет после того, как банда Котрелей встала на преступный путь, рассказы о подвигах Робин Гуда и Маленького Джона разошлись по всей стране. Поэт Уильям Лэнгленд в 1377 году написал, что один из его персонажей знает стихи о Робин Гуде и графе Честере. Но лишь в следующем столетии истории про Робин Гуда приобретут письменную форму. Литература и устное творчество меняются сюжетами и историями на благо и друг друга, и людей, у которых нет денег на книги.

В XIV веке популярны исторические книги – особенно те, что пишутся сразу с расчетом на будущую аудиторию. Первое и, возможно, самое выдающееся историческое произведение – хроника, написанная ближе к концу века Жаном Фруассаром, уроженцем Гейнегау, который провел большую часть жизни в Англии. Он лично знает Эдуарда III и королеву Филиппу.

Кроме исторических трудов, он пишет еще и стихи (все – на французском). Большую хронику он написал, чтобы прославить подвиги английских и французских рыцарей. Никому другому не удалось так передать атмосферу и романтику рыцарских подвигов, как ему. Еще один хороший писатель – Жан ле Бель, соотечественник и вдохновитель Фруассара, рассказавший о ранних годах правления Эдуарда III. Похожие увлекательные истории о рыцарях можно найти в книгах сэра Томаса Грея, который написал хронику, сидя в тюрьме в Шотландии в 50-х годах, Роберта Эвесбери, описавшего деяния Эдуарда III, и анонимного герольда, составившего биографию Черного принца.

Самая популярная из всех исторических книг – «Брут». Эта пикантная хроника, написанная около 1300 года на французском и переведенная на английский ближе к концу века, – история Британии, начиная с ее легендарного происхождения и заканчивая XIV веком. Она включает в себя и романтическую литературу: немалую ее часть, например, составляют истории о Мерлине и короле Артуре. Но постепенно после прибытия в 597 году святого Августина в полной чудес хронике начинают появляться и реальные события; ближе к 1300 году книга превращается в серию рассказов о недавней истории, довольно достоверных и информативных, но вместе с тем очень интересно написанных. Книга обрела такую популярность, что владельцы списков стали продолжать ее, описывая современные им исторические события – по сути, они тоже писали собственные хроники. Таким образом, книга породила новую традицию исторического писательства. В частных библиотеках к концу века хранилось несколько сотен рукописных копий «Брута» – на французском, английском и даже экземпляры на латыни. Лишь еще одной исторической книге удалось хотя бы приблизиться к «Бруту» по популярности – «Полихроникону» Ранульфа Хигдена, монаха из Честера, чей многотомный труд по истории мира понравился и мирянам, и духовенству – особенно после того, как Джон Тревиза в 1387 году перевел его на английский язык.

Есть и еще один жанр документалистики, который читают для удовольствия. Люди очень любят читать путевые заметки, собравшись вечером у камина. Если вы попадете на такое чтение, то с удивлением обнаружите, что пересказывают путешествие не Марко Поло, совершенное в конце XIII века (книги о нем попали в Англию довольно поздно), а сэра Джона Мандевиля.

Мандевиль – якобы англичанин из Сент-Олбанса, чьи путевые заметки на французском языке получили широкое распространение во второй половине столетия. Как и Поло, он заявляет, что добрался до Дальнего Востока, но на самом деле его познания позаимствованы из книг других писателей и собственного воображения. Или, если точнее, воображения человека, который его выдумал: «сэр Джон Мандевиль» – это литературное порождение французского священника, отправившего его в воображаемое путешествие, сюжет которого основан в том числе на старых арабских книгах. Отношения «Мандевиля» с читателями примерно такие же, как между мощами святых и паломниками, которые им поклоняются. Главная их ценность – не в объективной правде. Когда эсквайры и рыцари слышат, что можно добраться не только до Константинополя и Иерусалима, но и до Вавилона, Египта, Тартарии, Персии, Индии и Китая, это их невероятно увлекает. Они представляют, как тоже оказываются в этих чудесных местах и видят их сказочные богатства. Как четыре тысячи баронов стоят перед великим ханом. Ежатся, слыша, как на рынках в Каире людьми торгуют, словно животными. Вздрагивают, узнавая про обычай, действующий на острове Рибот: когда умирает отец, его сын отрубает трупу голову, а жрецы разрезают тело на мелкие части, чтобы скормить диким птицам. Подобные рассказы ближе к романам: как и у любых историй о короле Артуре, увлекательный сюжет здесь важнее реалистичности. Но они важны – по той же причине, по которой важны рассказы об Артуре. Они не только развлекают, но и вдохновляют. Колумб однажды признался, что многим обязан сэру Джону Мандевилю. А всего через сто лет после того, как рассказы Мандевиля переведут на английский язык, английский корабль бросит якорь у берегов Северной Америки. Капитан Джон Кабот объявит, что нашел страну «великого хана», описанную Мандевилем.

XIV век – не просто колыбель английской поэзии, но и ее первый золотой век – по крайней мере, первый после норманнского завоевания. В начале века самые популярные французские стихи, в частности старые бретонские лэ, перевели на английский. Эти баллады обычно длиной около тысячи строк и посвящены событиям при дворе короля Артура. Самые популярные из них – анонимные «Сэр Орфео», «Сэр Тристрем» и «Сэр Дегаре», а также «Сэр Лаунфаль» Томаса Честера. Любимый многими классический французский «Роман о розе» перевели на английский чуть позже (часть перевода сделал Чосер). Но наиболее славная часть наследия того времени – стихи, изначально написанные на английском языке. Их разнообразие просто поражает, особенно учитывая, как недавно вообще появилась идея писать по-английски. С одной стороны, мы видим неуклюжие поэмы пылкого националиста Лоуренса Мино: гимны в честь военных побед Эдуарда III в Шотландии и Франции между 1333 и 1352 годами. С другой стороны – технически безупречное стихосложение автора «Гавейна и Зеленого рыцаря». Между ними можно встретить, например, благочестивых поэтов вроде Ричарда Мэннинга. Его поэма из 12 тысяч строк «Как справиться с грехом» полна очень сильных образов («таверна – нож дьявола»); это не просто морализаторство.